— И руки тоже разотри, пожалуйста.
— У меня пальцы устали, — пожаловалась Стиви. — Массаж — это тяжелая работа.
— Давай-давай.
На самом деле Стиви лукавила. Массаж доставлял ей не меньше удовольствия, чем Джадду. Мускулы у него были твердые и налитые, и вообще он был очень даже привлекателен. Она нажала посильнее, наблюдая за тем, как на загорелой коже остаются белые следы от ее пальцев. Джадд замычал от наслаждения.
— Ты мне сказала, что я выбрал неправильную профессию. Похоже, не только я. Кажется, я понял, кем тебе следовало бы стать.
Стиви вдруг поняла, что массаж подействовал не только на Джадда, но и на нее. Она сама не заметила, как приблизилась к нему настолько, что уже практически начала животом прижиматься к его спине. Пора прекращать, решила Стиви, и, мягко погладив спину и плечи, убрала руки.
— Вот и все, что я могу сделать, — сказала она и тихонько, так чтобы он не слышал, добавила: — Не наделав глупостей.
Джадд неохотно поднял голову, вздохнул и развернулся к ней лицом. Широко расставив ноги, он обнял Стиви за талию и притянул ее к себе, так что она оказалась между его коленями.
— Макки? — выдохнула Стиви.
— М-м-м?
— Что мы делаем?
— А что мы делаем? Ничего.
Джадд снова положил руку ей на живот.
— Не болит? — Он слегка усилил нажатие.
Стиви, не в силах вымолвить ни слова, покачала головой.
— Точно? — Его рука нежно погладила живот и снова замерла.
— Точно.
— Хорошо. — Неторопливо обежав глазами все ее тело, он, наконец, посмотрел ей в лицо. — Ты ведь скажешь мне, если заболит, да? — спросил Джадд, делая ударение на слове «скажешь».
— Конечно.
Не отрывая взгляда от ее лица, он медленно провел рукой по ее животу и выше, накрыв ладонью тяжело и гулко бившееся сердце.
— От тебя так вкусно пахнет. — Он уткнулся лицом ей в грудь. — Где ты нашла духи?
— Это мои, — с трудом выговорила Стиви. Он прижимался к ее груди, сердце стучало, как сумасшедшее, и в голове не осталось ни единой связной мысли. — Я привезла их с собой.
— Мне нравится.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Его губы добрались до того места, где кончался круглый вырез блузки, и она чуть слышно вскрикнула. Он пощекотал губами нежную кожу и стал неторопливо продвигаться выше, покрывая поцелуями ее грудь и шею. Затем встал.
— Джадд…
— Тише, Стиви…
Их губы соединились. Когда его язык проник ей в рот, оба испустили жадный, низкий стон. Его губы были требовательными и настойчивыми, так же как и рука, сжимавшая ее грудь. Он наклонил голову и втянул в рот ее сосок. Сквозь влажное прозрачное пятно на ткани твердая бусинка соска стала выделяться еще более дерзко. Он стал теребить его пальцами, пока она снова не застонала. Ноздри его чуть вздрогнули, он пробормотал что-то неразборчивое и опять припал к ее губам. На этот раз поцелуй был страстным и глубоким.
— Стиви, крошка, не волнуйся. В тебе хватит женственности на десятерых, — прошептал он, на секунду оторвавшись от нее.
Когда его слова дошли до затуманенного сознания Стиви, в голове ее словно взорвалась ракета. Она почувствовала, что вся горит. Но не от страсти, а от неведомой ей прежде ярости. Она вырвалась из объятий Джадда и с силой оттолкнула его, так что он не удержал равновесия и грохнулся на пол.
— Так вот в чем дело! — закричала Стиви. Она буквально кипела. Никогда еще ее гнев не был столь силен. Она не испытывала подобного даже когда из-за собственной глупой оплошности сливала матч. — Вот почему ты был так мил со мной. Вот отчего все эти сексуальные намеки и лапанье. Ты меня пожалел!
— Что? — Джадд потер лоб. Он не понимал ровным счетом ничего. — О чем ты вообще, черт тебя дери?!
— Эта твоя доброта и забота. Твое милое приглашение отдохнуть в этом доме. Какой же ты лживый! Мошенник! — Стиснув зубы, Стиви ударила кулаком по стене. — Господи, поверить не могу, что я на это купилась.
— Могу я узнать, что вызвало твою ярость? — Джадд, нахмурившись, смотрел на нее. Ему явно не было по вкусу то, что пришлось прерваться на самом интересном месте, однако его злость не шла ни в какое сравнение с той, что чувствовала Стиви.
— Мне не нужна ваша жалость, мистер Макки! — гневно выпалила она.
— Жалость? Это вряд ли бывает от жалости, — сказал он, глазами указывая на вздувшийся бугорок пониже живота.
— Тогда — если это не жалость — это еще более мерзко! Ты отвратительный манипулятор! Я впала в панику из-за того, что могу перестать быть женщиной, и ты подумал, что теперь можно легко уложить меня в постель.
Джадд потихоньку выругался:
— Это тебе следовало бы писать романы. Фантазии у тебя хватит, это точно.
Стиви принялась мерить шагами комнату.
— Или все было так. Ты решил умаслить меня, чтобы я расслабилась, доверилась тебе и рассказала все о своей жизни. Все самое личное. А затем, когда мы вернемся в Даллас, ты напишешь сенсационную статью, весь тираж газеты раскупят в мгновение ока, ты помиришься со своим боссом и утрешь нос тому журналисту, который тебя обставил. У тебя ведь будет настоящая история Стиви Корбетт.
— Не верю своим ушам. — Джадд тихо рассмеялся и покачал головой. Он все еще сидел на полу.
— Вот что я тебе скажу. А ты послушай. — Стиви встала над ним. Ее голос дрожал от негодования. — Мне не нужен неандерталец вроде тебя, чтобы почувствовать себя женщиной. Даже если хирурги вырежут мне все к чертовой матери, во мне все равно останется в сто раз больше женского, чем в тебе мужского. Настоящий мужчина никогда не опустится до таких низких уловок, чтобы заманить женщину в постель.
— Все, что ты говоришь, — это просто куча дерьма. Самая огромная куча дерьма, какую я видел в своей жизни. — Джадд вскочил на ноги. Теперь они со Стиви стояли друг напротив друга и сверлили друг друга взглядами. — Я не собираюсь на это отвечать. А уж тем более разуверять тебя в чем-то.
— Что бы ты сейчас ни сказал, я тебе не поверю.
— Именно поэтому я не буду тратить время.
— Ты обманщик! И журналист из тебя никакой! Твои статьи — это просто курам на смех! Меня тошнит от твоего общества! И еще: мне приходилось пробовать куда более вкусные стейки! — Стиви перекинула косу через плечо и глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. — Я хочу уехать отсюда. Прямо сейчас. Отвези меня обратно в Даллас.
— Ни за что.
— Сейчас, я сказала!
— Нет, я сказал! Можешь стоять здесь и беситься хоть всю ночь, мне все равно. Я сегодня вкалывал за десятерых и устал как собака. Я иду спать.
Джадд расстегнул шорты. Они упали на пол, он переступил через них и стянул трусы. Затем как ни в чем не бывало шагнул к кровати, забрался под одеяло и погасил свет.
