Была ветреная декабрьская ночь. Кое-где на тротуарах лежал снег.
Машина остановилась возле освещенного четырехэтажного дома.
– Это здесь, – перевела Катрин. Она была в короткой норковой шубке и по сравнению с Наталией выглядела, конечно, менее респектабельно, хотя для горничной, можно сказать, шикарно.
Наталия расплатилась и толкнула перед собой калитку, ведущую во двор дома.
– Здесь два подъезда, значит, четыре квартиры…
– Ты хочешь сказать, что каждая квартира занимает четверть дома?
– Конечно, это же двухэтажные большие квартиры… Байе живет в третьей квартире, это второй подъезд, первый этаж…
Они остановились у подъезда, освещенного снаружи дома высоким фонарем, и позвонили. На звонок вышла консьержка, полная крашеная блондинка с красным лицом и маленькими черными глазками. Покатые плечи ее были прикрыты розовой вязаной шалью.
Катрин объяснила ей, к кому они пришли, и женщина впустила их в дом и даже показала дверь, где жил Байе.
Все остальное происходило почти так же, как и в прошлый раз.
С той лишь разницей, что Фредерик был дома один. Его огромная квартира была ярко освещена, в ней было тепло и красиво от обилия стильных и дорогих вещей… Звучала музыка, работал телевизор, из кухни тянуло чем-то вкусным, постоянно звонил телефон…
Фредерик Байе был высоким и худым мужчиной лет сорока с небольшим. Прямые черные волосы до плеч, длинное, как у лошади, лицо с большими янтарного оттенка глазами и тонкими губами, обаятельнейшая улыбка и ровные, но тоже длинные узкие зубы… На нем были красная домашняя куртка и черные мягкие брюки.
Когда на столе появились темного стекла бутылки с остатками грязи и паутины, Наталия долго смотрела, как Фредерик протирает их тряпкой, чтобы потом перелить вино в хрустальный графин.
– Он говорит, что помнит вас, – переводила Катрин, – но говорит, что не помнит меня… Он обращается к вам как к Изабель, он думает, что вы – это Изабель, а я – Наташа…
– Ты объясни ему, что это ты Изабель, а я Наташа…
Она перевела.
– Он сказал, что Изабель Гомариз похожа на мальчика и что ее на самом деле зовут совершенно иначе, что она веселая девочка, но сейчас она далеко отсюда…
– Где? Спроси его, где она?
– В Алжире.
– Как зовут соседа, и какого года это вино?
– Вино 1961 года, а соседа зовут Пьер Барт…
– Барт? Ты сказала Барт? Спроси, не было ли у него сестры, которую звали Эдит? – Наталия сделала несколько глотков вина, чтобы промочить горло.
Они сидели за большим столом, заставленным разными закусками, которые хозяин заказал в ресторане на соседней улице и которые принесли спустя четверть часа после их прихода.
Когда Катрин перевела ему вопрос, он поджал губы и закивал.
– Да, он говорит, что у него была сестра Эдит, талантливая художница, но она пропала…
– Спроси, ее не было на той самой вечеринке?
– Нет, он говорит, что не было…
– А Седрик Беар – это имя ему что-то говорит?
Фредерик развел руками и опустил голову. Наталия поняла, что ему известно о смерти Седрика.
– Да, это крупный издатель, «хороший парень», как он говорит, его ограбили, убили, отрезали голову и бросили ее в Сену…
– Спроси, а тело не нашли?
– Вы что, из полиции? – спросила вдруг Катрин и поморщилась.
– Нет… Просто я ищу одного человека… Понимаешь, меня принимают за другого человека и мне надо доказать, что я – это я, а она – это она… – Наталия специально запутывала Катрин, чтобы не вызвать в ней подозрений.
Она спросила, не нашли ли тело Седрика.
– Нет, не нашли…
– А когда он был последний раз в винном погребе своего соседа Пьера?
– Сегодня утром.
Опять тупик.
– А где сам Пьер?
– Он практически не живет во Франции, у него дом в Лозанне и художественная мастерская в Берлине… Он раньше сдавал дом, но после исчезновения сестры уехал в Берлин, поручив Фредерику присматривать за домом, и чуть позже вообще продал ему его.
– Спроси его, у него есть телефон этого Пьера в Берлине или Лозанне?
Она спросила.
– Он хочет узнать, почему мадемуазель задает так много вопросов…
– Передай ему, что я была дружна с Эдит и потому все, что с ней связано хоть как-то, меня очень интересует…
Она перевела.
Тогда Фредерик налил еще вина и провозгласил тост за Эдит.
Спустя какое-то время все трое завалились на большую кровать, взяв с собой поднос с устрицами.
Катрин по просьбе Наталии звонила в Лозанну, Пьеру Барту.
– Наговори ему все, что угодно, только узнай адрес… – инструктировала ее Наталия, чувствуя, что идет по следу. Еще немного, и круг должен замкнуться.
Но с Пьером Катрин разговаривала довольно долго.
Прикрыв трубку, она сообщила, что у него гости, которые пришли к нему сразу после выставки, и они отмечают это событие…
– Тебе сегодня прямо везет на пьяных французов, – заметила Наталия.
Катрин, разложив блокнот Наталии прямо на подносе, среди устриц и долек лимона, быстро записывала адрес.
– Mersi… – улыбалась она Пьеру, говорившему ей, очевидно, комплимент, находясь по другую сторону провода, в далекой Швейцарии.
– Запиши и адрес в Берлине… – твердила Наталия, чувствуя, что еще немного – и Фредерик, который стал смотреть на нее довольно настороженно, взорвется и наговорит им обеим грубостей. Она понимала, что лишь благодаря выпитому им вину гостеприимный хозяин терпит выходки своих странных гостей.
Как она жалела о том, что не знает французского! Тогда бы ей не понадобилась помощь Катрин, и все, что ей нужно было, она узнала бы более тонким образом, выведала бы, выпотрошила, вызнала…
Схватив блокнот и стряхнув с него капли лимонного сока и вина, она спрятала его в карман жакета, висевшего на спинке стула, и поняла, что смертельно устала…
Фредерик проводил девушек в ванную и принес полотенца и халаты.
Когда они вернулись в спальню, то вместо погрома на кровати увидели расстеленную постель с тремя подушками в изголовье, посередине которой лежал и уже почти дремал Байе. Увидев Наталию с Катрин, он что-то пробормотал, откидывая одеяло с обеих сторон, словно приглашая их.
– Что он сказал? – спросила Натали.
– Он сказал, чтобы мы ложились рядом с ним, что он любит нас.
Утром, лишь выпив по чашке кофе, Наталия с Катрин, тепло попрощавшись с Фредериком и пообещав ему позвонить, вернулись в «Клеридж».
– Ты мне понадобишься и сегодня… Катрин, если это возможно, останься со мной… – Она достала несколько сотен франков и протянула их девушке. Катрин благодарно кивнула и приняла деньги.
– Хорошо, я предупрежу, что буду работать и сегодня, хотя вообще-то у меня выходной… Мы куда-нибудь поедем?
