Он покачал головой.
— Нет, я не знаю вас, Луиза Крамер.
Она покраснела.
— А как вы оказались у Консуэлы? — спросил он, внезапно сменив тему.
Луиза рассказала про знакомого джазиста, приятеля Дэнни.
— Понятно, — кивнул он. — Ну что, вам понравилось у Консуэлы?
Джейк засмеялся. Луиза, закусив губу, отвернулась, вперившись взглядом в черный ночной лес.
— Отвечать обязательно? — Не надо, если не хотите.
— Не хочу. — Ее блестящие карие глаза смеялись. — А откуда вы знаете Консуэлу?
Казалось, его лицо потемнело.
— Это длинная история. Прибережем ее на другой раз.
Сердце Луизы замерло от радости при словах «другой раз». Ну разве можно так терять голову — ведь прошло совсем мало времени после разрыва с Саймоном! И как же беззаботно она нарушает свои собственные клятвы! Ведь она решила держаться подальше от всего этого! Но Джейк — другой. Каждое его слово, каждый жест убеждал ее в том, — что между ними совершается что-то таинственное, сильное и непреодолимое. Раньше Луиза и не поверила бы в такое. А если бы и поверила, зачем этому сопротивляться?
— Ну, теперь показывайте дорогу, — сказал Джейк, поворачивая к Валанжу.
— Я покажу, куда повернуть, перед деревней. А где вы живете? — Она вдруг смутилась. Боже, это же прозвучало как предложение!
— В Сен-Тропезе, — ответил он.
Ах, значит, он специально повез ее, ему это совсем не по пути, поняла Луиза, забыв показать ему поворот на виллу.
— О, простите, — пробормотала она, когда Джейк стал разворачиваться.
— Ничего, куда теперь?
Она показала ему путь наверх, по холму, объяснила, в какие ворота въехать, и забеспокоилась, заметив явную перемену в его настроении. Казалось, будто он отдалился и хотел сейчас одного — поскорее избавиться от нее.
— Спасибо, — сказала она, когда Джейк затормозил.
— Пожалуйста, — кивнул он.
— Не хотите ли зайти выпить кофе? — предложила Луиза.
Он посмотрел на дом и покачал головой.
— Нет.
Разочарование было таким сильным, что Луиза поняла — он услышал это в ее голосе.
— Ну тогда еще раз спасибо, что подбросили.
Он подождал, пока она закрыла за собой дверцу, потом подал машину назад.
— Вы любите плавать по морю? — спросил он, когда Луиза уже подходила к дому.
Она обернулась.
— Не знаю, еще никогда не пробовала.
— А хотите попробовать?
Она кивнула.
— Почему бы и нет?
— Я позвоню вам.
Только когда растворились в ночи красные фонари его машины, Луиза поняла, что не дала ему номер телефона. Неважно, сказала она себе, открывая входную дверь. Он может узнать его у Консуэлы.
Было почти одиннадцать утра, когда Сара, нацепив темные очки и короткую хлопчатобумажную майку, с трудом спустилась по лестнице и вышла на слепящее солнце. Она ощущала сильное напряжение во всем теле, от каждого движения усиливалась головная боль. Бассейн отчаянно манил ее, но сейчас она боялась утонуть. Луиза только что вылезла из воды в своем черном купальнике. Она выглядела потрясающе, глаза сияли.
— Ну, садись, — пригласила Луиза, вытирая полотенцем лицо. — Я принесу тебе кофе и таблетку.
Сара рухнула в садовое кресло, вытянула нота и, уронив руки, громко застонала:
— Где Дэнни?
— Она еще не выползала, — улыбнулась Луиза, проходя мимо нее на кухню. — А когда вы прикатили? — крикнула она оттуда.
— Ох, кто бы знал! Но я помню, что солнце только начало подниматься. А ты-то как добралась?
Луиза промолчала, и Сара закинула назад голову, надеясь, что боль хоть немного утихнет. Солнце обжигало ноги, но у нее не было сил уйти в тень. Где-то неподалеку трещали цикады, и этот звук отдавался в каждой клеточке ее мозга.
— Вот, бери, почувствуешь себя человеком, — Луиза поставила перед ней поднос с кофе, апельсиновым соком и панадолом.
— Одно только поможет мне — гильотина, — поморщилась Сара, нагнувшись к столу и едва не упав на горшок с геранью. — Какого черта? Кто его сюда поставил? — рявкнула она, вытаскивая руку из влажной земли.
— Он стоял там всегда, — засмеялась Луиза, бросив ей полотенце.
— Ты действуешь мне на нервы, — сказала Сара с раздражением глядя на Луизу. — Почему ты не мучаешься, как мы? О, ради Бога, кто-нибудь, затопчите этих проклятых цикад! Пожалуйста!
Луиза захохотала еще громче, и Сара тоже невольно улыбнулась. Запив таблетку панадола апельсиновым соком, она отпила кофе.
Луиза сидела по другую сторону стола, перекинув свои длинные загорелые ноги через ручку кресла. Темные волосы, мокрые и блестящие, обрамляли ее лицо. Сейчас, когда Луиза смотрела на небо, она казалась такой естественной и очаровательной, что Сара разглядела это даже сквозь похмельное оцепенение и пожалела, что у нее при себе нет камеры.
— Ты веришь в то, что было вчера? — спросила Сара. — Это действительно было или все нам приснилось?
— Было, — весело заверила ее Луиза.
Сара уронила голову на руки.
— Ты хочешь сказать, что я нарушила свое трехлетнее воздержание с этим подростком Рембо? — простонала она.
— Не знаю. А что, это правда?
Сара кивнула и подняла голову. В ее памяти с предательской ясностью выплыли картины вчерашнего вечера, хотя она хотела отчаянно выбросить все это из головы.
— Да, таковы игры, в которые играют богатые женщины, — проговорила она, сомневаясь, стоит ли радоваться, что участвовала в них. — Ничего себе развлечения, да?
Луиза кивнула. Не дождавшись ответа, Сара спросила:
— А ты что делала? И как оказалась, черт побери, дома?
— Меня привез Джейк Мэлори.
Брови Сары полезли на лоб.
— Джейк Мэлори! И как это вышло? Не говори только, что он тоже был в бане.
Луиза захохотала.
— Он нашел меня на лестнице перед домом, когда я ждала вас, и предложил подвезти.
— Вот уж никогда не подумала бы… — Сара пыталась собраться с мыслями и высказаться по этому поводу. — Он заходил сюда?
— Нет. — Луиза спустила ноги, оперлась локтями на стол и посмотрела на Сару. — Если я что-то тебе скажу, обещаешь не смеяться?
— Да у меня и сил на это нет.
— Это, конечно, звучит глупо, — начала Луиза, прищурившись, — но, кажется, я в него влюбилась, Правда влюбилась.
Это признание застало Сару врасплох. Мысли буквально распирали ее, но сейчас она не могла составить ни одной толковой фразы.
— Что же случилось? — спросила она, глотнув кофе.
— Да ничего. — Луиза откинулась в кресле. — Видишь ли, я не могу объяснить. Мы просто разговаривали, между нами не было ровно ничего, никаких сантиментов.
