губами. Мужчина отодвинул меня в сторону и прошёл к тумбочке, подняв с него ту самую записку. Волосы на его затылке топорщились, пока он читал послание. Может удрать, пока не смотрит на меня? Но ноги предательски вросли в пол.
— Я понимаю, Надь, — вдруг согласился он, спокойно посмотрев на меня.
Что? Правда? Растерянно уставилась на него, не ожидая подобного эффекта.
— Будь по-твоему. Иди, раз считаешь это правильным. Я не имею права тебя удерживать, только… Тая останется здесь!
Знакомая спица страха вонзилась меж позвонков. Руками овладел тремор. Но Антона это не смутило, и он решительно приблизился ко мне, угрожающе нависнув над лицом.
— Думаю, это хороший вариант. Носись по богадельням, прячься по подвалам, спи на вокзал. Развлекайся, если тебе так приспичило. А мы тут пока освоимся. Попрошу Клавдию Аркадьевну из местного муниципалитета оформить её в детский сад. Он у нас довольно неплохой, моя Ксенька пару месяцев туда тоже ходила… А ты пригоняй на досуге или когда решишь свои ЧЁРТОВЫ ПРОБЛЕМЫ! — последние два слова Антон рявкнул так, что меня окончательно переклинило.
Истерично замотала головой и толкнула его в грудь. Нет, не отдам! Никому не отдам! Даже тебе! Метнулась к дверям, забыв про багаж, но его стремительная и уверенная пятерня тут же захлопнула её, оставив меня в западне.
— Я не просил твоего появления в моём доме, но ты свалилась, как снег на голову, — крепкие руки пленили за плечи, тряхнув, как куклу. — Я хотел от тебя избавиться, но ты так невинно хлопала глазками. Теперь я хочу помочь, а ты по-тихому сбегаешь?! Куда собралась? Погибнуть и погубить несмышлёного ребёнка из-за своей дурости?! — снова тряхнул и жуткое чувство возродилось из недр памяти, уведя в защитное шоковое состояние.
— Прости, — не сказала, а гавкнула в ответ. Давно забытый звук из трахеи заложил уши. — Прости… Прости! Прости!
Слова вырывались и вырывались из моего рта, пока паника охватывала каждую клеточку тела, парализуя.
— Прости… Прости… Я больше не буду. Прости! Прости! Не бей меня… Не бей! Не надо!
— Надя, ты меня слышишь? Посмотри на меня, — сквозь пелену погибшего разума пробирался обеспокоенный голос. — Посмотри же!
— Прости! Прости! — смотрела перед собой и всё больше леденела от ужаса, видя перед собой лицо мужа, перекошенное яростью. — Я больше не буду! Не бей!
Тело и разум готовились к новой дозе боли и унижений, хоть я отчаянно и просила простить меня.
— Надя… Наденька, посмотри на меня, пожалуйста. Я Антон… Здесь только я! Я ничего тебе не сделаю! Ну же, девочка, вернись!
Лицо мужа растворилось, и знакомое тепло прорвалось сквозь холод жутких воспоминаний.
— Прости, не рассчитал… Тише, тише, — сильные руки хоть и держали крепко, но были невероятно заботливыми и нежными. Ладони гладили волосы, прижимали к груди и укачивали, как маленькую. И мне до безумия захотелось снова стать маленькой, когда папа укрывает от невзгод, убивает чудище в шкафу и способен из простой девочки сделать настоящую принцессу.
От осознания, что это доступно всем, кроме меня, стало до одури обидно. Морок спал, сменившись на горькие и безудержные слёзы, в которых снова потерялась. Ком из страха, бесконечного стресса и тяжелой депрессии вырвался нескончаемым потоком. Выла вслух, без остановки и без контроля, не замечая, что не на шутку напугала Антона.
Пришла в себя от нежных поцелуев, что осыпали мои голову, нос и щёки. Кокон тепла согревал, как никогда раньше, руки гладили плечи, спину и лицо, ласковые слова песней проникали в самую душу.
— Всё будет хорошо… Я буду с тобой. Ты не одна, слышишь? Только доверься, девочка. Не бойся меня. Я никогда тебя не обижу…
Я не боюсь, хотела сказать в ответ, но снова не смогла. Голосовые связки расслабились и вновь забыли свою работу.
Антон прижимал меня к себе, давая вновь почувствовать защиту, не только прикоснуться к ней, но и с лихвой погрузиться. Потянулась за его аурой, обвив руками за талию. Под тканью майки ощущала крепкое мужское тело, способное стать оплотом. Дико засосало под ложечкой от желания просочиться в каждую клеточку этого сильного и красивого мужчины. Уткнулась носом в его шею, всеми фибрами вдыхая аромат.
Антон не шевелился, позволяя мне эту дерзость. Травмированная душа жаждала его всего, настолько насколько он позволит. Мне и крупицы его тепла будет предостаточно. Коснулась губами ключицы, исследуя каждый изгиб живительной плоти. Поднялась выше к подбородку, царапая кожу об его слегка отросшую щетину. Содрогнулась, осознав, что эта близость взбудоражила каждый волосок на моей коже. Потерлась об его щёку, как кошка, не сумев сдержать стон умиротворения.
Руки мужчины вдруг стали резче и решительнее, поймали в капкан моё лицо, требуя смотреть на него. И я посмотрела, окончательно опьянев от чарующей темноты в изумруде глаз. Темноты, где можно запросто укрыться от недругов, спрятаться и ждать рассвета.
И укрылась, когда губ коснулись его губ. Одновременно, нежные и страстные, парализующие и живительные. Умерла и воскресла не один раз, когда Антон подхватил на руки и унёс на постель, целуя, лаская, как никому ранее было не под силу. Не помнила себя от тихого блаженства, отдаваясь без остатка этим странным, внезапным и недолговечным минутам. Только сегодня ночью я хочу позволить себе эту слабость и хочу снова довериться мужчине. Как когда-то давно по незнанию и так глупо. Снова. Только на эту ночь!
Отключилась в его руках, забыв об опасности, о страхах и неурядицах. Всё смыло дождём. Чистый лист. Девственная красота. Мне спокойно. Впервые без толики страха, набата в голове и отравляющего яда в душе. Тело чувствовало объятия, благодарило в ответ, жадно испивая щедрость дарителя.
Проснулась резко. Распахнув глаза до боли в веках.
— Мама! Мамочка! — жалобный и обеспокоенный голос дочери за дверью. Она в коридоре. Ищет и зовёт меня.
Соскочила на кровати, в панике ища одежду. Ещё не сумела сразу осознать суть прошедшей ночи, как на плечи лег тяжёлый плед.
— Иди к ней и верни в комнату. Я подойду через секунду, — велел Антон, нежно коснувшись моего лица.
Кивнула, понимая его опасения и правоту. Укуталась в плед и выскочила в коридор. Дочь растрёпанная и с игрушкой в руке озиралась по сторонам. Увидев меня, жалобно заскулила и бросилась навстречу.
— Где ты была? Я проснулась, а тебя нет… Мам? — обняла дочь и коснулась губами лба — горячая.
Таю явно знобило и на лбу выступили капельки испарины. Господи. Заглянула в лицо, оценивая состояние своего ребёнка. Обняла и увлекла обратно в детскую. У дочери явно температура. Сердце застучало
