— Твоя сестра прекрасна! Никогда еще не видел такой красивой и умной девушки одновременно…
— Эй! Полегче!
Дженк схватил со столика книгу и запулил ею в сицилийца. Тот молниеносно увернулся и расхохотался. Марина еле сдержала смешок.
— Мальчики! Не ссорьтесь, идите лучше обедать, все готово.
Втроем в разговорах и обсуждениях они провели весь вечер. Наконец Марина, тоном, не допускающим возражений, сказала:
— Дженку пора принимать лекарства и отправляться спать. Он слишком устал сегодня, — женщина развернулась к Дженку.
— Пойдем, я провожу тебя.
Но тот возразил:
— Не надо. Я сам. Я в состоянии найти дорогу к своей комнате. Оставайся с братом, вы давно не виделись. Я пойду.
Дженк встал и медленно пошел в сторону выхода. Когда он пришел в комнату, то обнаружил, что в графине не осталось воды, чтобы запить таблетки. Развернулся назад и, сделав несколько шагов по гостиной, замер посреди комнаты.
Дарио и Марина негромко разговаривали.
— Я не сказал ему.
— Думаю, это сейчас самое правильное. Он еще не окреп. Не знаю, что он может натворить, если узнает. Он и так все время о ней думает.
Дженк неслышно подошел к самой двери на террасу и остановился, прижавшись к стене.
— Ты права, если он узнает, что Джемре беременна…
В голове эхом отдались эти слова, он сделал полшага вперед, но остановил себя. Сжал руки так, что костяшки пальцев побелели. Вернулся в комнату и плотно закрыл за собой дверь. От ненависти к своему бессилию все в душе переворачивалось. Джемре ждет ребенка! Его ребенка! Он даже не мог об этом мечтать. А он не может быть с ней в такой момент…
Утром Дарио встал рано. Уже с утра он был полон сил и энергии. После завтрака мужчина собирался лететь домой. Там накопились документы, требующие его внимания. Подойдя к комнате друга, постучал. Никто не ответил. Открыл дверь и изменился в лице. Дженка не было в комнате и постель была не смятой. За спиной Дарио возникла Марина.
— Где он?
Лицо сицилийца стало чернее тучи, глаза сузились.
— Он слышал нас вчера. Я знаю, где он!
Дарио буквально выскочил из такси у аэропорта. Лишь бы не успел улететь! Он вбежал внутрь и осмотрелся. Пока ехал сюда, он уже проверил расписание, рейсов до Стамбула ночью не было. Первый рейс будет через час. Скорее всего, он где-то здесь. Быстрыми шагами он шел в сторону службы безопасности, озираясь по сторонам, когда заметил группу людей, склонившихся над чем-то или над кем-то. Работники аэропорта уже бежали в их сторону. Сердце сицилийца замерло. В два прыжка он оказался на месте, бесцеремонно растолкав всех, и увидел Дженка, лежащего на полу без сознания.
— Все в порядке! Все в порядке! Это мой друг, разойдитесь все. Я позабочусь о нем.
Дженк открыл глаза и увидел перед собой встревоженное лицо друга.
Пока они ехали в такси обратно, оба молчали, отвернувшись друг от друга. Дарио вышел и протянул Дженку руку. Тот отбросил ее и самостоятельно вышел из машины. Сицилиец отошел на пару шагов, встал, расставив ноги и засунув руки в карманы. Голова Дженка кружилась, ноги не слушались его. Он пошатнулся и Дарио поймал его.
Когда привел друга в комнату и бережно уложил на кровать, он дал выход своему гневу.
— Ты с ума сошел! Безумец! Ты что творишь? А если бы я не успел? Если бы ты улетел? Ты подумал, что было бы тогда?
Дарио навис над ним, как гора. Дженк оторвал тяжелую голову от подушки и смотрел на него, яростно прищурившись.
— Как ты мог не сказать мне?
— Поэтому! — он махнул рукой в его сторону. — Я слишком хорошо тебя знаю.
С минуту они молчали, пока зеленые и серые молнии скрестившихся взглядов пытались испепелить друг друга.
— Я не могу! Я с ума сойду! Я здесь… А она там одна! Она ждет моего ребенка! Она думает, что я умер! Каково ей? — Дженк все свои силы, казалось, вложил в этот крик. Потом откинулся на подушку и из прикрытых глаз брызнули слезы отчаянья и бессилия.
Весь гнев сицилийца сразу как рукой сняло. Он присел на край кровати и стиснул плечо друга. Некоторое время молчал.
— Я знаю. Я понимаю тебя. Но ты не можешь сейчас, у тебя не хватит сил. А если бы ты упал в самолете или когда прилетел в Стамбул? Что бы тогда было? Ты думаешь, ты поможешь ей, если умрешь по-настоящему? Или если влипнешь в какую-нибудь историю?
Голос сицилийца звучал уверенно.
— Прошу тебя, успокойся. Ты же знаешь, все под контролем. Она сейчас в детском центре и ей ничто не угрожает. Думаю, она уже успокоилась немного и лучше ее не тревожить сейчас. По-твоему, ей нужны новые стрессы? Лучше приложи все усилия, чтобы поправиться и вернуться к рождению своего малыша здоровым.
Сицилиец помолчал еще немного, на этот раз ему не так легко далось спокойствие.
— Подумай, — он приложил пальцы к своему лбу, — давай, выключи сердце и включи мозги. Если ты сейчас вернешься, то спутаешь всю игру. Ваша война продолжится по чужим правилам, и тогда неизвестно, кто еще может пострадать. Я не говорю — подумай о себе, но подумай о своей жене и ребенке, да и о сестре тоже. Чего ты добьешься, раскрыв все карты?
Дженк слушал, не прерывая и ничего не говоря, а потом с болью в голосе сказал еле слышно:
— Даже включив мозги, я не могу выключить свое сердце.
***
Дамла сидела на балконе квартиры Дженка и неотрывно смотрела на небо. Оно было таким безоблачным, ярко-голубым, даже глаза слезились от света.
Когда произошел этот страшный скандал в особняке, пока госпожа Сехер успокаивала дочь, Дамла собрала некоторые вещи. Подошла к сидящей истуканом Джемре и сказала, протянув руку:
— Пойдем, дорогая, мы уходим отсюда. Я не хочу здесь больше оставаться ни минуты.
Девушки сели в машину и приехали сюда.
Она не знала, как поступить и что делать дальше. После всего, что Дамла узнала, было просто невозможно находиться под одной крышей с Недимом. При воспоминании о нем кровь снова закипала в ее жилах.
— Притворщик! А я еще относилась к нему, как к брату! Предатель!
При Джемре она сдерживала себя, стараясь не расстраивать ту еще больше.
Вместе они провели здесь несколько дней, почти не выходя из дома. Дамла не могла оставить ее одну. А у Джемре не было сил возвращаться в центр. Без конца звонил телефон, но они не отвечали на звонки. В конце концов, Дамла просто выключила все телефоны. Она не могла сейчас ни о чем думать и ни с кем говорить. Потом.
Обе будто заново пережили смерть Дженка.
Наконец, Джемре нашла в себе силы и вернулась в центр. Ради ребенка она не могла позволить себе впасть в полное уныние. Надо было возвращаться к жизни, хотя это и очень трудно.
А теперь, когда она осталась здесь одна, вся обида и злость вспыхнули в ней с новой силой. Дамла сидела на стуле, поджав под себя ногу, и думала о Дженке и Недиме, пытаясь усмирить свой гнев.
Включила телефон, набрала номер Дживана, но тот не ответил, в трубке слышались только длинные гудки.
Внезапно Дамла разозлилась еще больше. Конечно, он не может разговаривать с ней, когда ей вздумается!
Резко встала, схватила сумочку и вышла из квартиры. Спустилась на подземную стоянку и села в машину. Немного посидев, резко повернула ключ в зажигании. Она еще ничего не высказала этому…
Кипя от гнева, который разгорался в ней все больше, подъехала к воротам особняка. В голове прокручивались немые картинки, как в старинном кино — как вел себя Недим до и после смерти Дженка, как обнимал его, как пытался успокоить потом ее… Зная все!
Телефон зазвонил и отвлек ее, когда она собиралась въехать во двор.
— Дживан!
— Привет! У меня сейчас мало времени. Я не могу разговаривать…
— Но, Дживан, случилось кое-что…
— Я не могу, правда! Ты же знаешь, что я не принадлежу себе сейчас. Я позвонил только сказать, что скучаю. И перезвоню сразу, как будет возможность. Пока.
— Ты можешь хотя бы… — Дамла услышала в трубке длинные гудки.
Щеки ее вспыхнули, она швырнула телефон, со злостью ударила по рулю, издала гортанный звук, идущий из самой груди, и вдавила педаль газа со всей силы.
