между прочим, я для другого человечка заказывал, но раз уж так сложилось...
- Нравится? - подхожу ближе, наклоняюсь к ней, вдыхаю ее запах. От зайки слабо пахнет шампанским и зелёными яблоками, у меня во рту скапливается слюна.
- Нет, - она смотрит на напольный фонтанчик.
- А мне нравится, - шепчу, укладываю ладони на тонкую талию. - И ты тоже. Нравишься.
Рывком отрываю ее от пола. Она тихо взвизгивает. Усмехаюсь, животом укладываю ее на стол.
- Отпустите! - она вырывается, в голосе смесь возбуждения и паники, под моими руками кожа в мурашках.
Засматриваюсь на голую спину, вырез сзади чуть ли не до ягодиц.
- Отпущу, конечно, - завороженно веду пальцем по нежной коже, очерчиваю вырез платья. Спускаюсь к пояснице, так и тянет рвануть вниз, содрать с нее эту тряпку. - Я ведь уже говорил. Здесь все мое, включая тебя. И сейчас я хочу...
Осторожно задираю платье.
Она не шевелится, тяжело дышит.
В окно падает свет уличных фонарей, горит настольная лампа. Приглушённо поет Лобода, я уже и не против.
Пальцами добираюсь до кружевной резинки - зайка опять вырядилась в чулки.
Пробираюсь выше по кружеву, касаюсь голой кожи бедер.
- Александр, - она всхлипывает, - уберите руки.
- Почему? - дорываюсь до трусиков, и мы вместе замираем. Ткань влажная, как я и думал. Тонкая, гладкая, пальцем обвожу контур промежности. Дожидаюсь тихого оханья. - Убрать?
- Д-да, - бормочет она, слышу, как ногтями царапает стол.
- Считай до десяти, - надавливаю, сквозь ткань проникаю между складками.
- Зачем? - голос на писк срывается, настолько она не умеет владеть собой.
- Затем, зайка, - наклоняюсь, языком веду вдоль хрупких косточек позвоночника, - что на счёт "десять" ты кончишь. А если нет - усиливаю давление внизу, быстрее двигаю пальцем, - то отпущу. Домой пойдешь.
- Ох, - она перебирает длинными ногами, стучат каблучки. - Ох, - щекой ерзает по столу, пытается сжать бедра.
Разговаривать не собирается, шумно дышит, я сам отсчитываю время.
- Один, - поглаживаю ткань трусиков и медленно сдвигаю в сторону. - Два, - языком ловлю разбегающиеся по спине мурашки, целую лопатки, зубами оттягиваю цепочку на шее. - Три, - подушечкой размазываю смазку, раскрываю складки, потираю горячую кожу. - Четыре, - кусаю дернувшееся плечо. - Пять, - легко похлопываю промежность, слегка погружаю в нее палец. - Шесть, - улыбаюсь на ее стоны, запускаю руку в рыжую гриву. - Семь, - круговыми движениями массирую главную точку и ускоряюсь, она дрожит, шлепает кулаками по столу, уже на подходе. - Восемь-девять-десять, - ущипнув, ладонью накрываю промежность.
Она трясется, бьётся на столе, пульсация отдает мне в пальцы, она вскрикивает, громко, заглушает музыку.
Как мокро.
С ума сойти.
Она съезжает вниз.
Перехватываю ее, поднимаю. На пол падают туфли, спиной укладываю ее на стол.
- Отдохни чуть-чуть, - встречаю ее мутный взгляд. - Стоять не можешь, зайка.
Осторожно сгибаю ее ноги в коленях, шире развожу в стороны.
- Саш, - она впервые сокращает мое имя, порывается встать. Тянет тонкую руку, слабо бьет меня по пальцам. - Ш-ш, - неотрывно смотрю в раскрасневшееся лицо, на спутанную копну волос, размазанную помаду и за бедра подтягиваю Алёну к себе.
Чуть приспускаю с лобка атласное белье и вглядываюсь в веснушки.
Есть.
Ну и ну.
Мне рвет крышу. Наклоняюсь, вдыхаю запах ее возбуждения, языком касаюсь поблескивающей от смазки промежности.
- М-м, - она выгибается в пояснице, пяткой ударяет меня в плечо и сама толкает к себе.
Крепче держу ее за бедра, вжимаюсь губами. Под ее стоны пробую ее, размашистыми мазками языка собираю до капли все, горечь виски разбавляется чем-то фруктовым, кисленько, словно ананас, в брюках уже больно, кажется, лопнет ширинка. Выше задираю платье, ладонями сжимаю голую грудь, в пальцах перекатываю торчащие соски.
Она мечется на столе, срывающимся голосом зовёт меня.
Глотаю воздух, за шею тяну ее к себе, наваливаюсь сверху. Она кусает мои губы, сама врывается в рот языком, вспыхнула, мы сейчас сгорим.
Музыка вдруг звучит чётче, словно громкость добавили.
И у двери кто-то нарочито откашливается.
Тело плавится от наслаждения, от близости мужчины, который берет что хочет. Я на пределе, схожу с ума от его рук и губ, которые… ох, что они творят со мной.
Так порочно.
Так запретно.
И как же не хочется останавливаться!
- Пошли вон! – Саша отрывается от моих губ на миг, выкрикивает, прогоняя кого-то.
Смотрит блестящими черными глазами, жадно вбирая всю меня: испорченные макияж и прическу, приоткрытые влажные губы и сбивчивое дыхание. Замираю в нерешительности: кажется, сейчас любое мое действие приведет к необратимому.
Оттолкнуть его? Или протянуть руку, и заставить закончить начатое?
Между ног пульсирует, бьется желание, и больше всего хочется плотнее обхватить бедрами мужчину, и…
- Кха-кха, - раздается громкий кашель, который, кажется, и заставил Сашу остановиться.
- Уж не Володя ли пожаловал? – тихо произносит мужчина, и я прихожу в себя, отрезвленная и уязвленная. Что и замечает Саша… нет, Александр: - Не глупи, Аленка. Сейчас выставлю его, и продолжим то, что начали.
- Это не Владимир Андреевич, - каким-то чудом выскальзываю из весьма откровенных объятий, и быстро поправляю платье. – Это Славик. Тот, который…
- Продажник, я помню, - перебивает меня Саша. – Зайка, посиди здесь пока. Я скоро вернусь.
Киваю, и провожаю взглядом Александра, покинувшего кабинет. А затем резко подскакиваю к двери, и привычным жестом прикладываю ухо к двери.
- Привет, босс. Чего не веселимся?
Прикрываю глаза, и качаю головой в веселом недоумении – Славик в своем репертуаре. Ведет себя как огромный шебутной пес, которому все пакости прощаются из-за природного обаяния.
- К тебе у меня тот же вопрос, - парирует Александр недовольно.
- Я… понимаете, я переживаю. Очень. Вы ведь Владимира Андреевича ко мне отправили.
- И? Он плохо себя ведет? – язвительно интересуется Саша. – Давай, Слава, рожай быстрее.
- Да знаю я, как это бывает: неделю посидит помощником, дебиторкой будет заниматься, а потом вы меня выставите. Такой план? Я не хочу работы лишаться, да и продажник из Владимира Андреевича так себе!
Сжимаю кулаки, злясь на гада-Славика. Да Володя, если захочет, рекорд по продажам побьет!
- Так ты из-за этого пришел? Не бойся, не попру я тебя с теплого местечка, - бросает Александр, и добавляет:
