– Сейчас уже три часа, – заявил он. – Я устал. Я хочу спать, но не могу, пока ты в машине, а я – в палатке.
– Почему?
– Потому, что я привык оберегать тебя. Ясно?
– Нет, не ясно, – отозвалась она, боясь собственных эмоций и чувств Дункана. – Я тебе не доверяю.
Он прищурился:
– Не бойся, я не собираюсь спать с тобой.
– Об этом мне стало известно еще пять лет назад.
– По-моему, сейчас я выразился достаточно ясно. Я просто хочу, чтобы ты легла спать в палатке, где я смог бы защищать тебя.
– Куда уж лучше! – выпалила Кэйро, понимая, что ведет себя по-детски. Но скандалы лучше, чем леденящее молчание.
Дункан потащил ее к палатке.
– Можешь занять складную койку, – разрешил он, войдя в палатку.
– А ты?
Дункан открыл старый армейский мешок, достал одеяло и бросил его на покрытый парусиной пол.
– Мне случалось спать и не в таких условиях.
Кэйро забралась в еще теплый спальный мешок Дункана. Фланель пропиталась уютным и приятным запахом его крема после бритья.
А Дункан хмурился, пытаясь поудобнее улечься на жестком полу. Кэйро вытащила из-под головы подушку.
– Вот, возьми. Так будет справедливо.
На миг он устремил на нее взгляд голубых глаз, затем сумел улыбнуться:
– Спасибо, оставь ее себе.
Он выключил фонарик, и в щель палатки заглянула луна. Кэйро повернулась на бок, подсунула ладонь под щеку и стала ждать, когда глаза привыкнут к темноте.
Она видела, что Дункан лежит на спине, заложив руки за голову. Его глаза были широко открыты, он смотрел в потолок палатки.
– Ты знаешь, сколько раз за эти годы ты спасал мне жизнь? – вдруг спросила Кэйро.
– Нет, я не считал.
– А я сбилась со счета, когда загнула все пальцы на обеих руках.
Дункан искоса посмотрел на нее и усмехнулся.
– А помнишь, как я сбежала от родителей? – продолжала Кэйро, которой вдруг совершенно расхотелось спать.
– В который раз?
– Когда они решили сводить меня на «Аиду» в Каирский оперный театр.
Он опять улыбнулся:
– Помню. Ты ускользнула из отеля и направилась прямиком в некрополь.
– Там было гораздо интереснее, чем в опере. – Кэйро взбила подушку. – И я знала, что ты составишь мне компанию.
– Но кто-то же должен был сопровождать тебя.
– В тот раз я подумала, что родители наняли тебя в качестве моего телохранителя.
– За то, чтобы я присматривал за тобой, мне никто никогда не платил. Я ходил за тобой по пятам потому, что сам этого хотел. Кто-то же должен был следить, чтобы ты не натворила глупостей.
– Почему же ты ходил за мной, а не со мной?
Дункан закрыл глаза, его густые ресницы легли на щеки.
– У тебя отличная походка, Кэйро. Мне нравится видеть, как ты покачиваешь бедрами. Нравится смотреть, как волосы скользят по спине. – Он глубоко вздохнул. – За неделю до твоего восемнадцатилетия…
– Ты помнишь и это?
– Помню. Было жарко и душно, а ты выглядела бесподобно в тоненьком серебристом платье. Но была еще совсем ребенком – я не смел прикоснуться к тебе.
– А я так мечтала об этом!
Он засмеялся:
– В ту ночь я понял, как меня влечет к тебе. Но влечение испытал не только я.
– Ты про уличного зазывалу?
Дункан кивнул.
– Ему я была не нужна. Помнишь, как он схватил меня за руку и предложил заработать хорошие деньги на площади Тахрир?
– Да. А еще я помню синяк у меня под глазом, разбитый нос и твое порванное платье. И женщину, которая бросилась на меня с кулаками, требуя отпустить ее мужа.
– А ты знаешь, что она прокляла тебя?
– Я не понял ни слова. Вокруг собралась целая толпа, не меньше сотни человек, и все подбадривали ее криками.
– Она кричала что-то вроде: «Пусть беды преследуют тебя днями и ночами, пусть твое счастье растопчут нищие и верблюды». Она тараторила так быстро, что я не разобрала половину слов, но, кажется, смысл уловила.
– А потом она плюнула в меня.
Кэйро засмеялась:
– И добавила, что плевок скрепит проклятие.
Дункан повернулся к ней:
– Похоже, ты не веришь в проклятия?
Кэйро перекатилась на спину и уставилась в потолок.
– К сожалению, нет.
– Почему «к сожалению»?
– Потому, что я бы предпочла думать, что нас разлучило проклятие, а не что-то другое.
– Что, например?
– Пробуждение после брачной ночи. Осознание своей ошибки.
– Я совершил только одну ошибку – бросил тебя. Даже если на свете существует заклинание, снимающее проклятия, искать его слишком поздно: мы уже причинили друг другу боль, которую ничем не исцелить.
– Но сама по себе она тоже не пройдет.
Он надолго замолчал. Но Кэйро без слов понимала, что с ним сейчас происходит. Наконец он произнес то, чего она боялась услышать:
– Мы неудачно выбрали время для встречи, Кэйро. Мне предстоит дело, которое я не собираюсь бросать, а ты уезжаешь в Белиз.
Он снова уставился в потолок, а Кэйро мысленно пожелала, чтобы он попросил ее забыть о Белизе и поработать вместе с ним. По крайней мере он мог бы пригласить ее к себе после экскурсии…
Но ни просьбы, ни приглашения не последовало. Дункан повернулся к ней спиной.
– Спокойной ночи, Кэйро.
Яркое солнце ворвалось в палатку и на миг ослепило Кэйро. Она зевнула, потягиваясь в теплом спальном мешке. От утренней прохлады у нее покраснели щеки и нос, ей захотелось свернуться клубком и подремать еще немного, но пора было собираться в путь.
Кэйро выскользнула из мешка и сразу почувствовала запах кофе. Белая рубашка Дункана, в которой она спала, измялась. Придерживая подол руками, Кэйро вышла из палатки.
Она надеялась увидеть горящий костер, а рядом с ним – Дункана, но огонь не горел, зато на камне рядом с кострищем стоял кофейник.
Дункан исчез. Его не оказалось ни у машины, ни в душевой кабинке – нигде. Заглянув в багажник машины, Кэйро обнаружила, что его шлем и остальное снаряжение тоже куда-то подевались.
Он вернулся в пещеру, даже не попрощавшись с ней. Но на что она могла рассчитывать после вчерашних разговоров?
Сняв с веревки свою одежду, Кэйро вернулась в палатку, сняла рубашку Дункана и быстро оделась, стараясь не обращать внимания на то, что вещи еще сырые.
Усевшись за руль «доджа», она вытащила ключи и завела двигатель, но, не успев проехать и пятидесяти футов, вдруг случайно взглянула в зеркало заднего вида, остановилась и взяла с заднего сиденья разлинованный листок бумаги. Устроившись поудобнее, она прочла:
«Дорогая Кэйро,
ты так крепко спала, что я не решился разбудить тебя только для того, чтобы попрощаться. Желаю тебе удачи в Белизе.
Веди машину осторожно.
Дункан».
Кэйро скомкала записку в кулаке. Все надежды на то, что им удастся восстановить отношения, оказались напрасными.
