мужчина, с которым ты прожила долгих пять лет. Но прошу, не обесценивай и не издевайся над моими эмоциями. По щелчку пальцев я не могу его разлюбить, каким бы
козлом, – последнее слово произношу, копируя презрительный тон Агаты. – Он ни был. Поэтому будь добра, не закатывай глаза. А если и вздумаешь закатывать, то делай так, чтобы я не видела, – заканчиваю свой гневный монолог и ожидаю, что девушка тоже вспылит в ответ на мою резкость, но нет. Ничего подобного. Агата, изогнув бровь, несколько секунд изучающе смотрит на меня, а затем расплывается в довольной улыбке.
– Ну надо же! У кого-то, оказывается, всё-таки есть характер. А я-то уже испугалась, что ты совсем бесхребетная овца, неспособная за себя постоять. Но очень рада, что это не так.
Округлив рот, я подвисаю. То ли в изумлении, то ли от возмущения. Она всё это время считала меня бесхребетной овцой? Серьёзно? Хотя… Чему я удивляюсь? Если проанализировать мой рассказ о совместной жизни с Оливером, который я на эмоциях выдала Агате ещё в вечер нашего знакомства, действительно можно прийти к выводу, что я бесхарактерное создание.
– Ладно, расслабься и не закипай. И прости меня. Не хотела тебя задевать. Просто иногда у меня язык бежит впереди мозгов.
– Иногда? – растягиваю губы в вялой улыбке.
– Хорошо. Почти всегда. Я прямая как доска. Что думаю, то и говорю. Но ты молодец, что пресекла меня ещё на старте. А то я могла опять начать выдавать кучу нелестных эпитетов о твоём Оливере.
– Он уже не мой, – проглотив ком в горле, проговариваю я.
– Наверняка он так не считает. Сколько раз звонил и писал тебе?
– Сотни звонков. И раза в два больше сообщений.
– И ты ему ни разу не ответила?
– Ответила. Единожды. Написала, что знаю о его измене и что я цела и невредима. Я же просто пропала, ничего ему не сказав.
– Вот и молодец, что сделала это. Пропала, я имею в виду. И на твоём месте я бы подольше не отвечала, заставив его мучиться в неведении.
– Он уже в полицию заявку подал о моём исчезновении. Боюсь, меня быстро нашли бы и вернули к нему.
– А ты всё ещё серьёзно намерена к нему не возвращаться?
– Да, – отвечаю я, правда уверенности в моём голосе уже не так много, как в первый вечер. И Агата это улавливает.
– Ясненько, – вздыхает она и замолкает, но я чувствую, что её так и распирает сказать что-то ещё.
– Что тебе ясненько?
– Ты начинаешь сомневаться.
– Нет, просто…
– Ты начинаешь сомневаться, прокручивая в голове всё хорошее, что между вами было. И задумываешься над тем, а не погорячилась ли ты, так резко отреагировав всего на одну измену.
– Нет.
– Что именно нет?
– Нет, я не резко отреагировала всего на одну измену. Тем более, где гарантии, что за всё время наших отношений их не было больше? Как оказалось, я совершенно не знаю, на что способен Оливер.
– А вот эти твои мысли мне нравятся. Молодец. Держись за них и заблокируй Оливера во всех соцсетях. И номер тоже.
– Уже сделала, а точнее, купила себе новую сим-карту, чтобы Оливер не мог звонить мне с других номеров. А также выключила геолокацию и удалила приложение, по которому он всегда меня отслеживал.
– Он ещё и следил за тобой?
– Чисто в целях безопасности.
– И ты, разумеется, поверила.
Я решаю промолчать. Да и что тут сказать? Агата права. Дело было далеко не в безопасности, а, как я сейчас чётко понимаю, в отсутствии доверия ко мне, что кажется мне абсурдом. Но, видимо, раз Оливер сам ходил налево за моей спиной, то и меня подозревал в подобной мерзости. А ведь я никогда и ни за что бы так с ним не поступила. Я же боготворила его. Женой его стать мечтала. Всё ждала, когда он наконец сделает мне предложение, а он… он…
– Дыши, Диана. Дыши, – обеспокоенный голос Агаты вытягивает меня из мыслей, а её горячая ладонь накрывает мою ледяную. – Согласна. Мне не понять, каково тебе сейчас, но нутро мне подсказывает, что ты со всем справишься. Просто должно пройти время. Ты, главное, не связывайся с ним и ни в коем случае не езжай домой. За своими вещами сгоняешь, когда тебя хоть немного отпустит. Иначе, боюсь, ты снова рискуешь застрять в своей роскошной клетке, в которой тебя как собаку на привязи держал этот абьюзер.
– Оливер не абьюзер, – уверенно протестую. – Он никогда не бил меня, не запугивал и не угрожал. Ничего подобного.
– Зато он контролировал всю твою жизнь вплоть до выбора одежды и внешнего вида. Скорее всего, часто критиковал и упрекал тебя в несоответствии с его завышенной планкой того, как должна выглядеть и вести себя девушка. Было дело?
Молчу, поджав губы, но киваю.
– Ну вот. И я молчу о том, что он ещё и следил за каждым твоим шагом и запрещал заводить друзей и посещать множество общественных мест. Оливер же наверняка такими ограничениями себя не сковывал, не так ли?
И тут Агата попадает в яблочко. Оливер каждую неделю встречался со своими друзьями, задерживался с ними до полуночи то в баре, то у кого-то в гостях, а мне подобная роскошь была настрого запрещена. Опять-таки, из-за всё той же чёртовой безопасности. Дескать, мало ли что со мной может случиться ночью без его надзора. А так сильно рисковать моей безопасностью Оливер не мог. Говорил, что умрёт, если потеряет меня, а я верила.
Вот дура!
– Господи… – зарываюсь пальцами в волосы и сжимаю их у корней. – Ты хочешь сказать, что я столько лет жила с абьюзером и даже не замечала этого?
– А жертвы таких отношений далеко не всегда замечают это, и всё благодаря манипуляциям абьюзера. Бывает, в начале отношений абьюзивный партнер идеализирует свою жертву. Думаю, и Оливер так делал. Засыпал тебя комплиментами, восхвалял тебя, повторял, какая ты прекрасная-распрекрасная. И всё это ради того, чтобы ты, сама того не поняв, со временем попала в ловушку этого идеального образа, в который он тебя превознёс. Но все мы знаем: идеальных людей не бывает. И потому бесконечно соответствовать этой "идеальности" невозможно, из-за чего у жертвы в последствии понижается самооценка и зарождается страх разочаровать абьюзера. Ведь он же считает тебя самой лучшей, а ещё, как в случае с тобой, заботится, оберегает и полностью обеспечивает. Ты старалась быть для него идеальной, даже когда это доставляло тебе неудобства. А он в свою очередь с каждым днём всё
