Я улыбаюсь ему в ответ. Он чертовски хорошо меня знает… Помимо того, что этот парень милый и красивый, он ничего не упускает. И наряду с его вечной улыбкой эта черта — его плюс. Он не забывает деталей. Именно поэтому он всех очаровывает.
Придя в кафетерий на десятом этаже, мы идем в бар, делаем заказ и направляемся к нашему столику. Я говорю «нашему», потому что мы всегда его занимаем. К нам присоединяются Пако и Рауль. Парочка геев, с которыми я в отличных отношениях. Как всегда, они чмокают меня в шею и веселят меня. Мы разговариваем, и я снова вспоминаю то, что увидела вчера на стоянке. Мигель и начальница! Эта картина всплывает у меня перед глазами. Мой коллега — просто чудо, а не парень!
— Что с тобой? Ты какая-то растерянная, — спрашивает Мигель.
Прихожу в себя, смотрю на него и отвечаю, пытаясь забыть заполонившие мою голову картинки:
— Да так, витаю в облаках. С каждым днем мой кот потихоньку угасает и…
— Как жалко Куррито, — бормочет Пако, и Рауль сочувственно кивает.
— Ох, милая моя, мне очень жаль, — говорит Мигель и берет меня за руку.
Некоторое время мы разговариваем о моем коте, и мне становится еще грустнее. Я обожаю Курро, но с каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой его жизнь становится короче. Мне пришлось это признать, когда я услышала от ветеринара диагноз. Но мне тяжело это осознать. Очень тяжело.
Вдруг в кафетерии появляется моя начальница, и, как всегда, в окружении нескольких мужчин. Это какая-то пожирательница мужчин! Мигель смотрит на нее и улыбается. Я умолкаю. Моя начальница — очень привлекательная женщина. Это сексуальная брюнетка пятидесяти лет, решительная, свободная (но не совсем, ведь ей приписывают многочисленные интрижки с сотрудниками компании). Она следит за собой, как никто другой, и никогда не пропускает занятия в фитнес-центре. Одним словом, ей нравится… нравиться.
— Джудит, — прерывает мои мысли Мигель, — ты уже все?
Я прихожу в себя и перевожу взгляд от начальницы к своему завтраку. Делаю глоток кофе и отвечаю:
— Все!
Мы встаем и выходим из кафетерия. Пора работать.
Через час, сделав нужные копии и дописав письма, направляюсь к кабинету начальницы. Стучу в дверь и вхожу.
— Вот окончательный вариант договора для филиала в Альбасете.
— Спасибо, — строго отвечает она, просматривая его.
Как обычно, я стою перед ней в ожидании указаний. Я восхищаюсь ее волосами, они такие волнистые, такие ухоженные. Ничего общего с моими темными прямыми волосами, которые я обычно завязываю в хвост. Звонит телефон, и я поднимаю трубку:
— Кабинет сеньоры Моники Санчес. Вас слушает ее секретарь, сеньорита Флорес. Чем могу помочь?
— Добрый день, сеньорита Флорес, — слышу глубокий мужской голос, слегка монотонный, как у полицейского. — Это Эрик Циммерман. Я хотел бы поговорить с вашей начальницей.
Узнав это имя, я быстро реагирую:
— Один момент, сеньор Циммерман.
Услышав его фамилию, моя начальница бросает документы, которые только что держала, буквально вырывает трубку у меня из рук и с милой улыбкой произносит:
— Эрик… как я рада тебя слышать! — И после паузы: — Ну конечно, разумеется! Ах! Так ты уже в Мадриде? — Заливается наигранным смехом (он еще фальшивее, чем евро с изображением Папая), а затем шепчет: — Конечно, Эрик. В два часа я жду тебя в приемной, и мы вместе пообедаем.
Вешает трубку и смотрит на меня.
— Назначь мне встречу с парикмахером через полчаса и закажи столик на двоих в ресторане «Джемма».
Сказано — сделано. Через пять минут она пулей вылетает из офиса и через полтора часа возвращается с еще более сияющими волосами и безупречным макияжем. Без четверти два я вижу, как к ней в кабинет заходит Мигель. Обалдеть! Я даже думать не хочу о том, чем они там занимаются. Я слышу смех. Без пяти минут два дверь открывается, и они выходят.
— Джудит, ты можешь идти обедать, — говорит она. — И запомни: я буду с сеньором Циммерманом. Если я не вернусь к пяти и тебе что-то понадобится, позвони мне на мобильный.
Когда злая колдунья и Мигель уходят, я наконец вздыхаю с облегчением. Распускаю волосы и снимаю очки. Беру свои вещи и направляюсь к лифту. Мой кабинет на семнадцатом этаже. Опускаясь вниз, лифт останавливается на многих этажах, подбирая остальных работников, и до первого этажа едет очень медленно. Вдруг между шестым и пятым этажом лифт дергается и полностью останавливается. Включается аварийное освещение, и Мануэла, из розничного отдела, кричит:
— Ай, мама родная! Что случилось?
— Успокойся, — говорю. — Наверняка отключили свет, но скоро включат. Я уверена.
— И когда это будет?
— Откуда я знаю, Мануэла? Но если будешь нервничать, это время тебе покажется вечностью. Так что дыши глубже и увидишь, как быстро появится свет.
Но и через двадцать минут свет продолжает мигать и Мануэла вместе с несколькими девочками из бухгалтерии начинают паниковать. Я понимаю, что нужно что-то делать.
Итак, посмотрим. Мне тоже вовсе не нравится находиться в закрытом лифте. Я устала и начинаю потеть. Если я впаду в панику, будет еще хуже, поэтому решаю найти какой-нибудь выход. Во-первых, собираю волосы на затылке и закалываю их ручкой. Затем даю Мануэле свою бутылку с водой и пытаюсь пошутить с девочками из бухгалтерии, угощаю их жевательной резинкой с клубничным вкусом. Становится еще жарче. Я беру из сумочки веер и обмахиваюсь им. Как жарко!
В этот момент мужчина, который держался на заднем плане, опираясь о стену, подходит ко мне и берет меня под локоть.
— Ты нормально себя чувствуешь?
Не взглянув и не перестав обмахиваться, отвечаю:
— Уф! Тебе правду сказать или как?
— Предпочитаю правду.
Повеселев, я поворачиваюсь к нему, и вдруг мой нос натыкается на серый пиджак. Приятно пахнет. Дорогой аромат.
Но почему он стоит так близко?
Отхожу на шаг назад и смотрю на того, с кем имею дело. Разумеется, он высокий, я ему по узел галстука. Шатен, почти русый, молодой, светлоглазый. Я шепчу так тихо, чтобы меня мог слышать только он:
— Между нами говоря, мне никогда не нравились лифты, и, если двери долго не открываются, у меня начинают играть нервы, и…
— Нервы?
— Ага…
— Что значит «начинают играть нервы»?
— На моем языке это значит терять равновесие и сходить с ума, — отвечаю, продолжая обмахиваться. — Поверь мне. Мне не хотелось бы видеть себя в таком состоянии. Еще немного, и я начну брызгать слюной и крутить головой в разные стороны, как девочка из фильма «Заклинание». Короче, настоящее представление! — Я еще больше нервничаю и спрашиваю его, чтобы успокоиться: — Хочешь клубничную жвачку?
