— Куда спешу? — повторила Хиллари сквозь зубы. — Я сюда не забавляться с тобой пришла.
— Да? — спокойно переспросил он с интонацией иронического недоверия.
В бешенстве Хиллари изогнулась, пытаясь оторвать от себя обхватившие ее талию руки. И тут же, прикоснувшись к ним и ощутив кончиками пальцев тепло его кожи, поняла — что бы она ни делала, все не впрок. Сама напрашивается на беду. Как же ей знакомы эти руки, вплоть до крохотного шрама между большим и указательным пальцами — след от горящей веревки, которую он как-то схватил совсем маленьким.
И тут память подсказала еще кое-что из того, что она о нем знала и что могло ей помочь. Люк был ужасно чувствителен к щекотке.
Стоило прикоснуться к нему между третьим и четвертым ребрами, и он заходился от смеха. И, нагло глядя в его насмешливые зеленые глаза, она без малейших угрызений совести использовала свои знания, чтобы вырваться.
Сработало. Как только она пощекотала его, он сразу ее отпустил, да так резко, что она чуть не упала.
Но не успела она отпрянуть, как он схватил ее снова, прижав на этот раз обе руки к бокам, чтобы она не могла щекотать его.
— Кажется, ты решила приземлиться у моих ног? — ухмыльнулся он.
— Кажется, ты решил мне всячески в этом препятствовать?
— Я только принял оборонительные меры. Ты первая начала… щекотать меня.
— Потому что ты меня не отпускаешь.
— Дважды я ошибки не повторяю, — загадочно выдохнул он.
Она не стала выяснять, что за этой кроется.
— Я тоже. Мы оба извлекли уроки из наших ошибок. А теперь отпусти меня. Я серьезно говорю. — И, кивнув в сторону строительной площадки, добавила: — Ты что, нарочно разыгрываешь спектакль? Небольшое представление для твоих ребят? А я — в роли рыжего на ковре?
Свистки и улюлюканье вдруг привели Люка в чувство. Строительные рабочие, как правило, не славятся сдержанностью. Бригада Люка не составляла исключения.
Нехотя разжав руки. Люк бросил взгляд на своих подручных. До слов дело не дошло. Достаточно было свирепого выражения на лице, и парни тут же вернулись к своим обязанностям.
Тогда Люк перевел взгляд на Хиллари. Она успела спуститься с лесенки и почувствовала твердую почву под ногами. Вид у нее был настороженный.
Взрываясь от этой ее бдительности, он прорычал:
— Ладно, пошли в бытовку. Поговорим.
Сказать, что Хиллари завладели тайные мысли, — значит сильно приуменьшить истинное положение дел. Она не ожидала этой… искры.
Искры? Кого она морочит? Какая там искра! Неутоленное желание породило пламя, пожар катастрофических размеров. Предательское тело тянулось к Люку, рвалось прижаться к нему. А разум велел бежать в другую сторону — опрометью.
Разрываясь между двумя противоположными наказами, Хиллари не следовала ни тому, ни другому. Как-никак, а она пришла по важному делу.
Глубоко вздохнув, она поднялась по ступенькам и прошла вслед за Люком в бытовку.
— Так, — сказал Люк, выуживая пару банок холодного пива из холодильника, втиснутого возле чертежного столика, заваленного рулонами синьки и защитными очками. — Зачем ты пришла? От разлуки сердце млеет?
Ну и наглец, подумала Хиллари. Как только у него язык поворачивается! Ее сердце достаточно млело, когда он порвал с нею в то роковое лето четыре года назад.
— Нисколько. — А уязвленная гордость заставила ее добавить: — Совсем другой случай: с глаз долой, из сердца вон!
— Ты в этом уверена? — протянул он.
— Абсолютно. — Пусть не думает, что она пришла из-за него, потому что нет для нее мужчины желаннее, потому что он навсегда поселился в ее сердце. Ничего подобного.
— Ишь ты, — не без издевки бросил он. — А мне казалось, ты меня не забыла.
— Тот, кто забывает свои ошибки, обречен их повторять. Веская причина, чтобы не забыть тебя, Люк.
— Язычок у тебя все такой же острый. — Откровенно плотоядный взгляд соскользнул на ее губы. — И такой же упоительно сладкий?
— Какой есть. Не вздумай пробовать, — предостерегла она, гневно сузив глаза.
— Думать законами не запрещено. Ты у нас нынче юрист, Хиллари. Тебе следует это знать.
— А тебе следует знать, что твои намеки и экивоки у меня восторга не вызывают.
— В былое время вызывали. И еще какой.
— Те времена прошли. И давно. С тех пор многое приключилось. Поэтому я и пришла повидать тебя. Как ты мог допустить, чтобы это так далеко зашло?
— По-моему, не так уж и далеко. Она с удивлением уставилась на него:
— Ты серьезно?
— А что такого?
— Подумать только — я считала, ты мне поможешь. А ты той же пробы, что и твой отец.
Люку это утверждение не понравилось. Пока он жил с отцом, не раз утешал себя мыслью, что, к счастью, не похож на него. Слова «сдержанность» в лексиконе его отца вообще не существовало. А у него оно было основой основ.
— Погоди минутку…
— Нет уж, это ты погоди. Как можно спокойно относиться к тому, что с этими двумя происходит?
— Знаешь, у меня впечатление, что мы говорим о разных вещах.
— Разных? А ты о чем говоришь? — удивилась она.
— Я-то? О том, что десять минут назад произошло на лесенке между нами двумя, — мгновенно выпалил Люк.
Хиллари решила не комментировать его реплику, сделать вид, что такой пустячный эпизод и слов-то не стоит, хотя, судя по тому, насколько сама она была ошеломлена, встреча их могла иметь далеко идущие последствия.
— А я говорю о вражде между нашими отцами, — заявила она.
— Ах, вот о чем!
— Да, о том самом. Меня долго не было в городе, и я даже не догадывалась, до какой степени это дошло. — Подразумевалось, что он-то, несомненно, все знал.
— Я тоже надолго уезжал, — возразил Люк. — Завел собственное дело, как видишь. Или ты не заметила?
Дело, которое сыграло немаловажную роль в нашем разрыве, добавил он про себя. Хиллари не могла взять в толк, зачем ему понадобилось иметь собственное дело. Она не одобряла его решения наняться на высокооплачиваемую работу где-нибудь в Африке или Азии, чтобы заработать побольше денег и основать собственную компанию.
Нет, она толкала его на другое: взять заем у своего или ее отца. Люк отказался. Они тогда насмерть переругались, а неделю спустя он уехал на Ближний Восток.
— Как же, заметила и тебя, и твою замечательную компанию! — В голосе Хиллари прозвучал глубокий сарказм негодования. Эта тема была для нее минным полем. Люк был одержим желанием иметь собственное дело. Ради этого он мог пожертвовать всем, даже Хиллари!
Четыре года назад они порвали отношения, когда Люк заявил, что подписал двухгодичный контракт, который, возможно, потом продлит еще года на три. Подписал, ничего не обсудив с ней заранее! Он просто обрушил на нее эту приятную новость как свершившийся факт.
