Ничего толком даже сказать не могла. Опять.
— Я не знаю что делать. Жень, меня разрывает на части. А когда смотрю на Сашу, так вообще… У меня даже слов нет, чтобы поддержать его. Мы должны вместе пережить это. Но каждый раз когда открываю рот, ничего не выходит. И звука нет, понимаешь?
— Всё будет хорошо, малая. Найти в себе силы. — целует в висок, поглаживая по руке. — Помнишь, как мама говорила?
— Мы сами пишем свою судьбу.
Тихо так, почти слышно прошептала. А сама закрыла глаза отчётливо прокручивая голос мамы. Впервые, эту фразу я услышала, когда рассказала о Саше. Боялась, что такой, как он, просто не посмотрит на меня. Конечно, пять лет разница не большая разница, но я прекрасно видела, как он развлекается с друзьями. Эта троица ни одной девушки не упустили. Мне остаётся только гадать, что было, когда они путешествовали.
— Малая, а теперь скажи мне. Ты готова позволить этому горю разрушить отношения с мужем? — серьёзно спрашивает брат, вырывая меня из раздумий.
Готова ли я? Нет. Брачная связь сильная. Мы всегда будем вместе. Чувствовать друг друга и желать. Но духовность отношений может уйти. Как и любовь.
— Нет, не готова. — решительно произношу.
Я не хочу потерять ещё и мужа. Жить и знать, что былые чувства угасли. Потерять духовность в наших отношениях значит оставаться вместе только на уровне зверей. Ведь им плевать, что там у людей не складывается. Они также будут принадлежать друг другу. Но люди уже не будут чувствовать себя комфортно. Чувства охладеют, а рвение волка будет раздражать. И напоминать об ошибке, которая привела к этому ужасу.
Брат прав. Надо найти в себе, наконец, силы. Поговорить с Сашей и разделить горе. Так будет легче. Так будет правильно. Мы сможем дать друг другу спокойствие. Боль не уйдёт. Нет. Слишком глубокая рана. Но станет легче.
Нам сейчас обоим плохо и тяжко. Я не могу справиться с чувством вины перед ним, может поэтому не получается связать и два слова. Смотрю на любимого и меня разрывает от стыда, даже в глаза не смотрю. Впервые со мной такое. Впервые с нами.
Тот разговор у дома был ужасен. Мы были на пределе. Муж впервые проявил ко мне грубость, впервые повысил голос, презирал и злился настолько сильно. Я до сих пор чувствую эти его эмоции. Помню до мелочей.
Не знаю, как так вышло. Мы четырнадцать лет женаты, плюс два года встречались. Это нормальный срок. Много лет вместе и вот такой обрыв. Даже не разговариваем…
И как мне начать разговор? Правильно, чтобы не получилось, как в прошлый раз. Я не знаю. Опять! И это меня раздражает и убивает чувство вины ещё сильнее.
Александр.
На огонь можно смотреть вечно. Красивое явление, что несёт за собой боль и гибель. Языки пламени так и влекут в свои объятья, точно змей искуситель. Огонь захватил уже всё здание, в глубине всё ещё раздаются вопли боли и смерти. Эти живые рынки уже затрахали меня. Пятый рынок за неделю немало. Более двух сотен жизней обычных людей, что узнали о нас.
Задолбало всё. Я давно уже не живу по старым указам. Всё изменилось. Оборвалось. Окончательно. Внутри ничего не осталось, что могло бы вызвать у меня жалость ко всем рабам. Идея живых рынков мне никогда не была симпатична, но как будущий вожак я должен был держать руку на пульсе. Так я думал раньше.
Сейчас всё идёт на три веселых. Люди обнаглели, оборотни почувствовали свободу и волю. Перестали бояться гнева альфы, что и стало ошибкой. Мой брат не унаследовал силу нашего отца, но это не отменяет его силу. Ни один альфа не смог его прогнуть. Димка никогда не увлекался политикой стаи, как вожаку стоит поступать и так далее, когда как меня отец строил каждый день. Рассказывал свой опыт, опыт наших предков, заставлял шевелить мозгами, ставил в экстренные ситуации. Выковал из меня альфу не только силой, но и разумом.
Что-то я опять утонул в прошлом. Всё прошло, остались только раны. Я занял своё место и начал укреплять свои границы. Много я успел почистить на своей территории и буду продолжать проводить чистки. Твёрдо для себя решил — не будет рабства в России. Точка. Ни один человек не узнает о нас. А если и случится так — умрёт в эту же секунду.
— Всё сжигаешь, — раздаётся голос брата, — Особый вид мазохизма?
Усмехаюсь. Да уж, по другому и не скажешь. Огонь забрал самое дорогое у меня. Я много совершил ошибок в своей жизни. Думал исключительно эмоциями. И куда меня это привело?
Часть меня сгорела в огне и осталась только оболочка. Жестокая сторона. За эту сторону меня и прозвали Сатаной. Грубый, руки по плечи в крови, всегда действую на выгоду себе и семьи. Нет у меня привычки думать о других.
Сейчас я вновь Сатана. Русский альфа, что держит в руках всю Россию. За столь короткий срок я хорошо всех встряхнул. Быстро в себя пришли и вспомнили все законы. Научился, наконец, думать на холодный разум.
Только чего мне это стоило. Сердце разрывает от боли. Я потерял дочь. Свою маленькую принцессу, что каждый день дарила мне свою улыбку. Мой мозг устраивает мне персональный ад, прокручивая в голове её образ, голос и смех. Воспоминания больно разрывают меня изнутри. Волк скулит от боли. Потерять ребёнка — сгореть заживо и остаться в живых. Продолжать жить, но с острой болью.
— Зачем пришёл? — игнорирую его слова.
Оборачиваюсь и смотрю в глаза брата. Как только я вернулся он, так и пытался со мной поговорить. Читал морали, что нельзя так утопать в ненависти и боли. Это меня губит и сильнее убивает. Но мне уже плевать.
— Ты и сам знаешь. — пожимает плечами, горько усмехнулся. Ебать мозг мне не надо. И без того хватает.
— Завязывай.
— Не могу. Ты мой брат, как я могу оставить в такой трудный момент?
И правда. Как? Да просто, блять! Не хочу ни с кем разговаривать. Слушать слова сожаления и чувствовать жалость к себе. Мне оно нахрен не сдалось! Внутри я уже умер. Восстанавливать нечего.
— Ничего слушать не хочу.
— Ты как приехал
