Именно в этот нелегкий момент своей биографии Заза Тино затеял неожиданную авантюру — собрал группу крепких профессионалов, подстраховался известным продюсером и заявил об открытии Лаборатории экспериментального кино. Руффо выступил в прессе с очередной статьей об увядании мирового киноавангарда и смерти киноискусства в целом, намекнув о том, что в умах самых смелых его лидеров зреет идея выхода из тупика.
Экспериментаторы приступили к работе, главным условием которой стала секретность. Каждый из «великолепной восьмерки» принял нечто вроде присяги, гарантируя молчание, и подписал документ, свидетельствующий о его материальной и правовой ответственности за все происходящее под эгидой Лаборатории. Продюсер Квентин Лизи долго ломался, выторговывая для себя свободу от правовых обязательств и необходимости принимать участие в творческом процессе. Но Шеф заставил всех стать соучастниками выбора «объекта» — он понимал, что тем самым связывает «восьмерку» крепкими узами.
— Каким же требованиям не соответствует, по вашему мнению, Квентин, эта француженка?
Шеф сжал челюсти. Его взгляд, брошенный из-под кустистых бровей, по убойной силе мог быть приравнен к апперкоту. Квентин пожал плечами.
— Совершенно очевидно, что имя малышки не тянет на солидный некролог.
— Господи Иисуси! Можно подумать, что мы выбираем не актрису, а жертву! — Оператор Соломон Барсак нервно скомкал и швырнул в урну пустой коробок от сигарет. Не попал и, поддев его ногой, загнал в угол.
Молчаливо наблюдавшие этот пас Шеф и Руффо непроизвольно переглянулись. В голову Тино ударила горячая кровь. «Кто?! — думал он, едва удерживая рвущиеся наружу ругательства. — Кто распустил язык? Нет… — осадил он себя, — никто из посвященных в истинный смысл эксперимента не мог проговориться. Мерзавец Квентин хотел меня припугнуть, а болван Барсак просто ляпнул глупость. Откуда ему знать, что сценарий фильма уже написан и финал предрешен?»
Тонкие лиловатые губы Шефа растянулись в улыбке.
— Сол, ведь ты снимал эту крошку в «Береге мечты», ставшем уже чуть ли не классикой. Отличная работа! — Он с энтузиазмом пожал руку оператора.
— Я как раз недавно смотрел этот фильм на кассете, — неожиданно включился в разговор самый бесправный из членов Лаборатории — секретарь-делопроизводитель Арман Фити, молодой красавец, рекомендованный Руффо. — Девчушка — настоящая киска!
— Но ведь после фильма, прославившего намеченный вами «объект», прошло шестнадцать лет. Многовато для короткой зрительской памяти, — не сдавался Квентин, игнорируя реплику Армана. Он уже принял решение, но считал своим правом подразнить Тино.
— Ну так раскрутите ее, черт побери! — взвился Тино. — Устройте ретроспективный показ фильмов в своих кинотеатрах, а вы, Руффо, помяните Д.Д. в проблемной статейке «Смерть таланта или воскрешение плоти?» Развезите, как вы умеете, всю историю ее ухода в порнуху. Весьма пикантный эпизод! Конечно, не для некролога, — метнул он молнию в сторону Квентина.
— Но ведь последние ленты «объекта» нельзя назвать «жестким порно». Снимавший их режиссер — малый не без таланта. Как-то он даже заикнулся, что претендовал своими секс-баталиями на большое искусство, — заметил, посасывая леденец, Руффо Хоган.
— Это вы не можете назвать, Руффо, потому что чересчур тонки. Массовый зритель видит то, что ему показывают. А показывают ему голую бабу, которую остервенело трахает извращенец. Простого зрителя не волнует, что извращенец — фашист, его партнерша — представительница низшей расы неарийского происхождения, а заливающая ее лицо клейкая жидкость — вовсе не сперма, а мучной крахмал. Зрителю, в конце концов, лишь досадно, что оператор — кретин — не может все снять как следует, крупным планом, а кружит вокруг да около, напуская туману.
Молодые мужчины, представлявшие технический состав «группы слежения», одобрительно зашумели. Квентин молчал, и Заза понял, что близок к победе.
— Эй, в будке, поставьте-ка нам «Берег мечты»! — Шеф примирительно обнял Квентина Лизи. — Ну признайтесь, дружище, неужели вас не волновала вся эта белиберда в прекраснейшие годы цветущей юности? Э-эх! Где мои двадцать пять!
На экране замелькали титры, и все сразу вспомнили мелодию, ставшую после выхода фильма шлягером. Под «Берег мечты» танцевали на дискотеках всех материков, обнимались в жарком томлении бесчисленные парочки, и в памяти каждого нашлась бы, наверное, приятная картинка, «озвученная» любимой мелодией.
Шеф закурил, давая тем самым «зеленый свет» остальным, измученным воздержанием и необходимостью выходить в коридор. Курение в зале считалось привилегией руководящей тройки, но сейчас все почувствовали, что настал час свободы и единения. Возможно, это обстоятельство подняло градус эстетического удовольствия: в знаменитом эпизоде фильма — сцене знакомства героев — посыпались дружные хлопки.
Дикарка, выросшая в джунглях, встретилась с американским парнем, открывшим ей тайны цивилизации и человеческой любви. Алан Герт, бронзовый от загара, с атлетическим торсом и копной выгоревших жестких вихров, исполнявший роль Джимми, застыл в немом восхищении: под струями водопада резвится юная богиня в компании барахтающихся волчат. У парня, держащего наготове ружье, и у матерого волка, стоящего на берегу, совершенно одинаковое выражение желтых глаз. И очень похоже, по-звериному, облизывает он пересохшие губы. Дикарка настороженно озирается, видит чужака, и на экране появляется бездонная синева невероятных глаз. Испуг, восторг, предчувствие чего-то неведомого, огромного озаряет прелестное покрытое россыпью водяных брызг лицо. Дрожа всем телом, девушка делает пару шагов навстречу поднятому ружью, и из ее груди вырывается протяжный жалобный вой.
— Что ни говорите, это — актриса! — тихо сказал Сол, но его расслышали все. — Я тогда просто не мог оторваться от объектива, хотелось снимать ее непрестанно… Такое, честно говоря, со мной бывало редко, хотя моя камера нагулялась по «звездному» небосклону…
— А главное… — подхватил Шеф. — Подчеркиваю: главное! В Д. Д. есть то, что прежде всего необходимо для нашего замысла. — Заза сделал интригующую паузу и в полной тишине, сжав ладони так, будто собирался читать молитву, произнес: — Эта женщина принадлежит к редкой породе — она из числа одержимых, помеченных знаком Большой любви!…
«И вот теперь мы все должны постараться поэффектней убить ее…» — мысленно завершил он свою речь и как-то вдруг сник, тяжело опустившись в кресло. Его обмякшее тело казалось маленьким и беспомощным, а из груди вырвался скорбный вздох. Руффо застенчиво отвел глаза от поверженного Шефа и кивнул стоящему наготове Арману:
