Я могу добраться до своего дома пешком. Надо всего лишь пройти по улице и в конце нее свернуть направо. Там будет наш деревянный добротный дом. Мы живем там с отцом, после потери мамы в автомобильной аварии.
Остается всего лишь пара шагов до того места, где я могу свернуть, когда рядом тормозит огромный джип. Я останавливаюсь и удивленно смотрю на это «чудище». Из него вылетают двое мужчин, которые похожи на горы мускул, а не на представителей мужского пола и прямым ходом направляются ко мне. Я пытаюсь убежать, но у меня плохо получается. Ноги прилипают к асфальту, а к горлу подступает огромный комок, не дающий мне закричать на всю улицу о помощи.
Меня хватают пара сильных рук за талию и волоком тащат к машине. По-моему, я пытаюсь сопротивляться. Но мои слабые потуги на этот счет никому неинтересны.
Меня сажают на заднее сидение, где тут же надевают какую-то тряпку или платок на глаза. Я не могу ничего из этого разглядеть. Рот заклеивают липкой лентой. Я ощущаю ее противный вкус на своих губах. Слышу, как водителю говорят, чтобы он начинал движение, пока мне связывают руки. Я не сопротивляюсь. А зачем? Все равно у меня ничего путного из этого не выйдет.
Мне обещают не связывать ноги, если я буду вести себя спокойно. Я тихо киваю головой. В ответ получаю странное мычание, похожее на довольную ухмылку.
Мы долго едем. Проходит не один час или два, прежде, чем мы делаем остановку. Я чувствую себя разбитой и обреченной. Не могу понять, кто эти люди и что они хотят от меня?
Чувствую руки на своей руке — меня вытаскивают из машины. Я могу лишь слепо подчиняться им. Меня ставят на землю. От длинной поездки и невозможности видеть, я качаюсь и меня подхватывает один из моих похитителей.
В ноздри ударят свежий воздух… Он слишком свежий для города. Значит, мы далеко от благ цивилизации. До моих ушей доносится шуршание листвы на деревьях и легкий аромат хвои. Где мы?
С меня снимают повязку и отрывают скотч ото рта. Руки мои остаются связанными. Я щурюсь, мне в глаза ярко светит солнце. Оно слепит меня и мне становится нехорошо. Пытаюсь увернутся от него. Крепкие руки, что держат меня сзади, не дают мне этого сделать.
Стараюсь оглядеться вокруг себя и замечаю, что мы стоим на дороге, которая ведет к забору, окружающему огромный дом-дворец. Рядом больше нет ни одного строения. Лишь поляна с цветами и вдалеке, кромка леса, которая уходит вниз. Значит, меня привезли куда-то на возвышенность, в горы. Я в горах!
Из ворот выходит хмурый человек, лет сорока, и дает отмашку, чтобы машина, на которой меня привезли сюда, заезжала. Меня подталкивают, чтобы я следовала за ней. Я оборачиваюсь и смотрю на мужчину, который так грубо обращается со мной. Огромный рост, зашкаливший за два метра, коротко стриженные волосы темного оттенка, грубые черты лица и… спокойные, извиняющиеся глаза, нежно серого оттенка. Он на миг застывает, вглядываясь в мое лицо, но через секунду трясет своей головой и заставляет меня двигаться вперед. Я поворачиваюсь.
Мы оказываемся во дворе этого дома. Там все уложено красивой тротуарной плиткой. Газоны одного, ярко-сочного зеленого цвета, который блестит от солнечных лучей. Он ровно подстрижен и в воздухе еще чувствуется запах свежей травы. Но здесь нет цветов, нет клумб. Здесь все строго и не чувствуется женской руки.
Я смотрю на огромные двустворчатые двери особняка. Они выглядят одновременно массивными из-за дубовых вставок и одновременно хрупкими из-за витража, что соединяет эти балки. Нехотя, но я любуюсь этим произведением искусства.
Человек, что открывал нам ворота, подходит сзади и говорит, что хозяин нас уже давно ждет. Меня вновь толкают в спину. Я делаю шаг и замечаю, что из-за угла дома появляются две большие собаки-ротвейлера. Они смотрят на меня и изучают. Они решают про себя, представляю ли я для них и для дома, что они охраняют, опасность. Не успеваю увидеть, что они решили — очередной тычок в мою спину и я уже оказываюсь на мраморной лестнице. Цокот от моих каблуков отбивает и мой ритм сердца. Я боюсь и жутко боюсь. Страх сковывает мои ноги и руки. Слезы не могут вырваться наружу — они застыли. Что мне делать?
Мы заходим с моим провожатым в просторное помещение, где отделка поражает своим великолепием.
— Куда меня ведут? — решаюсь задать я вопрос. В ответ я получаю лишь молчание и новый тычок в спину. Она уже начинает болеть от столь грубого обращения.
Делаем один поворот и оказываемся в просторной гостиной. Посреди комнаты стоит огромный кожаный диван молочного оттенка. На нем сидит и пьет кофе молодой человек. В руках его сегодняшняя газета. Он увлеченно о чем-то читает.
— Вот. — толкает меня вперед, прямо к этому парню, мой похититель. Я еле удерживаюсь на своих ногах.
Тот, кто сидит на диване, поднимает лениво голову и смотрит на меня. Хмыкает и кивает головой. Парень, что вел меня сюда, исчезает. Словно растворившись в воздухе.
Мужчина встает с дивана и подходит ко мне. Я ежусь от одного его взгляда холодных карих глаз, которые прожигают во мне дырку насквозь. Он обходит меня кругом и задерживается на моих связанных руках, которые уже порядком затекли — я их, практически, не чувствую.
Он приближается ко мне и аккуратно начинает развязывать мои путы. Не глядя на меня, он произносит:
— Извини. Так было нужно. — он, наконец, освобождает меня от веревок. Они падают к моим ногам и я облегченно потираю свои запястья.
Теперь я могу, как следует, рассмотреть моего похитителя. А то, что это он — заказчик, я не сомневаюсь ни на секунду. Он смотрит на меня по-хозяйски, взглядом собственника.
Мужчине на вид чуть больше тридцати лет. Он имеет смуглый цвет кожи и черные, зачесанные назад, волосы. Рядом с левым уголком рта красуется родинка, а губы кривятся в ухмылке. На нем одета светлая рубашка, рукава которой закатаны по локоть и черные брюки. Рубашка расстегнута наполовину и я могу видеть его грудь. На шее у него висит странный, непонятный мне, амулет. Ноги его обуты в черные туфли. На руке у него болтаются часы.
Он подходит ко мне, вновь. Я дергаюсь назад, но он подхватывает меня за талию и прижимает к себе:
— Не дергайся. — звучит из его уст. Он смотрит прямо мне в глаза. Я молчу. В моих глазах появляются запоздалые слезы. — Тшшш, не надо. — шепчет он мне и проводит своим указательным пальцем по краю моих глаз. — Тебя не обидят, если ты будешь вести себя правильно. — отпускает он меня осторожно. Я киваю в знак согласия. Он довольно улыбается этому. — Присаживайся, нам нужно с тобой кое-что выяснить. — жестом предлагает он мне сесть на диван. Я тихонько присаживаюсь на край. Он садится рядом, но не касается меня. Вновь берет свою газету и не глядит на меня. — Мое имя — Шахрукх. — произносит он, не отрываясь от прессы. Я молча смотрю на него, лишь время от времени шмыгаю своим носом. — Ты — Валерия, верно? — поворачивается он, вдруг, ко мне. От неожиданности, я кашляю и киваю. — Ответь, а не кивай! — следует тут же приказ.
