Николас взглянул на часы. Всего лишь три. Разумеется, можно разбудить женщину и начать все заново. Они бы опробовали все те ласки и позы, что раньше не раз доводили их до вершины блаженства.
Мужчина понимал, что просто не сможет выдержать еще три часа подобной пытки. Пришла пора остановиться, пока он не дошел до грани безумия.
Пять минут спустя он оделся и разбудил Серину, коснувшись ее плеча.
Она что-то нежно проурчала, перекатилась на спину и сладко потянулась. Лишь затем женщина разомкнула глаза.
Николас несказанно обрадовался тому, что оделся. Его тело сейчас было совершенно не согласно с доводами разума.
— Пришла пора отвезти тебя домой, дорогая, — произнес он тоном столь же твердым, как и его бедная плоть.
Серина моргнула и села, ее грудь качнулась самым провокационным образом.
— Что?
— Ты меня слышала. Я отвезу тебя домой.
На лице Серины отразилась тревога.
— Уже шесть часов? Почему ты меня не разбудил? О нет… Я же не позвонила Фелисити! — спохватилась женщина, а потом ее взгляд упал на часы. В замешательстве она воззрилась на Николаса. — Но… но… сейчас же только начало четвертого!
— Я передумал по поводу продолжительности наших сегодняшних упражнений. — Холодный и сухой голос не хуже бритвы резанул по сердцу. — С меня достаточно.
— Достаточно? — повторила она голосом, в котором, казалось, умерли все чувства.
— Я неясно выразился? Что ж, давай повторю по-другому. Старый конь, конечно, борозды не испортит, но теперь мне ясно, что ты была права. Наши отношения, такие, какими они были раньше, давно мертвы. Все, что осталось, — тлеющие угли. И сегодня они вспыхнули в последний раз. Теперь я опять могу вернуться к своей привычной жизни, ни в чем больше не сомневаясь. И ты, уверен, поступишь так же.
Серина была благодарна судьбе, что Николас повернулся к ней спиной, заканчивая свою тираду. Лицо могло выдать ее в любую секунду.
Ни в чем больше не сомневаясь?
Или Ник сошел с ума, или сам себя обманывал.
— Думаю, тебе лучше поторопиться, — бросил мужчина через плечо и вышел из спальни.
Как же эти несколько часов были прекрасны… Серина смогла представить, что всех этих лет не было, что они опять стали молодыми любовниками, для которых не существовало ничего, кроме здесь и сейчас. Она не смогла подавить невольную дрожь, вспомнив охватывавшие ее ощущения. В том, чтобы ненадолго стать рабыней Николаса, было нечто невероятно притягательное и возбуждающее.
Но время фантазий прошло, поняла Серина, и горькое разочарование поселилось в ее сердце. Пришла пора возвращаться к реальной жизни.
Наконец собравшись с мыслями, она поспешила в ванную, завернулась в полотенце и мельком посмотрела на отражение в зеркале.
Боже, она не могла вернуться в Роки-Крик в таком виде! Волосы в полнейшем беспорядке, губы распухли, а глаза…
Если глаза — на самом деле зеркало души, то кажется, ее душа действительно не на месте…
Серина поспешила в гостиную, где наткнулась на Николаса, сидевшего с чашкой свежего кофе.
Игнорируя пристальный взгляд мужчины, она принялась собирать раскиданные по полу вещи.
Дорога домой была воистину мучительна. Они не сказали друг другу ни слова.
Вскоре мрачное молчание Николаса начало всерьез тяготить Серину. Если он считал, что их отношения запылились и высохли, то почему так злится на нее?
А Ник злился. Серина чувствовала, как его гнев волнами накатывает на нее.
Они ехали вниз по склону холма к мосту через реку, пересекавшую Роки-Крик, когда женщина наконец решилась заговорить.
— Не надо, Николас, — произнесла она со спокойствием, которого на самом деле не испытывала. — Это детский сад.
— Что?
— Сидишь и старательно обдаешь меня холодом. Послушай, мне искренне жаль, что все получилось не так, как ты планировал. Прости, если я уже не та девушка, которую ты помнил. Как я говорила, все меняется. И люди тоже.
Взгляд Николаса искоса выдавал его невольное восхищение.
— Да, ты определенно выросла.
— Брак и материнство, как правило, производят именно такой эффект.
— Хочешь сказать, что я ничуть не повзрослел?
— Вовсе нет. Просто родительские обязанности обычно заставляют человека взрослеть гораздо раньше и думать не только о себе.
— А, так ты считаешь, что я эгоистичен?
— Не нужно в моих словах искать свои собственные, Николас. Тебе лучше знать, эгоист ты или нет.
Ник кивнул:
— Подозреваю, что у меня есть такой недостаток. Мама всегда так говорила.
Они снова замолчали, и вскоре Николас уже выехал на главную улицу города. Серина знала, что завтра они снова встретятся, и ей вовсе не хотелось, чтобы этот день закончился на такой мрачной ноте.
— Николас, неужели мы не можем расстаться друзьями? — спросила женщина, и ее голос дрогнул.
Сначала он не ответил. Но потом кивнул:
— Если ты этого хочешь.
Конечно, она хотела совсем другого! Но теперь придется лгать до конца.
— Да, я очень этого хочу, — твердо произнесла Серина.
Ник свернул на парковку «Строительных материалов Браунов», но останавливать машину не стал, довезя свою спутницу до входной двери. Выражение лица Николаса, когда он повернулся к Серине, было совершенно непроницаемым.
— Что ж, значит, друзья, — произнес мужчина и чмокнул ее в щеку. — Увидимся завтра.
Их взгляды встретились на одно долгое мгновение. Серина чуть было не сказала это вслух.
Я люблю тебя.
Я всегда любила тебя.
Но только «чуть».
Когда в уголках ее глаз стали собираться слезы, Серина сделала единственное, что ей оставалось. Она улыбнулась, вышла из машины и помахала Нику на прощание.
Но в офис Серина не пошла. Она не смогла бы выдержать сейчас долгие расспросы коллег, была не в силах притворяться, будто все в порядке. Поэтому женщина направилась к своей машине, решив поехать домой прямо сейчас.
Серине нужно было хорошенько выплакаться. Она сдерживалась до тех пор, пока дорожка к крыльцу не осталась позади и за ее спиной не захлопнулась дверь. И плотину прорвало.
— Ох, Николас, — рыдала она, бессильно опустившись на пол, прижавшись спиной к входной двери и уронив голову на руки. — Зачем тебе понадобилось возвращаться?!
Николас, который находился не в лучшем состоянии, по дороге в Порт-Макуайр размышлял о том же. Если бы не обещание, данное Фелисити, то он улетел бы отсюда первым же рейсом. Он не хотел больше встречаться с Сериной. Не желал притворяться перед всеми, что они просто «хорошие друзья». Его жизнь была гораздо проще, когда она оставалась всего лишь воспоминанием. Оно периодически мучило Ника, но при этом хотя бы поддавалось контролю.
