Решив слегка поиграть с девчонкой, аккуратно прикусываю ее нижнюю губу, после чего сразу же касаюсь кончиком языка места укуса, зализывая боль. Она вздрагивает в моих руках и прижимается еще теснее. Из груди Ксюши вырывается тихий стон, который срывает мне крышу. Я пытался быть нежным и терпеливым… Коснувшись бедра девушки, легонько сжимаю его, а затем подхватываю под ягодицы, вынуждая ее опоясать ногами свой торс. Шаг, еще шаг — и мы у кровати, где я рискую променять дочь на смазливую девчонку. Да уж, так себе из меня папаша… Не пример для подражания.
Рокси с легкостью поддерживает мою игру, обнимая за шею. Запустив пальцы в волосы на затылке, она массирует мне голову, страстно целуя разбитые губы. Легкая боль от ее поцелуев заводит меня еще больше.
— Ксюша, — с этими словами опускаю ее на кровать, почти полностью накрывая собой стройное тело.
Взгляд девушки мгновенно темнеет, а затем увлажняется слезами. С силой оттолкнув меня, она вскакивает с постели и, тяжело дыша, смотрит на меня так, словно видит впервые.
— Что случилось? — спрашиваю ее, вкинув бровь.
— Что случилось?! — ее голос срывается на крик. — Да, вы… Да как вы… — не сумев собраться с мыслями, девчонка отпускает мне звонкую пощечину. — Да, я вам… Как вы посмели?
— Это всего лишь поцелуй, — ухмыляюсь в ответ, потирая щеку. — И ты была не против.
Что за фокусы? Все же нормально было.
— Да, вы подлец! — сквозь слезы кричит необоснованные обвинения.
— Я хотя бы не притворяюсь…
— Что-о? Да идите вы, знаете куда?! — на ультразвуке пищит Ксюша, буквально убивая меня взглядом.
— Куда? — спрашиваю ее, сдерживая смех.
— Вон! — кричит она, топая ногами для пущей убедительности. — Вон из моей комнаты, я сказала, вместе с вашими простыми поцелуями… извращенец! Озабоченный!
— Глупышка, это мой центр и комната тоже моя!
— По договору она моя на период участия в конкурсе, — возражает мне девушка, пересказывая один из пунктов контракта. — Поэтому вещички собрали и — на выход, господин продюсер!
Вот тебе раз! Этих женщин ни за что не поймешь. То стелятся перед тобой, то по морде бьют…
— Не боишься, что вылетишь из шоу? — мстительно спрашиваю ее, наблюдая за тем, как Ксюша мечется по комнате, пытаясь успокоиться.
— Почему это? Потому что не дала? — спрашивает в лоб, уперев руки в бока.
— Потому что ведешь себя не правильно.
— А как правильно? На коленках ползать? В рот вам заглядывать? Может быть, вещи за вами стирать? Или сейчас же раздеться и раздвинуть ноги?
— Нет, — рычу на нее, хотя от последнего бы точно сейчас не отказался. Вот же переменчивое настроение женское…
Теперь мне нужен холодный душ.
— Да и не выгоните вы меня, — хитро прищуривает глазки. — Потом будете сами на коленях ползать и просить, чтобы вернулась. Поверьте, я умею создавать проблемы.
— Знаю, — отвечаю ей, думая о том, как Воронцов вздует меня, если его цаца нажалуется.
— Повторить? Вы запомнили, куда вам идти?
— А не боишься, что я сам тебе проблемы создам?
— Не боюсь! Это вам следует бояться! — пугает нахалка, чувствуя за собой защиту.
— Ненормальная! — констатирую со вздохом.
— А вы, значит, нормальный? — смеясь, спрашивает она.
— Хорошо, Рокси! — многообещающе улыбаюсь. — Встретимся завтра на первом телевизионном этапе конкурса. Удачи!
— И вам не хворать, — ехидно отвечает она и швыряет в меня моей же рубашкой. — Гуд бай, Нарцисс!
— Сладких снов, глупышка! — отвечаю ей, застегивая рубашку.
В ответ она показывает мне средний палец, нисколько не стесняясь. Боже, что за такое наказание на мою голову? И ведь нельзя никак охладить пыл девчонки, не отведав потом гнева ее влиятельного любовника. В конце концов, дочь мне дороже, чем принципы и самолюбие. Ничего, я потерплю. До поры до времени я потерплю…
Глава 20
Ксюша
Всю ночь я не могла уснуть. Ворочаясь с боку на бок, я поочередно рыдала и ругала себя за случившееся. Он меня поцеловал, а я позволила — мало этого, так еще и отвечала на его поцелуи. Что вообще со мной? С чего вдруг такая реакция на этого самовлюбленного продюсера? Ведь сотни парней в школе предлагали мне встречаться, но ни один не вызывал таких чувств. Златогорского мне хотелось целовать, обнимать, прижиматься к нему и быть полностью в его руках. В те короткие минуты, так оно и было. Я чувствовала себя желанной, красивой, хрупкой и нужной ему. Мои губы до сих пор помнили его поцелуи, помнят и мечтают вновь оказаться в плену голубоглазого продюсера, который дарил столько эмоций и желаний. Он, как наркотик, который требует организм, а объятия и ласки — доза. Еще немного и мы переспали бы…
Черт, я была готова к этому и хотела этого! Кажется, у меня что-то не так с головой. А у него?
Боже, как же я зла на него! Как же хочу приложить его чем-нибудь хорошенько по голове. Может, мозг этим самым ему включу? Хотя, себе бы тоже не помешало включить. Это надо же было… Стояла и наслаждалась!
Дура! Дура!! Дура!!!
Я была в шаге от проигрыша. Хорошо, что вовремя опомнилась, иначе, чувствую, веселая меня жизнь на экономическом факультете ждала бы. Ладно факультет, но мама и папа не оставили бы мою интрижку просто так, а я уверена, что это именно интрижка, потому что не будет такой, как он, заводить серьезных отношений. А дедушка? Он Влада с нагайкой познакомил бы, а затем, проучив немного, женил бы на мне. А оно мне надо?
Нет, вы не подумайте, дедушка дал бы ему выбор: смерть или свадьба. Решать ему. Только вот я замуж за Нарцисса не хочу. Я же его задушу в наш медовый месяц, а то и раньше. А он меня? Нет, мы определенно не пара, нечего и думать об этом.
Поспать так и не удалось. С первыми лучами солнца, я поплелась на кухню, где участники могли сделать себе кофе, чай и что-нибудь по мелочи. К счастью, здесь никогда не было толкучки. Плита всегда пребывала в одиночестве, поскольку ею никто не пользовался. Конкурсанты предпочитали заказывать еду в ресторанах или же покорно ели то, чем кормил центр. Что касалось меня, то мамин ресторан обеспечивал прекрасными завтраками, обедами и ужинали. Я согласилась на это, чтобы у маман не было причин волноваться о моем желудке. И пусть на упаковках был эмблема ресторана, но по вкусу, я сразу поняла, что готовит это мама. Ну и пусть! Я так соскучилась по родителям, что даже эта маленькая деталь, успокаивала мое сердце.
Зайдя в кухню, замечаю мужской силуэт, стоящий у плиты. В нос сразу ударяет аромат духов, которые только пару часов назад, я так усиленно пыталась выветрить из своей комнаты. Футболку и штаны, я сразу же отправила в корзину для белья, так как они источали самый сильный запах.
— Черт! — чертыхается он и зло выдыхает, бросив ложку, которую держал до этого в руке, в стену.
Звякнув, ложка упала, но продюсер даже не взглянул на нее, продолжая гипнотизировать что-то перед собой взглядом.
Нервишки у кое-кого шалят… Может, уйти, пока не заметил? Ну, уж нет! Я остаюсь. Во-первых, любопытство. Во-вторых, упрямство, а в-третьих, непонятное чувство, что просит остаться.
Бросив быстрый взгляд на Нарцисса, направляюсь к электрическому чайнику и, убедившись, что в нем достаточное количество воды, включаю. Спиной чувствую взгляд Златогорского, поэтому оборачиваюсь и натянуто улыбаюсь ему.
— Доброе утро!
— Кому как, — отвечает он и возвращает свое внимание чему-то в кастрюле.
По запаху очень похоже на манную кашу. Подгоревшую манную кашу. Подойдя к продюсеру, заглядываю в кастрюлю и морщусь при виде белой субстанции с черными комками.
— Это изюм? — спрашиваю его с надеждой.
— Нет, — недовольно морщится Владислав.
— Каша не получилась, — заключаю я, цокнув языком.
— А ты догадливая, — иронично вздыхает Златогорский. — Я стою и думаю, получилось у меня или нет. Хорошо, что ты пришла. Сразу понятно все стало! Спасибо!
