дело. Секс стал обязанностью, а не удовольствием, Яна забыла, какого это фантазировать и возбуждаться просто от намеков. Тем не менее где-то в глубинах сознания оставались не воплощенные планы. Когда Леша избегал ее, она же штурмила сайты с игрушками, сейчас тайные желания и выползали наружу.
Наконец-то Яне нравилась ее фигура: даже надутая грудь больше не раздражала. Ей нравилось одеваться в дорогое качественное белье, ярко краситься и выгибать спинку, позируя своей же камере. Она даже испытывала настоящее возбуждение, когда вводила в себя анальные пробки или фаллоимитаторы. Да, она фиксировала собственное удовольствие и продавала его похотливым мужикам. Может поэтому и покупали так охотно. Яна продавала не только стиль, еще и искренние эмоции.
Когда раздался настойчивый стук в дверь, Яна уже знала, кого встретит на пороге. За две недели Леша так и не написал. Яна знала, что он знает. А вот зачем приперся, понятия не имела. В черном шелковом халатике с широкими рукавами, она открыла дверь и скрестила руки на груди, встав в дверном проеме.
— Собирай шмотки и домой, — после продолжительной паузы, заполненной взаимным презрением, сказал Леша.
— Я и без тебя охуенно справляюсь, нахуй ты мне нужен? — улыбнулась Яна.
— Да знаю я, блять, как ты справляешься. Чем зарабатываешь.
— Блядствую, — чуть не смеялась ему в лицо Яна.
Своим взглядом Яна вонзала Леше иголки прямо в лицо, пока он с титаническими усилиями пытался держать себя в руках.
— Ебаный повод для гордости?
— Да. Я создаю ебаное искусство, а не ебусь под мостом.
— Снимать, как ебешь себя резиновым хуем, это блядское искусств? — процедил Леша.
— М-м-м, последние копейки на подписку слил? Настолько соскучился, что выбрал дрочить на меня, а не жрать? Ну дрочи, все равно, блять, большего не светит.
Легкими похлопываниями ресничек Яна вбила последние гвозди в крышку гроба.
— Собирай свои блядские вещи и домой.
— Мне кажется, ты немножечко охуел, — показала указательный палец Яна. — Пиздуй нахуй!
— Хватит цирка ебучего! Повыебывалась и достаточно! Удаляй всю эту хуету и пиздуй домой!
— Я не буду жить с тобой, уебок ты конченный. Мне одной охуенно! Я больше не ору, как истеричка ебнутая, копейки не считаю! Жизнь заебись стала без тебя гондона!
— Ребенку, наверно, охуеть как пиздато живется в таких условиях! Фоткаешь эту всю свою хуйню, когда он спит в этой же квартире!
— Пиздец ты ебанутый. Пиздуй нахуй! Съебись уже из моей жизни!
Упоминание о сыне сбило высокомерие Яны, она вновь почувствовала себя уязвимой рядом с тем, кто готов нанести болезненный удар.
— Марк и мой сын! Я хочу его увидеть!
— Сын? Сын, блять⁈ Вспомнил, мудачина, что у тебя есть сын⁈ Завали ебало! Нет у тебя никакого сына! Это у меня, сука, сын! У меня! — визжала Яна. — Каким ты ему батей был, а? Да никаким! Даже мне, блять, был батей получше! Кто ты ему, блять⁈ Так, дядя, что мать иногда ебет⁈ Ты даже отчимом ему был пиздец хуевым!
— Завали ебало…
— Не нравится правда ебучая⁈ Не нравится, блять⁈ Ты не хотел его, никогда не любил! Тебе похуй, что с ним! За две ебаные недели не написал, не поинтересовался, есть ли у твоего сына еда! Тебе было похуй, на свалке он живет и жив ли вообще! Злился на меня блядину такую, а про него просто забыл нахуй! А если бы я проебалась? Если бы он вместе со мной сдох от голода⁈ Все, блять, пиздуй и живи в свое удовольствие! Не будет ебаного шума, никаких обязанностей, никто мозг не ебет!
С подрагивающей нижней челюстью и лопающимися белками глаз Леша сделал шаг к отвернувшейся Яне и схватил за запястье.
— Яна, хватит! Хватит, блять! Сейчас мы все поедем домой!
— Пусти, сука, — дернула Яна рукой.
Ее активные попытки освободиться заставили Лешу вцепиться в ее плечи.
— Хватит вести себя, как тупая блядь! Ты не такая!
— Не такая⁈ Не такая, блять⁈ Да хуй ты знаешь, какая я! Я не та, какой ты меня считаешь! Я уже не могу класть хуй на все проблемы и жить в удовольствие! Я уже не ебанутая малолетка, которой достаточно хуй вывалить, чтобы заткнуть рот! Я выросла, как личность, стала охуенной мамашей и наконец-то, блять, поняла, что в говне и с говном жить не буду!
Новый рывок Яны, Леша вцепился в ее руки еще сильнее, ограничивая движения. Пока происходила общая попытка ударить друг друга взглядом, Яна чувствовала, как цепкие пальцы оставляют на теле призрачные синяки.
— А еще я не твоя ебаная вещь, чтобы хватать меня, когда хочешь и как хочешь! Думаешь дохуя сильный? Я сильнее! Ну въеби! Давай, блять! Я сегодня же сниму ебаные побои и накатаю заяву. Не посадили хуи из налоговой? Так я сама тебя к хуям засажу! С твоим послужным и моим умением пиздеть выйдешь может к выпускному моего, сука, сына! Ну чего, блять, хватку ослабил⁈ Пизди, раз хочется! Не хочется⁈ А мне пиздец как!
Со всего размаху Яна заехала Леше коленом в пах. Под его красноречивую ругань, она скрылась за дверью и закрылась на все защелки.
В душе Яны дымили погребальные костры. Она сама спалила надежду. Если до визита Леши она еще верила, что когда-нибудь они смогут нормально общаться, то теперь точно знала, что нет. Отношений с Лешей Яна точно не хотела, все же у них было важное связующее звено: ребенок. Ей хотелось верить, что рано или поздно у Леши проснутся отцовские чувства, что хотя бы у ее сына будет нормальная модель семьи.
Разумеется, Леша не изменился. Продолжал указывать ей, как жить, что делать, хватать за руки. Хочет значит вернуть себе функции Яны, чтобы облегчить жизнь? Только теперь она честно призналась себе, что их положение безнадежное и уйти было лучшим решением.
Яне бы хотелось сказать, что она была полностью довольна новой жизнью, но это было бы ложью. Прошел месяц, и она столкнулась с обратной стороной своего заработка. Как оказалось, идеальной работы не существует. Да, Яна подошла ответственно, изучала своих клиентов, а также конкурентов, тенденцию спроса и предложения. Она была себе SMM-специалистом, маркетологом, фотографом, дизайнером, спецом по общению с клиентами и сценаристом. Увы, новые прокачанные навыки были ничтожны перед одним единым: навыком быть порноактрисой.
Проснувшаяся сексуальность словно износилась. Яна воспринимала свою деятельность, как работу, и постепенно перестала возбуждаться. Ей приходилось играть оргазм, репетировать выражение лица перед зеркалом и перезаписывать стоны. Втыкая в себя самые разные предметы ежедневно, Яна
