— Вы уверены, что подобрали все деньги? — с подозрением спросил он.
Как Джек и надеялся, она тут же ощетинилась:
— Знаете, Джек, вы мне определённо не нравитесь!
— Это такая большая потеря для меня.
— Ладно! — огрызнулась она. — Подождите шестьдесят секунд и идите за мной на пресс-конференцию.
Джек вошёл в зал, заполненный представителями прессы. За столиком потягивали вино и кофе, и все походило скорее на какую-то вечеринку, нежели на пресс-конференцию. Разумеется, все ожидали, что смогут раздобыть сенсационный материал, связанный с новым фильмом Корбина, и испытывали трепет от того, что находятся в такой близости от восходящей звезды Минди Феллоуз. Дверь террасы была широко распахнута, и, видимо, заметив Джека, в зал вошла Андреа в элегантном красном костюме и большой шляпе, скрывающей её лицо.
— Ах, мистер Доанес, — отчётливо и громко произнёс Джек. — Может, я приду в другое время?
— Нет-нет! Входите. — Корбин похлопал его по спине, пожирая глазами коричневый конверт в его руках.
— Но я рассчитывал на то, что все будет происходить без свидетелей.
— Постойте рядом, потом все так и будет, — пообещал Корбин. Он призвал всех к тишине. — Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить довольно печальную новость. Андреа и я… — Он изобразил горечь на своём лице. — Словом, речь идёт о нашем разводе. — Корбин сделал паузу, а по толпе прокатился стон. Джек почувствовал, что его вот-вот затошнит от этого спектакля. Многие из присутствующих едва ли не открыто пускали слюнки в предвкушении сенсационных откровений. Он видел, как Андреа целеустремлённо пробиралась к нему, обходя по периметру толпу.
— Это печальное решение, — признал Корбин. — Печальное, но необходимое.
Стоящий поблизости репортёр задал первый вопрос:
— Замешано ли здесь какое-то третье лицо?
— Да. — Корбин вздохнул. — По крайней мере одно. Но я не хотел бы это обсуждать. Постарайтесь не возлагать несправедливо вину на кого бы то ни было. Моя репутация слишком дорога мне. Я таков, каким меня сделала публика. Если бы она не поддержала мои фильмы, у меня не было бы оснований их производить. — После этих слов он бросил многозначительный взгляд на Джека.
— Мистер Доанес, — просительным тоном проговорил Джек. — Лучше я приду попозже.
— Правильно, Джек. — Корбин еле заметно кивнул, отлично зная, что все взоры устремлены в этот момент на них. Джек попятился назад, позаботившись о том, чтобы зацепиться ногой за ножку кофейного столика. Содержимое конверта рассыпалось по светлому ковру.
— О нет, нет! — Крик ужаса, который издал Корбин, превратился в вопль, когда он понял, что фотографии были совсем не те, которых он ожидал. Он стал рычать, когда репортёры бросились их поднимать. — Нет! Прекратите! Отдайте их мне!
Оказавшаяся рядом с Джеком Андреа фыркнула, взглянув на фото, лежащее неподалёку от носка её туфли. На ней красовался Корбин, швыряющий Минди в огромную ванну, полную голых женщин. В руках одного из репортёров оказалось фото, на котором лежащий в шезлонге Корбин предавался любви втроём — той самой любви, в которую он хотел вовлечь и Андреа.
— Черт возьми, скорей отсюда, пока никто не узнал тебя.
Они поспешили к выходу. В фойе их ждала Глори.
— Вот портфель. Уходите скорее.
Джек задержался, чтобы из-за широкого брючного ремня достать второй конверт с фотографиями, на которых фигурировали он и Андреа. — Ты тоже можешь сейчас уйти, Глори, если хочешь.
— Нет, это будет несправедливо по отношению к Линн Доанес. Её нет дома. Если я уйду сейчас, кто-то все сопоставит и возложит вину на неё за то, что она меня наняла. Не беспокойтесь. Я поработаю ещё недельку и потом уйду.
Андреа засияла.
— Спасибо, Глори. Линн того заслуживает.
Издали донёсся крик Корбина:
— Тейлор? Кто-нибудь видел его?
Глори поспешила в туалетную комнату, а Джек и Андреа — к выходу.
Они сели в старенький «шевроле» Джека. Джек бросил конверт и портфель на заднее сиденье и завёл машину.
— Нам нужно проскочить ворота, пока не сообщили охране. Две минуты спустя они уже удалялись от усадьбы по дороге к Баньону.
Андреа прижалась к Джеку.
— Мне нравятся эти старые машины.
Он бросил на неё быстрый взгляд.
— Как ты относишься к сыщикам?
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, Джек.
— Продолжай это мне говорить.
— Буду говорить это столько раз, сколько тебе захочется услышать.
— А теперь ты доверяешь мне, Лефти?
Она поколебалась.
— Не совсем.
Он крепко сжал баранку.
— Но я надеялся, что ты выйдешь за меня замуж.
— Да, выйду. Сразу же, как только ты скажешь.
— Но как с доверием…
— Вначале мы сожжём все фотографии, которые нас компрометируют, а потом поговорим о доверии.
— Большую часть из них я сжёг в кухонной раковине сегодня утром.
— Чудесно. А я смогу легко избавиться от тех, что лежат на заднем сиденье. Только вот сколько других где-то блуждают?
— Всего одна, которую купил Корбин. Но узнать, кто там изображён, невозможно. И есть ещё одна, которая принадлежит только мне.
— Твою нужно уничтожить, Джек.
— Даже если я поклянусь, что буду беречь её как зеницу ока?
Андреа нервно заёрзала.
— А где ты хранишь её сейчас?
Джек смотрел вперёд на дорогу.
— Отвечай же! — потребовала Андреа.
Со вздохом он опустил солнцезащитный козырёк. К внутренней части козырька была приделана фотография головы Андреа, лежащей на подушке. Глаза её были закрыты, на губах блуждала загадочная улыбка.
Андреа удивлённо уставилась на фото.
— Я не подозревала об этой фотографии.
— На плёнке оставался один кадр, и мне не хотелось, чтобы он зря пропадал.
— Ладно, этот снимок ты можешь оставить.
Джек тихонько поднял козырёк.
— Теперь, когда я завоевал твоё доверие…
Она поцеловала его в покрытую щетиной щеку:
— Живи долго-долго.
Лефти (англ.) — левша.
