— Да. — Коулман слегка приподнимает подбородок. — И по моим наблюдениям, твои братья, похоже, не разделяют того же напряжения в общении с Августом, что и ты.
Я не отвечаю словами или реакцией, но она права. Я всегда был белой вороной, изгоем, досадным пятном на имени великого Норта.
— Разве ты не хотел бы…
Официантка появляется с нашими напитками, и я разочаровано принимаю маленький стаканчик скотча.
— Спасибо. — Делаю глоток, но почти не чувствую вкуса.
Коулман потягивает вино, пока официантка не оказывается вне пределов слышимости, затем опирается локтями на стол.
— Разве ты не хотел бы, чтобы Август, наконец, оказал тебе уважение, которого ты заслуживаешь?
Я опрокидываю то, что осталось в моем стакане, и глотаю.
— Думаешь, я заслуживаю уважения? — Я немного пьяно хихикаю, поднимаю свой стакан в сторону официантки и жестом прошу принести другой. — Ты даже не знаешь меня.
— Я знаю, что Август…
— Избавь меня от подробностей.
— …не заслуживает успеха «Норт Индастриз».
Возмущение в ее голосе привлекает мое внимание. Ее челюсть тверда, а кожа на шее красная и кажется горячей на ощупь.
— Продолжай.
— Август имеет над тобой власть, а ты хочешь освободиться от его контроля. Так ведь? — Ее плечи расправляются, а спина напрягается. — Я могу помочь тебе выбраться.
— Как?
Она откидывается на спинку стула и потягивает вино.
— Достань мне компромат на Августа. Я сброшу его с пьедестала, а взамен ты останешься пожизненным консультантом в «Норт Индастриз».
Официантка ставит передо мной вторую порцию, но я игнорирую его, потому что то, что предлагает мисс Коулман, приносит больше удовлетворения, чем напиток.
— Хочешь сказать, что, если я дам тебе компрометирующую информацию об Августе, ты займешь его место в «Норте» и оставишь меня?
Она кивает.
— Тебе не придется показываться в здании, когда все будет сказано и сделано, но ты продолжишь получать зарплату.
Я присвистываю, откидываюсь на спинку стула и подношу свой скотч к губам. Возможность навсегда избавиться от Августа слишком привлекательна, чтобы ее не рассматривать. Но есть только одна вещь…
— А как насчет моих братьев? Хейс скорее умрет, чем позволит постороннему руководить семейным бизнесом.
— Я разберусь с Хейсом, когда придет время.
Я болтаю свой напиток в стакане и представляю себе жизнь, свободную от Августа и его ожиданий. Коулман предлагает мне эту свободу, но какой ценой? Обменять одного хозяина на другого?
— Неполноценный.
Я поднимаю на нее взгляд.
— Так тебя называет Август. «Кингстон, мой неполноценный отпрыск».
Я хихикаю, потому что он не ошибается.
— Тебе больше не нужно будет терпеть его издевательства, если ты этого не хочешь. Я предлагаю тебе выход.
Я залпом допиваю остатки своего напитка, роюсь в кармане и бросаю на стол пятидесятидолларовую купюру.
— Ты дала мне пищу для размышлений. — Я встаю, чтобы уйти. — Приятного ужина.
Когда выхожу за дверь, тяжелое чувство страха давит на мои плечи. Я не привязан к своей фамилии, как некоторые из моих братьев. И шанс навредить Августу там, где это имеет значение, его бизнесу — довольно привлекательное предложение.
Но мои братья — это моя семья. И причинение вреда Августу причинит боль им, в основном в профессиональном плане. И я не могу так поступить с ними.
ГЛАВА 12
Габриэлла
В комнате тихо и мрачно. Последние члены семьи миссис Лоуренс ушли, попрощавшись с ней в последний раз. Она скончалась чуть больше часа назад в окружении своих близких. А теперь пришло время доставить миссис Лоуренс в морг.
Эван стоит на противоположной стороне ее кровати, и мы накрываем ее тело простыней. Он оглядывается через плечо на дверь, а затем поворачивается обратно, как только убеждается, что мы одни.
— Ты избегаешь меня, — шепчет парень.
Я опускаю миссис Лоуренс в горизонтальное из слегка приподнятого положения, в котором она находилась для осмотра.
— Нет, ничего подобного.
Ладно, я вроде как избегаю. Поэтому предпочла поужинать в кабинете Риты, а не в комнате отдыха, потому что знала, что Эван там. И когда прохожу мимо него по коридору, притворяюсь, что отправляю важное текстовое сообщение, пока не скроюсь из виду.
Прошло всего несколько дней с нашего катастрофически провального свидания, и, к счастью, с тех пор наши смены пересеклись всего дважды, так что его было легко избегать.
— Дай мне еще один шанс. — Он пинает замок на колесиках кровати и толкает ее к двери. — Я могу сделать лучше.
Я еще не открываю дверь.
— Эван, ты мне нравишься, правда нравишься. Но свидание заставило меня понять, что ты мне не нравишься в том смысле. Понимаешь?
— Мне не следовало водить тебя в спортивный бар, — сетует парень и качает головой. — Теперь я это понимаю.
Весь наш разговор ведется шепотом над трупом миссис Лоуренс.
— Я уверена, что есть много женщин, которым понравилось бы свидание в спорт-баре. — Я толкаю дверь в надежде, что уйти из уединения этой комнаты положит конец неловкому разговору.
Мне хочется быть честной с Эваном. Думаю, он этого заслуживает, но не могу сказать ему правду. Что я влюблена в красивого гея, и пока эти чувства не пройдут, не смогу смотреть на Эвана ни с чем иным, кроме как с теплыми дружескими чувствами.
Если бы сказала ему это, он бы подумал, что я жалкая.
Черт, даже я думаю, что я жалкая.
У меня не хватило смелости связаться с Кингстоном и рассказать ему об ужасном свидании, к которому тот помог мне подготовиться. Мне слишком стыдно. Он был бы в ужасе, узнав, что я ела картофельные чипсы и пила дешевое вино в платье от «Баленсиага» за две тысячи долларов.
Я открываю дверь в заднюю комнату, где миссис Лоуренс будет находиться, пока ее не отвезут в морг. Эван отодвигает ее кровать к стене и блокирует колеса.
— Габби, подожди, — слышу его голос.
Большая рука обхватывает мой бицепс и кружит меня, а затем его рот оказывается на моем.
Жесткая щетина его верхней губы царапает мою кожу, я вздрагиваю и отстраняюсь.
— Что ты делаешь?
— На что это похоже? — Его горячее дыхание касается моих губ, и парень снова прижимается своим ртом к моему, на этот раз используя свой язык, чтобы проникнуть между моими губами.
Я сильно толкаю его в грудь. Но Эван другой рукой обхватывает мою поясницу, удерживая меня на месте.
— Нет, — говорю я и отворачиваю голову.
Я не понимаю, пока не слышу тихий вздох, что повернула к нему свои шрамы, показывая свою уродливую сторону, чтобы оттолкнуть его. Это работает. Парень разжимает хватку, и я бегу к двери, ведущей в переулок.
— Габби, подожди, — говорит он, следуя за мной. — Мне жаль, хорошо? Не будь такой.
Мое сердце бешено колотится в груди, пока бегу вокруг здания к главной улице. За этот короткий промежуток времени я разбираю наш разговор, гадая, что такого сказала, чтобы навести его на эту мысль, но ничего не придумываю. Мне следовало оттолкнуть его раньше. Зачем ему это делать? Я не знаю, правильно ли было убегать, но инстинкт возобладал над рациональным мышлением.
Я достаю свой телефон, чтобы вызвать такси.
Моя смена заканчивается через час. Уйду пораньше и скажу Рите, что у меня возникли семейные проблемы. Она никогда не спорит, когда я использую свою семью.
— Габриэлла.
Я сразу узнаю гладкий, ленивый тембр, и меня переполняет облегчение.
— Кингстон?
Он вылезает из того же черного внедорожника, на котором мы ехали в тот день, когда ходили за покупками в Сохо. Мой пульс успокаивается при виде него. Парень сногсшибателен в своей черной рубашке на пуговицах и серых клетчатых брюках. На свете нет ни одного мужчины, который мог бы использовать смелый узор так, чтобы все еще выглядеть мужественно.
