— Да, может быть наше поведение покажется вам сейчас аморальным, адюльтеры никому не прибавляют плюсов к карме, но нас тянет друг к другу, понимаете? Между нами словно невидимые канаты.
— Что тебе нужно? — резко обрывает мои излияния Иванна. Так резко, что я на долю секунды тушуюсь. — Зачем ты ко мне пришла?
— Мы уже перешли на ты? — признаюсь, такая резкая смена ее настроения меня насторожила, даже немного испугала. — Мне кажется, что это не слишком профессионально.
— Если ты думала, что рассказав о вашей интимной связи с Сашей я впаду в истерику или как ты, наверное, надеялась — в депрессию, то ты ошибаешься. Я знала, что вы переспали, так что для меня это не новость. И мне все равно.
— Знала? — я не хочу показывать вида, но я ошарашена. — Это он тебе рассказал?
— Нет, он ничего мне не говорил, — «соперница» грациозно поднимается с белого кожаного кресла и, неторопливо обойдя стол, приближается к окну. — Я поняла все сама.
— И ты говоришь об этом так спокойно? Ты хоть каплю его любишь?
— Саша — достойный мужчина, таких сейчас мало. И если он один раз оступился, это не делает его автоматически плохим. Мы повздорили, а тут ты: молодая, развязная, доступная, — делает акцент. — У него к тебе были чувства…
— У него ко мне Есть чувства! — зло выдавливаю сквозь зубы, но она меня будто не слышит: берет с подоконника хрустальный графин и аккуратно поливает цветущую орхидею.
— Если ты думаешь, что он теперь станет твоим — ты ошибаешься, — неторопливо переключается на соседний горшок с каким-то кактусом. — И если считаешь, что я брошу его после единственного проступка — ты ошибаешься тоже. Не забывай, что у меня за профессия: я слушала откровения сотен мужчин и так вот — восемь из десяти хотя бы раз изменили своей жене в течении первых пяти лет брака. Без всякой на то причины, потому что таков инстинкт. Так что я никогда не строила иллюзий насчет мужской верности и вообще верности в целом, главное — какие планы у тебя на этого человека.
— Планы? — я возмущена. — А Саша знает, что он всего лишь «план»? А как же любовь? Страсть?
— У нас все хорошо в постели, — стреляет в меня взглядом победительницы. — Прости, если тебе неприятно это слышать.
А мне неприятно, черт возьми! Но я стараюсь не ронять планку, опускаясь до уровня неуравновешенной истерички.
— Он не любит тебя! Ему с тобой было просто удобно, вот и все.
— Милая моя, ты такая еще молодая и глупенькая, — улыбаясь, ставит графин обратно на подоконник. — Насчет любви я тоже уже давно не строю никаких иллюзий. Нам хорошо с Сашей, мы уважаем друга друга и нам комфортно вместе. Этот мужчина мой и моим останется.
Сколько цинизма в ее тоне и взгляде, сколько хладнокровия. Она действительно верит в то, что говорит, и говорит это так, что я невольно начинаю верить тоже. Но сдаваться я не намерена:
— Он спал со мной. Нам было хорошо вместе.
— Переживу.
— Но он любит меня!
— У него к тебе просто животная страсть, вот и все. И вообще, как его там… Тигран… Тигран Дабозов, правильно? Твой гражданский муж, как он относится к изменам? Он в курсе?
— Будешь меня шантажировать? — стискиваю зубы, поднимаясь. — Настучишь ему? Валяй! Я все равно собиралась от него уйти, но раньше мне было некуда и не к кому.
— А сейчас думаешь, что Саша примет тебя с распростертыми? Приютит у себя дома? Тогда ты не глупенькая — ты дура, Виктория. Причем набитая. И все твое поведение, начиная с прихода сюда и заканчивая ересью, что ты тут несла, было поведением инфантильной дуры, — выплевывает без доли эмоций и, водрузив очки для чтения обратно на нос, садится на свое место. — Он получил свое, сейчас его пыл поутихнет, это мужская сущность, не может быть иначе. Мы помиримся и все у нас будет хорошо. И тебе я тоже советую просто вспоминать с теплом об этом пикантном ночном приключении с моим мужчиной, находясь тем временем рядом со своим. Пусть все останется так, как есть, так будет лучше для всех нас.
— Я расскажу Саше о том, кто ты на самом деле, поняла? — оперевшись ладонями о стол, подаюсь вперед. — Вполне допускаю, что с ним ты совсем другая — ласковая и понимающая, и он даже не подозревает, что ты за человек. Я тоже женщина и тоже хорошо умею играть нужные роли. Но Саша… он мне важен! Я не допущу, чтобы он связал свою жизнь с такой, как ты. Я действительно люблю его!
— Я сочувствую тебе, девочка, безответная любовь — это больно.
— Сука! — яростно сбрасываю со стола ворох бумаг и видит Бог, мечтаю вцепиться ногтями в ее двуличную рожу.
— Что у вас тут… О Боже, Иванна Игнатовна, что у вас тут происходит?! — прижав ладонь ко рту, в дверях застыла администратор, что принимала меня пятнадцатью минутами ранее.
Прибежала на шум, спасти свою драгоценную начальницу.
— Ничего страшного, Света, не волнуйся. Все хорошо, — ангельски улыбаясь, успокоила помощницу лгунья, собирая тем временем бумаги. — Я вынимала нижнюю папку и нечаянно свалила всю стопку. Бывает.
— Просто мне показалось, что я слышала крики…
— Эмоции, — пожимает плечами и все это с таким лицом, словно она действительно святая. — Виктория слишком импульсивна.
— Я думала, тут вообще драка, — с облегчением улыбается Света и берется за ручку двери. — Простите еще раз, что помешала.
Когда мы снова остаемся с двуличной сукой одни, выражение ее лица тут же меняется словно по мановению чьей-то волшебной палочки. Ехидство, ирония, злорадство — но никак не мягкая мудрость, маска, которой она обводит вокруг пальца Сашу.
Открыв чудом оставшийся на столе блокнот, берет в руки карандаш:
— Так с чего мы начали беседу? А, вспомнила, вы не хотите своего мужчину.
— Саша узнает, что ты за человек, обязательно узнает, — забираю с дивана свою сумку. — Даже если с ним не буду я, ты с ним не будешь тоже!
— Как давно начались проблемы в вашей интимной жизни?
Не желая больше слушать этот бред, пулей выметаюсь из ее кабинета, жалея только об одном — что не додумалась записать наш разговор на диктофон. Ведь если она играет с ним так же хорошо, как и со мной, доказать, что я не придумала это все чтобы их разлучить будет крайне сложно.
Я — вечно неуравновешенная и все преувеличивающая истеричка, она — сама мудрость и благоразумие. Кому из нас он поверит больше?
Наверное, не нужно мне было приходить сюда, но я ни о чем не жалею, ведь теперь я знаю, что она за человек. А предупрежден — значит, вооружен.
Глава 24. Саша
— …а она мне говорит: если снимешь номер в «Империале», так и быть, я с тобой поеду. Ну ты прикинь!
— Вот продажная шкура!
— Гони ее в шею, Глеб!
— Им всем нужны только бабки, нет бабок — ты пустое место. И вообще, Глебас, ты же жениться собирался на этой, как ее… ну, которая из бухгалтерии уволилась…
— Олеся!
— Точно! С большими титьками.
— Да не жениться, так, мутим. Пока не охомутали, есть место для небольшого маневра.
Парни дружно ржут, отпивая горячий кофе из «Старбакса». Обычные посиделки коллег-приятелей: футбол, автомобили, женщины — вечные темы. Я тоже улыбаюсь, не сделав при этом ни глотка. Да и пицца лежит нетронутая — кусок в горло вот уже два дня не лезет.
— Ты это кончай, Глеб, не стоит это все того, семья — вот что самое важное в жизни. Эти все одноразовые связи что сорняки, — мудро изрекает Дронов Сергей, наш лучший боец. Бывший сотрудник ФСБ, примерный муж и отец четверых пацанов.
— Брось, Серый, ну кто в наше время налево не ходит? — робко защищается Глеб, самый «зеленый» в нашем коллективе. — Ты вот если только, ну Боря, — кивает еще на одного «бывалого».
— А еще Андрюха, Леха и Саня наш. Кстати, — переводит Сергей на меня указательный палец, — тоже еще не женат, но это не мешает ему хранить верность своей подруге.
Все дружно смотрят на меня, качая одобрительно головами и отвешивая шутки, когда же меня, наконец, загонят уже в стойло под названием «брак».
