– Вы это говорили в среду у Эмилио. Я уже дала себе поблажку на этой неделе.
– Суббота начинает новую неделю. Побалуйте себя еще раз. Мин закусила губу – было нелегко сопротивляться. Снова поднялся ветерок, зашумел верхушками деревьев, взметнул подол ее юбки.
– Я захватил для вас диетическую колу в качестве компенсации, – сказал Кэл, доставая банку. – И вообще мне этот разговор наскучил.
– Вы правы, извините меня. – Она открыла банку. – Больше не буду. Это действительно скучная тема.
– Не совсем. О еде говорить интересно. Противно рассуждать о том, что вредно и что полезно. – Он протянул ей хот-дог, завернутый в вощеную бумагу: – Ешьте.
Мин посмотрела на сосиску в тесте, вздохнула и развернула бумагу.
– Вы настоящий зверь.
– Потому что кормлю вас? Разве это плохо? Мы же с вами американцы. И питаться нам надо как следует. Таков американский образ жизни.
– Образ жизни? – переспросила она и задумалась. – Да, пожалуй. Хот-дог – это образ жизни, как бейсбол и яблочный пирог.
– Бейсбол вам не противопоказан, – сказал Кэл и откусил от своего хот-дога.
Мин покосилась на его рубашку, на которой была эмблема команды.
– Это бейсбольная форма?
– Да. За мои грехи я занимаюсь по субботам бейсболом с детьми. Когда-нибудь и ваш муж будет делать то же самое, а вы – сидеть на трибуне и болеть за малышню. Вот плата за свободу.
– У меня нет детей, – ответила Мин, медленно жуя хот-дог.
Кэл хотел что-то сказать, но тут же забыл об этом, заметив на ее лице выражение блаженства. Неужели она так любит сосиски?
Мин глотнула колы и вздохнула.
– Бесподобно. Отец тайком угощал нас каждый раз, когда где-нибудь в округе устраивали праздник. Если бы мать узнала, она бы его убила. Теперь понимаете, как давно мне знаком этот вкус? Божественно!
Она склонилась над хот-догом, боясь уронить даже крошку. Невольно заглянув в вырез ее джемпера, Кэл увидел пышную, соблазнительную грудь, туго затянутую в красные кружева. «У Тони не выдержало бы сердце», – подумал он и вдруг понял, что и сам бессознательно замер.
Юбка, снова подхваченная ветерком, мягко коснулась его руки, лежащей на столе.
– Так почему же вы не хотите принять американский образ жизни?
Она жевала с закрытыми глазами, и он снова посмотрел в вырез ее джемпера. В голове зашевелились неподобающие джентльмену мысли. Мин проглотила и наконец ответила:
– Хорошая американка должна родить ребенка. А я не хочу. В нашей стране каждый год рождается более четырех миллионов детей. Так что воспроизводство американского образа жизни надежно обеспечено. Если вы озабочены на этот счет, то можете выполнить долг и за себя, и за меня.
– Кто, я? – Кэл откинулся назад, подальше от соблазна. – Я не хочу детей. Вот странно, что вы их не хотите. Вы были бы прекрасной матерью.
– Почему же? – Мин не донесла хот-дог до рта.
Ну разве не понятно? В ней столько мягкого! О такой матери он в детстве мог только мечтать.
– Потому что вы уютная.
– О Господи! Конечно, подобного комплимента жаждет каждая женщина.
– Уютная и соблазнительная одновременно, если так лучше, – сказал он.
– Чуть-чуть лучше. – Мин проследила за его взглядом. – Вы заглядываете под мой джемпер.
– Вы же наклоняетесь… Там ничего не видно, только самый краешек красного кружева.
– Красивое белье, правда?
– Да, красивое.
– Мама снова добилась своего.
– Какое отношение имеет к этому ваша мать?
– Она во все вникает, – объяснила Мин и нахмурилась. – Если вы не любите детей, как же вы их тренируете?
– Я не говорил, что не люблю детей. – Кэл пытался отвлечься от мыслей о красном кружеве. – Я просто не хочу заводить собственных.
– Еще вопрос: как вы стали тренером?
– Заставили. Как и Харри. Он ненавидит бейсбол в такой же степени, как я – тренерскую работу.
– А кто такой Харри?
– Мой племянник.
– Почему же вы оба не удрали тайком?
– Оказалось, что в команде, кроме Харри, есть и другие мальчишки. Кто знал?
– Забавно. Так вы здесь каждую субботу? – Мин покачала головой. – Тяжелая повинность.
– Ничего. – Кэл вытащил из хот-дога соленый огурец и отправил его в рот. – Не так все плохо. Основную работу ведут Роджер и Тони.
– Кстати, о Роджере. Он меня интересует.
– А не Тони?
– Тони с Лайзой, – сказала Мин. – Если окажется, что Тони – дрянь, Лайза его прикончит.
– Это будет нелегко, но я понимаю, о чем вы. А Бонни не такая?
– Бонни – умница, умеет настоять на своем, однако у нее есть слабое место: она верит в сказку о том, что где-то в мире живет ее вторая половинка. И сейчас она думает, что ваш приятель Роджер и есть тот самый принц. Так что он собой представляет?
– Я не знаю человека лучше Роджера, – ответил Кэл. – И он без ума от Бонни. Расскажите мне о ней.
Мин подвинулась, чтобы достать банку колы. Кэл следил за каждым ее движением. Она наклонилась с улыбкой на лице, и джемпер сполз с плеча, открыв плавную линию шеи. Тело ее свободно двигалось под просторным джемпером, ветерок, играя юбкой, открывал икры.
– Бонни, – начала она, возвращая его к теме разговора, – целых полтора года выбирала себе кушетку. Несомненно, в мебельной иерархии кушетке, как и кровати, отводится очень высокое место, но мне кажется, полтора года на поиски – это слишком.
– Вы правы, – согласился Кэл, стараясь думать о Роджере, а не о том, что у него перед глазами. – Хотя…
– В один прекрасный вечер по пути в кино мы проходили мимо витрины мебельного салона, она зашла туда и за пять минут купила чудовищно дорогую кушетку.
Мин снова наклонилась, и Кэл в который раз уставился на ее грудь. «Не делай так, мне же кровь бросается в голову, и в висках ломит», – взмолился он мысленно.
– Ей пришлось платить по двум кредитным картам, – продолжала Мин, – и она извела все деньги, заработанные за два года. Но кушетка великолепна, и Бонни ни о чем не жалеет.
– Здорово, – отозвался Кэл, не сводя глаз с ее груди.
– Ау! – позвала она, и он поспешно поднял голову. – Так вот Роджер для Бонни – что новая кушетка. Она всегда верила, что в один прекрасный день ее принц обязательно объявится, отвергла столько вариантов, разыскивая его, и как только увидела Роджера, сразу решила, что он – тот самый, единственный. И теперь готова не раздумывая броситься в его объятия. Если он с двойным дном, то лучше ей узнать об этом сейчас, чтобы не допустить ошибки. Он не мерзавец?
– Роджер тоже целый год выбирал кушетку, – сказал Кэл, стараясь не поддаваться соблазну.
– Какую кушетку? – удивилась Мин.
– Типа раскладного кресла. Кажется, коричневого цвета.
Мин кивнула.
– Бонни купила в стиле «испанская миссия» с подушками, обтянутыми ситцем от Вильяма Морриса, цвета морской волны.
– Знаю я эту «миссию», – сказал Кэл. – Какая-нибудь китайщина.
– А Роджер очень дорожит своей кушеткой?
– Бонни может изрубить ее на дрова прямо у него на глазах, и он даже не моргнет, – заверил Кэл.
– А он будет заботиться о Бонни? – спросила Мин. – Может, она в этом и не нуждается, но в трудных ситуациях…
– Если будет нужно, он закроет ее своим телом, не сомневайтесь. Лучше парня не найти. Если бы у меня была сестра, я бы с удовольствием отдал ее Роджеру в жены. Но меня беспокоит Бонни. Она выглядит чрезвычайно уверенной в себе и, наверное, любит командовать. У такой миниатюрной женщины может возникнуть наполеоновский комплекс…
– Ну что вы, просто у нее твердый характер. Вашему Роджеру крупно повезло. – Мин наконец справилась с хот-догом и теперь слизывала кетчуп с пальца. Глядя на это, Кэл ощутил, как в голове у него путаются мысли. – Значит, все у них будет хорошо, и нам не о чем беспокоиться, – закончила она, вытирая руки салфеткой.
– Не сомневаюсь. А как насчет десерта?
– Это не для меня, – вздохнула Мин.
– В самом деле? Какая неожиданность!
– Нечего язвить. Я же говорила вам о том платье, в котором иду на свадьбу.
