— Клей, расскажи мне все, что знаешь, — потребовала Шелби. — А потом объясни, зачем забрался в мой дом.
Клей нервно заерзал на стуле.
— Ответы на эти вопросы связаны между собой. Я проник в твой дом из-за этого письма или, точнее, из-за этого романа.
Шелби почувствовала, как прилипает к телу ткань легкой футболки.
— Давнее любовное приключение заставило тебя вступить на путь преступления?
Клей усмехнулся, прекрасно понимая, что его слова и действия на самом деле выглядят абсурдными.
— Я же сказал тебе: мы часто совершаем глупости, пока молоды. — Клей вздохнул. — Позволь мне объяснить. Шестьдесят лет назад у Дезире был роман с моим дедушкой. Из ее письма я понял, что их роман был тайный, и это неудивительно для того времени. Мой дедушка был тогда фермером, а Лэнгстаффы еще сохраняли важное место в общественной жизни города. Представители разных классов старались тогда не допускать неравных браков.
Шелби кивнула.
— Удивляюсь, как они вообще встретились.
— В письме говорится о ярмарке штата.
Шелби выпрямилась.
— Уж не о той ли ярмарке штата Кентукки тридцать второго года, где Дезире получила голубую ленту победителя за свою вышивку? Клей улыбнулся.
— Думаю, именно о той. Дедушка получил голубую ленту за свою свинью по кличке Хомер. Наверное, победители встретились. В общем, роман велся в основном по почте, хотя назначались и свидания, которые были, судя по письму Дезире, весьма… страстными.
Шелби была поражена и в то же время довольна услышанной информацией.
— Молодец бабушка, — пробормотала она, довольная тем, что в жизни Дезире, пусть недолго, все-таки был любимый мужчина.
— А потом роман закончился. Очевидно, их любовь не могла преодолеть социальных преград.
— По чьей же инициативе?
— В письме про это ничего нет.
— А что говорит твой дедушка?
Шелби почувствовала, как напряглось тело Клея.
— Мой дедушка отказывается говорить на эту тему.
— Вообще?
— Это ведь все очень личное, не правда ли? Я не вправе ждать от Форда, что он расскажет мне о самых интимных подробностях своей жизни.
Однако голос Клея дрогнул, в опущенных глазах снова мелькнула тревога, и Шелби поняла, что на самом деле его задевает тот факт, что дедушка не рассказал ему всего.
— К тому же, само письмо очень расстроило дедушку. Сиделке пришлось дать ему кислородную подушку.
— Клей, мне очень жаль! Но человек перестает быть человеком, если он лишен любопытства. Меня оно просто разрывает на части.
Клей настороженно смотрел на Шелби.
— Я понимаю, но я просто не могу видеть дедушку таким несчастным. Есть вещи, которые лучше забыть и не вспоминать.
— Я уверена, что Дезире хотела уменьшить его боль, а не растравить старую рану.
Клей поднял руку.
— Пожалуйста, не сомневайся, что я точно такого же мнения. Письмо было полно любви и… прощения.
— Прощения за что?
— Я не знаю. Это было прощальное письмо, полное нежности, написанное женщиной, которая переоценила всю свою жизнь и обрела покой.
У Шелби спазм сжал горло.
— Брайан говорил, что она… изменилась после своего первого инфаркта. Она стала счастливой.
Клей не мог знать, что счастье всю жизнь проходило мимо Дезире Лэнгстафф.
— Да, она упомянула в письме, что в свете… предстоящей кончины заново оценила свое прошлое, их прошлое. Дезире хотела, по ее словам, рассеять облако, висевшее над головой всю ее жизнь. Поэтому и написала дедушке это письмо.
Слова из письма Дезире пронзили сердце Шелби.
— Значит, их неудачный роман висел темным облаком над всей ее жизнью, не оставлял ее все эти годы!
Клей опустил глаза. В письме наверняка было что-то еще, о чем он умолчал.
— Не думаю, что Брайан знал о содержании письма. Этого не знает никто, кроме моей семьи и тебя. — Клей сменил тему. Он некоторое время сидел молча, потом с явной неохотой продолжил: — Дедушка попросил меня об одной вещи. Дезире упомянула, что сохранила все его любовные письма. Он очень хотел бы получить их назад.
Шелби почувствовала нарастающее возбуждение. Значит, существуют любовные письма Форда Траска! Они могли бы объяснить то, что отказывается объяснить Клей. Она быстро посмотрела на его пустые руки. Так значит, именно за этими письмами Клей залез к ней в дом.
— Разве ты не мог просто попросить меня найти письма? — спросила Шелби.
Теперь Клею стало неловко.
— Постарайся понять, насколько все это личное для моего дедушки!
— Не в большей степени, чем для моей бабушки! Она провела всю свою жизнь, удалившись от общества, словно прячась в своей раковине от какого-то неведомого несчастья. Возможно, этим несчастьем был твой дедушка. И ее травма, в свою очередь, отразилась на моей жизни. Ты знаешь, что это такое — вырасти под опекой человека, потерявшего способность любить? После этого все время сомневаешься в себе и в каждом, кто пытается тебя любить. Клей, как ты мог скрыть это от меня!
Вспышка Шелби поразила Клея. В глазах его светилось участие, весь его вид говорил о том, что он не хотел ранить чувства Шелби. Однако, когда Клей нарушил молчание, голос его вовсе не казался виноватым.
— Это письмо было адресовано моему дедушке, Шелби, а не тебе и даже не мне.
— Но ты видел его!
— Да, но только потому, что мой дедушка заболел из-за этого письма. Теперь он никому не позволяет на него взглянуть. Возможно, я должен был обратиться к тебе в открытую и попросить отдать его письма. Кража со взломом действительно не в моем духе, но дедушка настаивал на сохранении тайны.
— Но почему надо держать все в секрете, если речь шла просто о несложившихся отношениях? — Шелби глубоко вздохнула. — Если только… если… не было чего-то еще. Какой-нибудь темной истории. Подумай об этом — любовники из разных слоев общества, таинственный разрыв, драгоценные любовные письма.
Глаза Клея вспыхнули на одно короткое мгновение, которого оказалось достаточно, чтобы Шелби ясно поняла, почему он никогда не рассказал бы ей о письмах, если бы она не застигла его сегодня у себя в доме.
— Ты думаешь, я могла бы написать об этом статью, не так ли?
— Это никогда не приходило мне в голову.
— Ты не умеешь врать, Клей. Именно эта мысль написана у тебя на лбу. Именно она толкнула тебя на эту ночную вылазку. Кстати, как ты проник в мой дом?
— Я отжал замок на входной двери своей кредитной карточкой.
— Которая как раз оказалась под рукой!
— Я никогда не выхожу без нее из дома.
Замечание Клея не смогло сбить Шелби.
— Насколько я понимаю, слово «дом» означает «Парк-Вью», резиденцию Форда Траска, который мог бы быть моим двоюродным дедушкой, если бы не совершил нечто такое, за что моя бабушка, судя по всему, не смогла простить его шестьдесят лет назад.
