видя, как я опять утираю бегущие по щекам слёзы. — Не оценил, значит. Не стоит он твоих слёз. Будет другой, хороший. Ты ещё молодая да красивая какая… Ты, главное, не замыкайся в себе и не зацикливайся на этом. Хочешь, сериалы с тобой будем смотреть по вечерам? Сейчас такой классный, турецкий показывают — ох и страсти у них там кипят. Приходи, посмотрим с тобой.
— Я не люблю сериалы, — улыбнулась я ей. Мне всё равно было приятно, что она предлагает мне это. От души ведь, я чувствовала. — Но спасибо.
— Тогда работу ищи, — выдвинула она новую идею. — Не позволяй себе раскисать! Работа у тебя есть?
— Нет, — покачала я головой. — Как раз планировала начать искать.
— Вот, — подняла она палец вверх. — Ищи, ищи, милая. И работу найдёшь, и покой.
Мы ещё долго говорили с Любой, почти до самой ночи.
Я открылась ей, поделилась своими бедами, и моя ноша словно стала в два раза легче.
Я последовала её совету и не позволяла себе упиваться страданиями по Архипу.
Нашла себе место секретаря в большой корпорации, куда брали на небольшой оклад, но зато не требовали образование в университете. Я проходила обучение и вскоре мне предстояла стажировка и оформление в штат.
Люба стала часто наведываться ко мне и всё-таки подсадила меня на свой сериал!
Пока он шёл, мы с ней вязали. Точнее, она учила меня. Мне неожиданно понравилось вязание… Отвлекало от ненужных грустных дум.
Вот такая у меня образовалась необычная шестидесятилетняя подруга.
Зато вместе мы справлялись с нашим одиночеством.
В квартиру, которую мне отдал Владимир, никто посторонний так и не пришел. Никакого подвоха от него не оказалось…
Я не могла поверить в то, что теперь в моей жизни наконец-то всё устаканилось, пока…
Пока меня не стало мутить по утрам, не вырвало по дороге на работу и не началась задержка… Коллеги на работе посоветовали купить в аптеке тест для определения беременности, и кое-как взяв себя в руки, я купила его и сделала.
— Две… — шептала я белыми губами, смотря на чувствительную палочку в своих дрожащих пальцах. — Две… Две.
— Да не рыдай ты.
Люба поставила передо мной чашку с чаем.
— Не рыдай, тебе говорю. Бывают ситуации и хуже.
— Куда уж хуже… — хлюпала я носом.
— Да уж поверь мне — бывает хуже! — села напротив меня за столом соседка. — Ты как назовёшь-то его?
— Его? — подняла я глаза.
— Сына своего, — отпила она из чашки свой чай.
Сына?
До меня до сих пор не доходило, что внутри меня ребёнок.
Маленький малыш. Малыш Архипа…
Эта большая, пусть и такая короткая и горькая любовь, не прошла для меня бесследно — я беременна. Люба почему-то решила, что это мальчик…
— Ты думаешь, у меня будет сын?
— Ага. Так чуется мне.
— Не знаю, как… — снова заплакала я. — Я даже не уверена, что его стоит оставлять…
— Так, — сткунула чашкой по столу Любовь. — Ты мне это брось. Что значит — стоит ли оставлять? К тебе сын пришёл, а она мне тут…
— Да кому он нужен? — в очередной раз заплакала я. — Кому? Папаша о нём даже не узнает.
— Тебе, милая, — сказала Люба. — Тебе. Ты одна. Была. Теперь у тебя есть сынок. Ты знаешь, как твой одинокий мир изменится теперь? И спасибо твоему неверному принцу, что оставил тебе такой дорогой подарок. Парень-то небось красивый?
— Очень, — отозвалась я, задумавшись невольно о том, что мой сын наверняка будет похож на Архипа. Красивый. Большой. Синеглазый… Только не такой подонок.
Я воспитаю его настоящим мужчиной и заставлю заучить как молитву навсегда, что женщин обижать и предавать нельзя. Мы в ответе за тех, кого приручили.
— Вот-вот. Многие вон, эко всякие бегают делают, — продолжила соседка. — Лечатся, не знают, каким богам молиться, чтобы ребёночек получился. А у тебя всё само собой вышло. От любимого, красивого, молодого. Рожай и не даже не думай о других вариантах.
Наверное, Люба права. От таких подарков небес не отказываются. Но…
— Куда же я его рожу?
— Куда? В эту вот квартиру, — показала вокруг себя женщина. — Ты ж сказала, что она твоя по документам.
— Моя.
— А это, милая, самое дорогое — жильё. А у тебя оно есть. И работа есть, так ведь?
— Да.
— Ну и прекрасно — дадут тебе декрет.
— Так я мало совсем отработала. Мне большое пособие не положено будет.
— Не положено, — подтвердила Люба. — Но сейчас много доплат таким как ты. Папочку не вписывай, будешь получать пособия дополнительные. Выкрутитесь. До трёх лет спокойно просидишь с сыночком. Давай с тобой вязать шапки да пинетки и продавать. Вот и будет тебе на пироженки.
Она права. Сейчас в самом деле до трёх лет ребёнку можно прокормиться, а к тому сроку я уже отдам его в детский сад и выйду на работу. А в графе “отец” у моего сына так и так будет стоять лишь прочерк… Сдюжим, да…
Но всё равно это тяжело и горько.
Я буду носить его, радоваться хорошим результатам анализов и рожать одна.
Совсем одна.
Никто не будет встречать нас из родильного дома.
Никто не принесёт нам туда памперсы.
Всё нужно будет готовить самой заранее…
Некого ему будет назвать папой.
— Так как назовёшь-то? — улыбнулась Люба, понимая, что победила.
Избавиться от ребёнка у меня силы духа не хватит. От малыша Архипа — не смогу.
Пусть он трижды предатель, но я его люблю, и ребёнка тоже уже люблю.
Положила руку на живот. Пока ещё я ничего не чувствую, но точно знаю — он там.
Я была у врача после проделанного теста, который показал две яркие полоски. Мне сделали УЗИ и подтвердили беременность…
Ошибки быть не может — я скоро стану мамой.
— Костиком назову, — ответила я.
— Папу твоего так звали? — спросила Люба.
— Да, — кивнула я. — Пусть будет Константин Константинович. Очень красиво звучит.
— Согласна. Звучит. Слушай, — обратилась она ко мне. — Ты сумки тяжелые не таскай. Если в магазин надо — ты мне говори, мы с тобой
