Керри опустил глаза.
— Конечно, это выглядит глупо, но я хотел добыть немного денег для… ну, в общем… для погашения наших долгов. Понимаешь, мам, мне очень тяжело терять этот дом.
Эмили долго смотрела на сына, не зная, что сказать. Его слова оглушили ее. В первую секунду Эмили хотелось провалиться сквозь землю от невыносимого стыда. Ведь это она довела мальчика до такого состояния! Никогда в жизни Эмили не испытывала такого позора и бессилия.
— О, Керри! — простонала она, уткнувшись мокрым от слез лицом в его плечо. — Значит, ты пытался заработать таким образом… О Господи, дорогой мой сынок… — Эмили умолкла, заливаясь слезами. — Керри, прости меня, ради всего святого. Прости, сынок! Я никогда не думала, что все так получится. Ты же знаешь, я никогда не пыталась переложить на тебя хоть малую часть ответственности за наше имущество, поскольку всегда считала, что это мое дело и касается только меня. Я не подозревала, что так осложнила твою жизнь.
Керри обнял мать, и она еще сильнее разрыдалась, почувствовав тепло его рук.
— Нет, мама, — решительно возразил мальчик, — это не только твое дело. И вообще, почему ты решила, что наше имущество — только твоя проблема? — Сейчас он говорил как взрослый и ответственный мужчина. — Какое-то время назад я понял: тебе очень трудно справиться со всеми проблемами в одиночку. Вот и решил хоть как-то помочь тебе.
Эмили отпрянула от сына, пытаясь сохранить жалкие остатки достоинства. Пережитый шок заставил ее собраться с мыслями и подтолкнул к решительным действиям. Так дальше нельзя. Конечно, ей сейчас очень трудно, но надо что-то делать, иначе все кончится плачевно. Если даже Керри отважился нарушить закон, чтобы спасти имущество, дело может обернуться трагедией. Ведь его чуть не убили. Хорошо, что все закончилось благополучно, но если она не предпримет срочных мер, то потеряет не только крышу над головой, но и единственного сына.
— Ладно, сынок, — Эмили вытерла мокрое от слез лицо, — иди спать, дорогой. — Она поднялась и помогла встать сыну. — Прими таблетку обезболивающего, которую тебе дали в больнице, запей стаканом теплого молока и постарайся уснуть. А хорошенько отдохнув, мы поговорим об этом подробнее.
Керри пошел в свою комнату. Он всегда был послушным ребенком и с уважением относился к матери. Правда, в разумных пределах, но тем не менее это всегда радовало ее. Да и сегодняшнее событие не было исключением. Конечно, мальчик преступил закон и за это сейчас наказывают очень строго, но сделал он это не из-за собственной прихоти, а с целью помочь матери спасти дом. Разумеется, незнание законов не освобождает от ответственности, но все же мотивы его поступка глубоко тронули ее материнское сердце. Оправдать такое поведение нельзя, однако мальчик добр, отзывчив и сострадателен.
Эмили последовала за сыном, но, подумав, вернулась в гостиную. После этого ужасного вечера она не могла войти в свою спальню и увидеть постель, на которой ее муж совершил гнусное предательство. Достаточно того, что она перенесла за эту бессонную ночь. Воспоминания о прошлом совсем выбьют ее из колеи. Эмили улеглась на диване, укрылась шерстяным пледом и постаралась заснуть.
Но не тут-то было. Ей так и не удалось обмануть себя. Какая, к черту, разница, где она спит — на диване или в своей кровати? Все равно дурные мысли лезли в голову, лишая возможности забыться во сне и восстановить силы к началу следующего дня.
— Детектив Донат? Вас беспокоит Маргарет Уинстон. Как поживаете, дорогой?
Маргарет Уинстон сидела за своим кухонным столом, окруженная самыми разнообразными вещами — слева стоял старый чайник, из которого она постоянно наливала себе чай, справа телефонный аппарат, а прямо перед ней лежала огромная пачка бумаг. Под столом, у ее ног, мирно посапывал крупный английский бульдог.
В трубке послышался хрипловатый голос разбуженного человека.
— Маргарет? Ах да, вспомнил. Та самая Маргарет из Лос-Анджелеса?
— Совершенно верно. Мы встречались с вами на семинаре по анализу ДНК, в Сиэтле, в феврале прошлого года. Помните, мы еще выпили целый чайник чаю и закусывали каким-то жутким бисквитом?
— Бисквитом? Я что-то…
— Ах да, я и забыла, что вы, колонисты, называете это пирожным. Так вот, мой дорогой, помимо всего прочего, мы с вами говорили тогда об одном деле, в котором была замешана молодая женщина. Ну, та самая, что убила молодого парня и засунула ему в рот свое нижнее белье. Отвратительное зрелище, между прочим.
— Да, да, припоминаю, было такое дело. — Донат зевнул. — Кстати, а который у вас час?
Маргарет посмотрела на баварские настенные часы с кукушкой.
— У нас два ночи, значит, в Нью-Йорке пять утра. Я почему-то решила, что вы уже на ногах.
— М-м-м… не совсем так, мадам.
— Скажите откровенно, Донат, вам удалось заполучить эту дамочку?
— То есть поймал ли я ее? — уточнил детектив. — К сожалению, нет. А почему вас это интересует?
— Потому что она, похоже, появилась в нашем городе и снова взялась за свои грязные делишки. Короче говоря, недавно у нас был убит довольно известный и преуспевающий бизнесмен по имени Квинн Иснер. И меня это совсем не радует, как вы, надеюсь, понимаете.
— Догадываюсь.
— Послушайте, Донат, если я отправлю вам по факсу кое-какие материалы расследования, не сравните ли их с тем делом, которым вы занимались?
— Разумеется. — Детектив снова зевнул. — Я буду в своей конторе около девяти. То есть часа через четыре.
— Так нескоро? Ну ладно, ничего не поделаешь, — с разочарованием протянула Маргарет. — Не могу же я просить коллегу на другом конце континента немедленно выбраться из теплой постели и помчаться на работу…
Детектив молчал.
Маргарет терпеливо ждала ответа.
— Ну хорошо, — наконец решился ее собеседник. — Сейчас собираюсь и выезжаю. Но только ради вас.
Радостно засмеявшись, она положила трубку, наклонилась и ласково потрепала бульдога.
— Ох уж эти мужчины! Они такие милые и добрые существа, не правда ли, Бодика? — Собака вильнула хвостом и закрыла от удовольствия глаза. — А самое удивительное, — продолжала Маргарет, — что эта старая птичка, похоже, еще не совсем утратила способность оказывать на них воздействие.
