— Я только гитару заберу, — дверь в тон-студию неожиданно открылась, и светло-русый, сероглазый парень быстро прошёл к противоположной стене, у которой стояли несколько гитар. Взяв одну из них, он, извиняясь, кивнул головой и вышел. Наташа удивлённо проводила его взглядом — парень был незнакомым, но, судя по его поведению, в студии он был не в первый раз. Окончив запись, она вышла в аппаратную.
— Миш, а что это за парень — за гитарой заходил?
— Как — что за парень? — Миша удивлённо посмотрел на неё, — Это же Вадик, новый гитарист у «патрулей», тебе что, Дима не говорил?
— Говорил, — кивнула Наташа, — только я его не видела ни разу, он же где-то с неделю назад приехал, кажется, мы ещё не пересекались.
— Ну, вот теперь считай, что пересеклись, — засмеялся Миша, — да, только что Дима звонил — просил тебе передать, чтобы ты домой сейчас не ехала, а его дождалась. Говорит, мать с работы пришла, сына с ней оставляет.
— А, ну, ладно, — Наташа согласно кивнула, — дождусь. Спасибо, Миш.
— Да не за что, — почесав небольшую бородку, тот, по обыкновению, подмигнул, — обращайтесь.
Войдя в репетиционную, Наташа застала там почти всех, кроме Димы, «патрулей», которые, судя по всему, занимались музыкальными опытами. Сашка, комично выдвинув вперёд нижнюю челюсть, выстукивал на ударнике какой-то совершенно сумасшедший ритм, а Витька пытался воспроизвести этот ритм на бас-гитаре, высунув язык и нахмурив белёсые брови. Вадик — новый участник, нервно сжав красивые губы, потряхивая волнистой, светло-русой, длинной шевелюрой, показывал высокую технику игры: летал пальцами левой руки по грифу, правой извлекая безжанровые, но очень гармоничные кавалькады звуков из удивительно послушных струн… Посмотрев какое-то время на это музыкальное безобразие, Наташа включила Димкин синтезатор и, настроив первый попавшийся инструмент, присоединилась к «дикому оркестру»…
…Услышав «чудные звуки» ещё с улицы, Дима стремительно пересёк фойе и взялся за ручку двери в репетиционную студию. Вся четвёрка была в творческом экстазе… Когда, наконец, кто-то заметил его, стоящего в дверях, все, как по команде, обернулись… Увидев «лица товарищей», Морозов покатился со смеху. Но больше всех умилила Наташа: закусив нижнюю губу, она старательно выводила что-то своё среди всеобщей какофонии… И, когда «оркестр» замолчал, она по инерции ещё какое-то время нажимала на клавиши — поистине бессмертный «Полонез Огинского» не смогли убить даже Сашкины бластбиты… Радостная улыбка блуждала по её хорошенькому личику, а озорные искры так и сыпались из карих глаз — так, что Дима обречённо подумал, что без няни для Валерика теперь не обойтись…
Поставив большой полиэтиленовый пакет на пол кабинки лифта, Дима нажал на кнопку с едва угадывающимся номером этажа — единичка совершенно стёрлась, а от пятёрки остался лишь небольшой полукруг, и только чей-то гвоздь позволял, приглядевшись, распознать число пятнадцать. Заботливо отряхнув пушистый снег с воротника Диминой куртки, Наташа скинула со своей головы капюшон и попыталась улыбнуться, но улыбка получилась невесёлой. Решив немного её растормошить, Димка несильно дёрнул её за перекинутую через плечо косу и тут же слегка дотронулся указательным пальцем до кончика носа.
— Между прочим, меня даже мальчишки в школе за волосы не дёргали, — уже более весело сказала Наташа.
— Ну, то мальчишки, им нельзя.
— А тебе, значит, можно? — она кокетливо стрельнула карими глазами.
— Мне всё можно, — Дима многозначительно улыбнулся, — Ты не согласна?
— Согласна, — она ласково пригладила его длинные тёмно-русые волосы, — ты же знаешь, я с тобой на всё согласна.
— Тогда выходим, — он поднял пакет и, пропустив Наташу вперёд, тоже вышел из остановившегося лифта, — не волнуйся, ты ни в чём не виновата.
— Я знаю, — подойдя к нужной двери, она повернулась к нему, — но, всё равно, у меня такое чувство, что всё случилось из-за меня…
— Не говори глупости, — Дима слегка подтолкнул её к порогу, — звони.
Ждать пришлось недолго — щёлкнул замок, и выглянувшая женщина лет сорока-сорока пяти удивлённо уставилась на гостей.
— Здравствуйте! — Наташа приветливо посмотрела на хозяйку, — А мы к Соне… Мы созванивались с ней…
— Ой, здравствуйте, — женщина кивнула и, распахнув шире дверь, жестом пригласила войти.
— Мама, кто там? — раздалось из глубины квартиры, — Это ко мне?
— Да, к тебе, — ответив дочери, женщина с заговорщическим видом повернулась к гостям, — раздевайтесь… вы знаете, нам в этом году так не везёт, так не везёт… — Сонина мать говорила быстро, негромко, стараясь успеть рассказать как можно больше, пока молодые люди раздеваются, — Сначала умер Сонин папа, мой муж, потом Соне пришлось уйти из ансамбля народного танца, а она там танцевала целых пять лет, представляете?! Но она поступила в ваш шоу-балет, и мы так радовались, так радовались… А осенью её бросил парень, представляете? — женщина перешла на громкий шёпот, — А всё шло к свадьбе… Она так переживала, так переживала… И только ваше шоу её спасало. А вот теперь… Проходите… — она кивнула на дверь в комнату, — Только вы ей ничего не говорите, ладно?
Войдя в небольшую, уютную гостиную, Наташа и Дима поздоровались с девушкой, которая сидела за компьютерным столом. Одна ступня её всё ещё была перевязана, и Соня, встав со стула, направилась к гостям, опираясь на пятку раненой ноги. После обычных в таких случаях приветствий и слов сочувствия, Дима протянул принесённый пакет Сониной матери:
— Возьмите, пожалуйста, это от нас с Наташей небольшой презент. Там фрукты, сладости, ну, в общем, приятного аппетита.
Поблагодарив молодых людей, женщина удалилась на кухню — разбирать гостинцы.
— Сонечка, ты прости нас, что мы не в тот же день к тебе приехали, — Наташа приложила руку к груди, — у Валерки зубы режутся, температурит, мы с ним по очереди сидим вот уже неделю, никак не вырваться было, честное слово!
— Ну, что ты, Наташа, — улыбнулась девушка, — ко мне и девчонки приезжали, и даже Кристина в больницу приходила — когда я там три дня лежала… А вы и так звонили без конца, так что спасибо вам, а Диме — особенно, — она ненадолго задержала на нём взгляд, — он тогда и скорую вызвал, и меня поддерживал…
Присев на мягкий угловой диван, Дима сразу перешёл к волнующим его вопросам.
— Соня, ты, главное, поправляйся и ни о чём не думай. Твоё место в коллективе не займёт никто, знай, что мы тебя ждём. Я даже больше скажу: сейчас мы будем готовить сольную программу для Наташи, вернее, программа уже есть, и даже скоро первое выступление. Но балет ещё пока в стадии репетиций, так что, если ты и опоздаешь, то совсем чуть-чуть.
