– Это он и есть.
После ее слов на лице деда появилось выражение удивления: такой человек, как Джеймс Дрейк, захотел, чтобы Алисон сделала рекламу его новому отелю. Алисон почувствовала раздражение: несмотря на то, что «Серенада одинокой звезды» расходилась быстрее всяких ожиданий, родственники все еще рассматривали ее занятие фотографией как хобби, а не как настоящую профессию.
Но Алисон удалось быстро совладать с собой – в конце концов, когда издатель сообщил ей о предложении магната недвижимости, она удивилась не меньше дедушки. И тем более это удивление быстро переросло в изумление, когда Джеймс Дрейк лично позвонил ей прямо в особняк, где она прожила всю свою жизнь.
Голос с элегантным британским акцентом сказал ей, что ему нужна именно она. Потому что, по его мнению, ее работы – это не просто причудливое сочетание красок и форм, ей удается схватить «суть», а он хотел бы запечатлеть на стенах своего отеля сердце, душу, сам дух Гонконга.
Дрейк явно уверовал в ее талант; он считал ее фотографии произведениями искусства и пожелал разместить их среди других бесценных шедевров, которыми он украсит свой «Нефритовый дворец». Конечно, Алисон из принципа могла бы сказать деду, что Джеймс Дрейк высоко ценит ее талант, даже если бы это было не так. Она никогда не осмелилась бы огорчить деда таким пренебрежением к ней. Дед мог и не считать ее одаренным художником, он все равно верил, что она сама по себе – сокровище.
Сокровище, которое собиралось отправиться в Гонконг, молча ожидало града возражений. Она готовилась мягко отвергнуть каждое. Последние две недели она была занята подготовкой к этой встрече. Лавандово-сливочная спальня Алисон, еще недавно заваленная журналами мод для невест, теперь превратилась в центр информации о Гонконге.
Алисон уже почти влюбилась в эту британскую колонию; она просмотрела массу видеофильмов и проштудировала целую библиотеку, и ее восхищение городом росло день ото дня. У нее было такое чувство, что ее связанные крылья начинают постепенно раскрываться… и когда этот момент настанет, они унесут ее хоть на луну.
– Но ты не можешь уехать в Гонконг, Алисон, – нарушила тишину Айрис Париш. Однако объектом ее нападок стал не Гонконг как таковой: бабушка привлекла ее внимание к более практичной и домашней проблеме. – Ведь твои доктора – здесь. Вдруг что-то стрясется? Вдруг тебе потребуется кровь?
Сердце Алисон заныло при этих нотках беспокойства в голосе бабушки: она и не думала, что речь зайдет о ее здоровье. Верно, что наблюдающие ее врачи жили в Далласе, но верно и то, что если ей снова потребуется переливание крови, нет никакой разницы между Далласом и Гонконгом. Оба города славились своими клиниками. Кроме того, современная медицина не в состоянии помочь Алисон – как и, в этом отношении, ее семья. Все родственники прошли тесты и с огорчением узнали, что их кровь столь же опасна для Алисон, как и кровь первого встречного.
– Со мной ничего не случится, бабушка, – заверила ее Алисон. – Я буду очень осторожна, обещаю!
– И все же, Алисон, – продолжала настаивать на своем Полин Уитакер, – Гонконг опасен.
– Опасен?
– Там же ураганы, ты что, не знаешь? Ужасные ураганы!
– Да, ураганы случаются, – спокойно ответила Алисон, обрадованная тем, что темой обсуждения стал вопрос, к которому она подготовилась заранее. – Только там они называются тайфунами. Но в Гонконге к ним хорошо подготовлены – метеорологические спутники извещают о приближении шторма задолго до того, как волна достигнет берега, все суда скрываются в убежищах, а здания построены так прочно, что способны выдержать любой ураган.
– Но никогда нельзя предвидеть или полностью подготовиться к стихийному бедствию, – спокойно заметил Дуглас Уитакер. – Кроме того, Алисон, а как с политическими тайфунами? Ты забыла о событиях на площади Тяньаньмынь?
– Я это отлично помню, как и всякий, кто живет в Гонконге. Эта территория не перейдет под юрисдикцию Китая вплоть до девяносто седьмого года, а пока губернатор Паттен усиленно работает над тем, чтобы сделать демократические институты незыблемыми, чтобы и после передачи КНР Гонконг продолжал процветать.
Дуглас поднял бровь и не смог сдержать улыбки от гордости – его внучка хорошо подготовила домашнее задание.
– Однако, – мягко возразил он, – нет никаких гарантий успеха.
– Нет, конечно, – согласилась Алисон.
То же самое говорил ей и Джеймс Дрейк. Несмотря на Договор о присоединении, будущее Гонконга слишком неопределенно. Удар может оказаться слишком сокрушительным, вот почему так важен его «Нефритовый дворец». Отель мог бы стать олицетворением той гармонии, которую являет собой Гонконг, этот невероятный и потрясающий плод соединения Востока и Запада, загадочного дракона и величественного льва. И фотографии Алисон тоже должны превратиться в символы, в свидетельства истории. Но пока Гонконгу ничего не угрожает, и многие считают его самым восхитительным и космополитичным городом планеты.
– Это слишком далеко, – сказала Полин тоном, который говорил об окончательности ее вердикта.
Алисон хорошо были известны все параметры, характеризующие расстояние между Далласом и Гонконгом, – восемь тысяч триста миль по воздуху, четырнадцать часов (плюс один день) по часовым поясам, и – что самое примечательное – всего несколько секунд по телефону, причем слышимость изумительная, словно вы переговариваетесь через комнату.
Однако ее бабушка высчитывала расстояние иначе: для нее это было расстояние сердец, и по ее глазам Алисон поняла, что боль не утихла, несмотря на то, что прошло столько лет.
«Бабушка! – хотелось крикнуть ей. – Гонконг не Вьетнам! Конечно, их разделяет всего двести миль, меньше, чем Даллас от Нового Орлеана. Но Гонконг не Вьетнам, и теперь не та обстановка, что двадцать восемь лет назад, и…» – но вместо этого Алисон сказала:
– Я надеюсь, что вы все навестите меня там.
– Нет, нет, Алисон, если ты и поедешь туда, то вернешься очень скоро. Гонконг невелик, не правда ли? Вряд ли тебе потребуется для работы больше двух месяцев.
– Но мне придется пробыть там по крайней мере до момента открытия отеля, – спокойно ответила Алисон. А про себя подумала: «Пока не отсниму все, что мне нужно для альбома, я оттуда не уеду».
– До открытия отеля? – ужаснулась Айрис. – Но когда же это будет?!
– В Гонконге все происходит быстрее, чем у нас, – объяснила Алисон, вспоминая, как удивилась сама, когда Джеймс Дрейк сказал, что строительство еще и не начиналось и что такое грандиозное здание, как «Нефритовый дворец», будет построено всего за семь месяцев. «В Гонконге все крутится гораздо быстрее, – сказал он ей, – время так уплотнено, так мало, что его можно ощутить физически».
