Я встала из-за стола, давая понять, что интервью окончено.
– Стоп! – крикнул Андрей и махнул рукой.
Его команда тут же ожила. Ребята засуетились и стали выключать аппаратуру.
– Спасибо, Любава. – Сиц пожал мне руку. – Понимаю, что мой последний вопрос расстроил Вас. Поэтому прошу прощения.
– Расстроил? Да он просто взбесил меня! Мы же договаривались: никакой личной жизни.
– И всё же… я должен был попробовать.
Команда начала выносить оборудование и загружать его в микроавтобус. Но Андрей, казалось, никуда не спешил. Он снова сел за журнальный столик.
– Скажите, Любава! Не для публики. Я, как мужчина, просто не могу понять. Как такая женщина, как Вы, умная, красивая, желанная, женщина-мечта, живёт одна? Неужели до сих пор Вы не встретили мужчину, который мог бы покорить Ваше сердце?
Я тоже опустилась на стул.
– Так не для публики? Тогда скажу. На свете есть люди, которым суждено было влюбиться раз, но на всю жизнь.
– И что с ним случилось? Ну, с тем мужчиной. Он умер?
– Ну почему сразу умер? Жив, здоров и, надеюсь, счастлив.
– Но вы не вместе.
– Как видите.
– А если так, почему в Вашей жизни нет места просто… гм… приятному человеку, скажем, для встреч, бесед, секса, наконец.
Мне стало смешно. Не на себя ли этот юнец намекает?
– Понимаете, молодой человек! – слово «молодой» я постаралась ярко подчеркнуть. – Для меня секс – это не способ получить удовольствие или снять напряжение. Это одна из граней любви, длительных доверительных отношений. Граней этих много. И только вместе они делают человека целостным и мудрым, а его жизнь наполненной. Вы ещё очень молоды, думаю, на пару лет старше моего сына. Так дай Вам Бог, жить полной жизнью и не вдаваться в философию стареющей дамы.
Андрей надел очки, и я поняла по толщине линз, что видит он плохо. Просто в кадре, в очках, он потерял бы свой фирменный шарм и выглядел, как заумный аспирант.
– Простите, а сколько Вам лет?
Я ничуть не смутилась.
– Не нужно извиняться. Возможно, если я доживу до восьмидесяти, сойду с ума и начну интересоваться молодыми парнями, вроде Вас, я и буду скрывать свой возраст, руки в пигментных пятнах и морщины на шее. А пока я могу говорить правду. Мне сорок, практически сорок.
Мне показалось, что Андрей часто заморгал.
– Не может быть. Но Вы прекрасны, честное слово!
Я улыбнулась теплой материнской улыбкой.
– Вам пора. Надеюсь, из Вашей затеи что-то выйдет.
Когда за гостями закрылась дверь, я устало опустилась в кресло и закрыла глаза…
1995 год. Приморский посёлок недалеко от Сочи.
Я сидела на четвереньках, напрягая пальцы рук и ног, и старалась, чтобы колени не касались мокрого пола. Вообще-то полы в ресторане было принято мыть шваброй. Но в фойе плитка была настолько причудливо изогнутой, что отмыть от неё уличную грязь было возможно исключительно, встав на колени. Работа тяжёлая, грязная, но платили за неё хорошо. Я медленно продвигалась к центру, пока мои руки с грязной тряпкой не уперлись в идеально начищенные лакированные ботинки. Странно, я даже не заметила, как в ресторан вошёл посетитель. Впрочем, это и не удивительно. Я вынула из одного уха наушник и подняла голову. Дорогущий синий костюм, голубая рубашка и темно-серый галстук. Одежда подчёркивала цвет глаз мужчины. Таких глаз я никогда не видела. Они были глубокие и синие, как море в летний зной. Я поймала себя на мысли, что так пялиться на человека просто неприлично, и отвела взгляд. Незнакомец широко улыбнулся.
– Здравствуйте! Разрешите пройти!
Вот это новости! Обычно посетители просто обходили меня, оставляя грязные следы на плитке, и, добавляя работы. Сегодня на улице целый день лил дождь, было сыро и слякотно. Но на обуви самодовольного пижона не было ни одной пылинки. Казалось, что в ресторан его внесли на руках. Я не могла подняться и отойти потому, что он стоял слишком близко, и мы просто столкнулись бы лбами, нарушая личное пространство каждого. Поэтому я шустро отползла назад и уже тогда, выпрямившись в полный рост, радушно улыбнулась.
– Прошу Вас, сэр!
Мужчина сверкнул белозубой улыбкой. Видимо, с чувством юмора у него был полный порядок. Он прошёл в зал, не оглянувшись, а я ещё какое-то время смотрела ему вслед. Что-то зацепило меня, задело те струны в душе, которые молчали долгие годы.
Когда с полами было покончено, я переоделась и пошла мыть посуду на кухню. А скопилось её немало. Наш шеф-повар, Макс Иванович, суетился у плиты и подгонял помощников.
– Ну, что вы ползаете, как сонные мухи! Шевелитесь! Если что-то пойдет не так, босс задаст Вам перца!
Наш босс, бывший военный, был пожилым, но энергичным мужчиной, который переехал десять лет назад из столицы к морю. Но врождённая неугомонность не давала Алексею Николаевичу спокойно коротать свои дни, греясь под теплым южным солнышком, и, вдыхая сладкий аромат магнолий. Так, в один прекрасный день, на Приморском бульваре открылся маленький уютный ресторанчик «Светлана», названный в честь его покойной жены. Босс был добрым и справедливым. Он не умел кричать и ругаться в отличие от шефа, но весь персонал буквально преображался, когда он переступал порог ресторана. Хотелось сразу вытянуться по струнке, поправить фартуки и отдать честь. Бывших полковников не бывает, поэтому в ресторане царил идеальный порядок.
– Что за суета?
Напарница Маришка являла собой бесценный источник информации. Она знала всё, что творилось в нашем маленьком посёлке.
– Говорят, шишка какая-то у нас откушать решила.
Я улыбнулась.
– Да откуда тут шишкам взяться? У нас обычный приморский посёлок. Это же тебе не центральный Сочи. Да и не сезон.
Маришка наклонилась ко мне очень близко и прошептала в самое ухо:
– Сегодня утром к Николаевичу приехал сын его давнего армейского друга. Этот сынок – ну о-очень крутой бизнесмен. Живёт в Америке. Богатый, просто жуть. Только жена у него очень больная. Нужен морской климат. А у нас тут и горы с соснами, и море с пальмами. Вот и хочет этот барчук прикупить домик.
Я открыла рот от удивления.
– И откуда ты это всё знаешь?
Маришка победоносно сверкнула чёрными глазищами.
– А ты забыла, что я у Николаевича дома по утрам убираюсь? Мы ведь прислуга, нас не замечают. Так что много интересного услышать можно.
Я прошла через кухню и посмотрела в маленькое окошко, выходившее в обеденный зал.
Незнакомец сидел за столиком у окна и о чём-то увлечённо болтал с боссом.
– Любава! – гаркнул шеф. – Займи своё рабочее место. Хватит баклуши бить!
Это уже ко мне. И он прав. Я надела плотные резиновые перчатки, взяла грубую металлическую сетку и принялась начищать казан.
Идти домой было трудно. Отработав двенадцать часов, предстояло потратить ещё минут сорок для того, чтобы вскарабкаться почти на самую вершину горы. Но оно того стоило. Преодолев крутой подъём, я остановилась, чтобы отдышаться и с наслаждением втянула чистый свежий воздух, запах вековых сосен и эвкалиптов. Дождь закончился, и вечер был необычайно свежим и располагающим к прогулкам и романтическим встречам. Не успела я поставить точку в изложении чего-то приятного, как это приятное уже повернулось ко мне спиной. Навстречу мне шла подвыпившая компания во главе с моим соседом Фимкой. Сам Фимка, двадцатилетний оболтус, нигде не учился и не работал. Он тупо прожигал деньги отца и гордился своим особенным положением в посёлке. Меня он недолюбливал с детства и не упускал ни одного случая для того, чтобы унизить или гадко пошутить в мою сторону. Мне же он был совершенно безразличен, как слизняк: да, скользкий, да, неприятный, но имеющий право на жизнь. Когда компания поравнялась со мной, я ещё не успела отдышаться. Фимка уставился на меня мутными рыбьими глазами.
– Чё дышишь так, словно сексом только занималась?
Я решила не реагировать, и пошла по узкой тропе к дому.
– Чё, гордая? Да кому ты нужна, оборванка! Тебя и за большие деньги никто не трахнет!
Я ускорила шаг и через мгновение скрылась за спасительной оградой.
– Малахольная! – донеслось с улицы.
Через несколько минут, уже потеряв интерес к моей персоне, пьяная компания удалилась для того, чтобы найти себе новую жертву из припозднившихся прохожих. Я включила свет. Старинные ходики на кухне пробили два ночи. Есть не хотелось. Но организму требовалась энергия. Персонал, постоянно работающий в ресторане, бывает сыт запахами. Это не байка, а проверенный факт. А, если ты еще и моешь этот ресторан, то запах пищи, совмещённый с ароматами мыла и хлорки, напрочь отбивает аппетит. Поэтому на работе я обходилась крепким кофе, а уже дома пыталась что-нибудь закинуть в свой урчащий желудок.
Шеф всегда нервничал, когда я отказывалась от еды.
– Любушка! Тебе что, стряпня моя не нравится? Так давай я кашки тебе сварю или супчика какого. А то прозрачная совсем стала!
