– Все по-старому, – я покачала головой, – ты все такой же. Мятежник в глубине души.
– Да? – Он бросил на меня быстрый взгляд, потом легко рассмеялся. – Я предпочитаю считать себя просто практичным и умелым, хорошим бизнесменом, Виви, даже когда занимаюсь благотворительностью. Я хочу делать дела как можно просто и быстро. Ну, это ты знаешь.
Подошел официант, и Себастьян заказал бутылку «Вдовы Клико» – его обычный напиток, и продолжал:
– Хватит обо мне. Что было с тобой с тех пор как ты вернулась? Последний раз мы разговаривали в июле, когда ты еще была на старой мельнице.
– Ничего особенного. В основном, работала. Я только что закончила очерк о сдвиге вправо в американской политике для лондонского «Санди Таймз» и почти закончила книгу о сестрах Бронте. В начале августа ездила в Йоркшир, побывала в Хэворте, где они жили, а потом отправилась сюда, как всегда летом. Чтобы сбежать от…
– Туристов в Провансе и вновь прикоснуться к своим собственным корням, – закончил он за меня, и в уголках его глаз побежали морщинки от сдерживаемого смеха.
– Ты хорошо меня знаешь, – прошептала я, думая о том, как точно он меня процитировал. Но я действительно часто повторяла эти слова.
– Не совсем так, дорогая. Просто твой стиль почти не меняется.
– Твой тоже.
– Наверное.
Принесли шампанское, показали Себастьяну бутылку, открыли и налили.
Мы чокнулись, и Себастьян сказал:
– Где ты собираешься проводить Рождество?
– В Провансе, я думаю.
– Ох, как жалко.
– почему?
– Хотелось бы повидаться с тобой на праздники. Я буду на ферме.
– Это новость. Ты ведь обычно колесишь по свету, делаешь добро, а не отмечаешь праздники! – воскликнула я, очень удивленная.
– Мне захотелось старомодного Рождества, – сказал он с улыбкой. – Вроде того, что бывало много лет назад, когда ты, Джек и Люциана были детьми. – Он слегка пожал плечами и добавил: – Не спрашивай, почему.
– Ностальгия, наверное, – предположила я, задумчиво глядя на него. – У всех она бывает по временам.
– Верно. Давай закажем что-нибудь а? А то забудем. Как это часто бывало у нас в прошлом.
Я засмеялась, вспомнив времена, когда мы так 3увлекались разговором, что забывали о еде. Просмотрев меню, мы оба решили заказать жареную на гриле камбалу, и когда официант отошел Себастьян начал со множеством подробностей рассказывать об Индии. Мы были с ним в Индии много лет тому назад, чтобы посетить мать Терезу, но все наше пребывание ограничилось недолгой остановкой в Калькутте.
Слушая его, как всегда, с большим интересом, я вдруг осознала, что он какой-то другой. И тут же поняла. У него был легко на душе. В последние годы, после нашего развода, он всегда казался мне угрюмым и мрачным, где бы мы ни встречались. Я часто ловила себя на мысли, что его снедает тревога – о положении в мире, о его благотворительной деятельности, о «Фонде Лока», о «Лок Индастриз», о его трудных детях. Тяжесть на сердце. Но сегодня он был полной противоположностью самому себе.
И я выпалила, не подумав и не успев себя остановить:
– Ты счастлив! Вот в чем дело, Себастьян. Ты счастливее, чем я когда-либо видела тебя за многие годы.
Откинувшись на спинку стула, он с одобрением посмотрел на меня.
– Ты всегда была очень проницательна, Вивьен. Да, я счастлив. Очень счастлив. Таким я никогда себя не чувствовал…
Он замолчал и отвел глаза.
– А что случилось?
Несколько мгновений он молчал, а потом медленно повернул голову и пристально посмотрел на меня.
Вот тут-то он и рассказал мне.
– Надеюсь, я могу объяснить тебе все, – начал он, тщательно подбирая слова, – не причиняя тебе боли. Я только что сказал, что ты проницательна: но ты еще и умна, и чутка, и умеешь сочувствовать. Да… конечно, я могу сказать тебе все, и тебе не будет больно.
– Мы всегда могли все рассказать друг другу. Все на свете, – напомнила я. – Ты часто говорил мне об этом, когда я росла. И потом тоже.
– Ты знаешь, Виви, что ты взволновала мое сердце, когда была еще девочкой, а когда тебе исполнилось двадцать один год, ты пленила меня… я был очарован тобой. Поэтому я и женился на тебе.
– Я думала, ты женился на мне потому, что любил меня, – сказала я так тихо, что мой голос был еле слышен.
– Действительно любил тебя, я люблю тебя и сейчас. И всегда буду любить. Ты занимаешь в моей жизни совершенно особое место. Но когда мы поженились, я полагал, что просто очарован ребенком, взволновавшим мое сердце, ребенком, который вырос и превратился в очень красивую молодую женщину. Которая обожает меня. Может быть, это одна из причин, почему наш брак был таким взрывчатым, ты была слишком молода, слишком неопытна и очень ранима. Я был стар для тебя. Но видит Бог, мне тоже очень хотелось, чтобы наш брак получился.
– И мне. И хотя наш брак был несколько перегружен, он был очень страстным, этого ты не можешь отрицать, не так ли? – спросила я с вызовом.
– Я и не отрицаю! Бог мой, конечно, не отрицаю, разве не ясно?
– Так что же ты пытаешься сообщить мне, Себастьян? Что ты опять полюбил?
Он перегнулся через стол, и вдруг его лицо так засияло, ожило, помолодело даже, что я тут же утратила всякое душевное равновесие.
Он сказал:
– Да, я полюбил, Виви. Женщину, которая изумляет меня, поражает. Я люблю ее так, как никогда не любил ни одну женщину, ни одного человека. – Слегка поколебавшись, он мягко добавил: – Тебя я любил по-другому. Любовь, которую я испытываю к этой женщине, это что-то… что-то из другого мира, что-то, чего я не могу объяснить. Это самый необычный случай в моей жизни. Я не испытывал ничего подобного раньше и вряд ли испытаю в будущем.
– Она потрясла тебя в физическом смысле, – прошептала я, уверенная, что это правда. Он был очень чувственный человек.
– Да. Потрясла. Но есть и нечто большее. Гораздо большее. Когда я с ней, я чувствую себя совершенно цельным человеком. Как будто мне не хватало какой-то части меня, пока она не вошла в мою жизнь. Она как-то уравновешивает меня. – Он помолчал, глядя на меня, коснулся моей руки. – Прости, Виви, я не хотел делать тебе больно.
– Ты и не сделал, – ответила я, и это была правда. – Я знаю, что ты любил меня, ну, скажем, любил определенным образом. Я это понимаю. Ее ты любишь иначе, вот и все. Никогда ничто не повторяется дважды. Я знаю. Я была замужем за Майклом, и этот брак был совсем не похож на наш с тобой. Я знаю, что наш брак не получился по многим причинам. Но у нас, по крайней мере, были эти пять лет. С другой стороны, твой брак с Бетти Бетьюни вообще взорвался тут же. Не бывает одинаковых отношений с разными людьми.
– Это был не брак! Это совсем не то, что было у нас! – воскликнул он. – Какая из Бетси жена!
– Я это понимаю.
– Ты огорчилась?
Я покачала головой и спросила:
– Кто она?
Он улыбнулся, и это была такая блаженная улыбка, что я опять поразилась: его поведение в тот день было совершенно не в его характере. И я не могла не подумать, что кем бы ни была эта женщина, она существо необыкновенное.
– Ты ее узнаешь, – решительно сказал он. – И она тебе понравится, ты ее даже полюбишь. И она тебя полюбит, я знаю. Вы будете хорошими друзьями.
– Но кто она?
– Врач. На самом деле – ученый. Блестящий.
– Сколько ей лет?
– Примерно твоего возраста. Нет, чуть моложе, года на два.
– Американка?
– Нет… Мы познакомились в Африке.
– Она африканка?
– Нет, она из Европы. Я собираюсь встретиться с ней в Африке, очень скоро. Она там работает над одним проектом. Мы поедем в Индию, а потом приедем сюда на Рождество. Вот почему я надеялся, что ты будешь здесь и познакомишься с ней. Но может быть, мы встретимся во Франции, в новом году? Можно, я привезу ее к тебе на «Vieux Moulin»?
– Разумеется.
– И еще, если это не слишком много, я надеюсь, ты будешь присутствовать на нашей свадьбе? Мы хотим пожениться весной. Ты будешь здесь, да, дорогая? Я хочу, чтобы ты была здесь.
Хотя я и удивилась, но дала свое согласие.
– Непременно, Себастьян. Ты знаешь, я буду здесь, если ты этого хочешь.
– Хочу, Виви, очень хочу.
* * *
Я села в шезлонг, жмурясь от солнца и отбрасывая волосы со лба. И задала себе самый главный вопрос: почему Себастьян Лок совершил самоубийство? Ведь он казался таким счастливым, он собирался жениться на страстно любимой женщине…
Спустя полтора часа я сидела со своей подругой Мари-Лор на террасе ее дома – шато де Бове, и рассказывала ей о результатах вскрытия.
Она терпеливо слушала, внимательная, как всегда, и когда я кончила, она продолжала молчать, просто сидела и обдумывала услышанное.
Наконец, она прошептала:
– Боже мой. Как это грустно.
– Да. И я все время думаю – почему Себастьян покончил с собой? Ведь он собирался жениться на женщине, которую полюбил так, как никого не любил в своей жизни.
Она удивленно вскинула глаза.
