Моя умница. Само совершенство.
За семью порвёт до последней капли крови.
Каюмов оставляет обвинение без ответа, хмыкает и пронизывает меня остерегающим взглядом.
Откатываю ему обратку.
Только тронь. Сынульку в тот же миг подушкой накрою.
- Ия! Игнат Демьянович! – подходит к нам заместитель Акилова-старшего. - Всё готово! Можно начинать!
- Вывести. - бросаю телохранителю сухим тоном и тот целенаправленно движется к Каюмову.
- Сам! – огрызается урод. – Ещё увидимся, Иечка! – плевок желчью и размашистым шагом к лифту.
- Игнат? – с тихой неуверенностью сжимает мне мизинец бусинка.
- Я рядом. – склоняю к ней лицо, ласкаю мягким взглядом. – Никто и никогда, поняла?
- Угу. – сглатывает.
- Пойдём. Пора начать работать.
ГЛАВА 17.
ИЯ.
Ночь - особенное время суток… Я люблю ночь! В то время, как большинство жителей мирно спят, город зажигается множеством огней и есть возможность увидеть, порой, привычные места совершенно в ином обличии. Вокруг всё сияет своей особенной, таинственной красотой. Свет офисных зданий и уличных фонарей, неоновые вывески и автомобильные фары, несущиеся по своим срочным делам.
Завораживает.
Отличный фон для того момента, когда привычная жизнь останавливается и начинается настоящая, когда просыпаются те мысли, что мы подавляем днём, а сейчас они срываются с привязи на свободу.
Я заметила, ночь всегда хорошая советчица. Среди бурного непонятного движения это отличный шанс прислушаться к себе, вспомнить, прогнать лишнее, впустить новое.
Только одно «но» - от перемены мыслей судьба не меняется.
Папу не вернуть, а ещё, возможно, и маму с Давидом больше не увижу.
Как же мне быть? Какую степень тоски и боли я должна испытать, чтобы внутри всё занемело и больше ничего не чувствовалось? Сколько ещё отведено на страдания? Если бы не Игнат, сошла бы с ума…
- Без тебя у меня развилась инсомния. – вдруг чувствую лёгкий поцелуй в макушку. – В постели холоднее, чем здесь. - поправляет высокое горло своего же свитера, что я нашла в шкафу и нацепила на себя без разрешения. Хоть он и греет, но отчего-то всё равно трясёт мелкой дрожью. От натяжения измученного мозга, от сердечной раны, от смутных желаний, что вызывает во мне Розанов.
Он пришёл в мою жизнь и разом решил все проблемы. Я хотела ограничиться одной благодарностью, но не получилось. Вести себя, якобы равнодушно, не выходит. Ещё больше разоблачаю себя. Сжимается в груди и неистово жжёт. Мозг пытается контролировать ситуацию, запутывает тело и сердце. Закручивает всё так, что я не имею право на радость, покой и исполнение мечт.
У меня горе. Траур. О каком расслаблении идёт речь?
Но Игнат забирает всё внимание на себя, отдаляет от скорби, стирает табу.
А можно ли так?
Не успеваю почувствовать себя гадко, тёплые крупные ладони прикладываются к груди – не пошло, разогревая. Крепко обнимают:
- Придёт день и ты снова услышишь мамин смех. Надо только подождать, Ий.
Он понимает. Всё понимает… мы не говорим и я не показываю, но ему всё видно. Как стучит моё сердце, хоть криком кричи. Как я снова и снова проживаю разрыв бомбы в душе, как выдаю иллюзию, что со мной всё хорошо, справляюсь…
- Я просто на звёзды смотрела. – открещиваюсь, стараюсь говорить выверено спокойным голосом.
- Ты просто задыхаешься от усталости и приходишь сюда побыть слабой. – дробит сердце мелкими пробоинами.
Оборачиваюсь.
- Я не слабая! – ни за что не предстану перед ним размазанной, хватило тогда, в бильярдной.
- Слабая, Ия, слабая. И это не предосудительно. Мы все иногда беспомощны, хоть вешайся.
Затапливает эмоциями, одна налипает на другую, грозятся прорвать защитную броню. Исхожу крупной дрожью.
- Твоя жизнь кажется сказкой, Игнат! У тебя есть всё! Сила, деньги, власть, бизнес…
- Я не хотел этого. Для меня этот бизнес стал терновым венцом. Прежде, чем получить силу и власть, я потерял всё, что имел. Все эти деньги достались через мучения. Но это всё пыль по сравнению с тобой. – с откровенной зависимостью. - Только за тебя мне не стыдно.
- А за что стыдно? – по коже гуляют мурашки, всегда так пробирает, когда с Игнатом полный контакт и он показывает себя оголённого, нутром чувствую, как между нами прокладывается невидимая связь.
- Мой отец был зависимым от азартных игр, умудрился проиграть в казино всё до последней копейки. Бросил нас и сбежал. Долги пришлось отдавать мне. Не было выбора. Пришли люди и сказали: «Жить хочешь? Отрабатывай!». Я плохо начинал. Чтобы вернуть фамильное дело, немало шишек набил. И себе, и другим. Всю жизнь гнал на красный светофор. И не все подвиги в прошлом оставил.
- А где сейчас твои родители? Семья…?
- Отец давно умер. – тяжёлый выдох. - Подозреваю, что не по своей воле. Мать живёт в Америке. Последний раз виделись в мои двадцать три года. На прощание попросила о ней забыть и не беспокоить, у неё своя жизнь, а я вырос и могу обходиться без неё.
- Как можно жить без мамы? – тихо-тихо. - Зная, что она где-то там…
- Можно. Очень помогает тот факт, что меня променяли ради богатенького папы Карло.
- А кроме мамы с папой? – тянусь к глубокой складке между его бровей, разглаживаю пальцем, замечаю, что и сама сжалась от напряжения.
- Ты и твоя семья. – осторожно целует меня в висок.
- Я не знала этого… - прячу лицо в изгибе его шеи, скрывая влагу в глазах.
- Что-то изменилось? – привлекает к себе, просовывает руки под свитер, стягивает кожу на спине, соединяет нас тактильно.
Быстро моргаю, высушивая слёзы.
- Да! – прикинув, как его взбодрить, делюсь настоящей правдой. - По десятибалльной шкале ты поднялся на один балл!
- И сколько стало?
- Два! – важно сообщаю, поднимаясь на носочки и равняясь с ним ростом.
- Спасибо, бусинка. – выманиваю у него улыбку.
- Пожалуйста, господин Розанов! – коротко прикасаюсь к шершавым губам, хоть и на смешной ноте, но вкладываю всё своё утешение и сиюминутную привязанность. Он заслужил немного ласки.
* * *
Тысячу раз себя спросила: «Зачем я средь бела дня приехала в офис Игната?».
Нет ответа. А уходить поздно, уже заметили. Охрана у бизнес-центра как по щелчку начинают заискивать. Становлюсь монолитом. Ничего не замечаю, ограждаю себя от постороннего влияния. Эту ношу я не потяну, жизненные силы иссякают, держатся на честном слове. И на муже, что рядом и незаметно льёт бальзам на раны.
Утром проснулась без него. Сразу расклеилась, захандрила. На прибывшую экономку волком смотрела. Не специально. Но тот воцарившийся уют, что мы сами сотворили за эти дни с Игнатом был нарушен. В апартаментах появилась чужая энергетика.
Пусть я злая и охреневшая, но в спальню я эту женщину не пустила. Не знаю я её… попривыкну, смирюсь с вынужденным вторжением в своё гнездо… то есть, наше… наше гнездо. И открою дверь. А пока… не знаю, мне там дышится легче. С Игнатом. Наедине.
Я вообще заметила странность в себе. Это не поддаётся объяснению, но я стала от мужа зависима. В моральном плане. Это сродни тем дням, когда папа был моим эмоциональным центром. Он координировал, способствовал развитию, был моим персональным детектором ошибок, создавал безопасные условия. И всё это на одном уровне с сердечной теплотой. Я чувствовала себя нужной, важной.
Так и сейчас. Без Розанова я в режиме выживания. Словно несколько импульсов. В голове, в груди, даже в лёгких – срочно к Игнату, живи!
Всю дорогу выискивала в себе причину повернуть назад. Докапывалась до мелочей, намеренно. Хоть один малюсенький резон, я не должна быть такой подневольной. Наверняка такая неправильная потребность в человеке носит какой-нибудь нехороший диагноз в психологии.
Всё это крошево мыслей привело к тому, что достала до ручки бедного Вову.
Я и так привыкла, что за мной чёрный кортеж по пятам, но эти чужие… никак не приму изменения. Гундела весь путь:
