До заправки я добралась за пятнадцать минут. Маленькая, с двумя колонками и минимаркетом, она принадлежала Джеку. Он был чем-то вроде мафии, вышедшей на заслуженную пенсию. Раньше Джек был у руля, занимался какими-то крупными махинациями, имел хорошие связи, много денег. А потом решил отойти от дел. Были те, кто решил, что Джек «сдулся», сдал позиции, сделался ленивым тюфяком. Он переубедил их. Один раз, показательно. Больше не лезли. И заправку не трогали. Недовольных Джек мог встретить дробовиком.
— Привет, Джек! — Мужчина уже открыл заправку и сам стал за кассу. Солнечные лучи, проникающие через окно, играли на коротких волосах — темных с проседью.
— Привет, Джен, как дела?
— Нормально.
— Собираетесь с Гэбсом куда-то вечером?
— Наверное, в «Стрелу» поедем.
— Понятно.
Джек вышел из-за прилавка и пошел в гараж. У него там стоит любимый байк, который он собрал сам — дорожный монстр. В свободное время Джек ремонтирует тачки. Частенько к нему привозят свои развалюхи — перебрать, иногда чьи-то конфетки — перебить номера. Очень хороший доход, между прочим. Главное — не тащить редкие тачки, собранные на заказ. С такими мороки больше, чем денег. А машинки бизнес-класса уходят в легкую. Иногда эти богатенькие растяпы бросают их без сигнализации. Ну, что ж, урок им на будущее.
День тянулся медленно. Посетителей здесь было мало, поэтому скука смертная. Если бы не минимаркет с товарами первой необходимости, как выпивка, сигареты, вода, сэндвичи и прочая дребедень, тут вообще можно было бы наблюдать перекати-поле. Но любой день заканчивается, и этот не стал исключением. Гэбс заехал за мной в восемь.
— Привет, детка. Погнали?
— «Стрела»?
— Да.
— Погнали.
Парень переключил музыку и дал по газам. В открытые окна порывами поступал свежий вечерний воздух, щедро разбавленный запахом автомобильных выхлопов. Пока мы ехали, Гэбс несколько раз поприветствовал знакомые тачки гудком. Некоторых их владельцев я знала, а других нет. Лучше бы я не знала и первых. Такие знакомства могут стать твоей «крышей», а могут могильной плитой. Причем, ситуация может измениться моментально. Но Гэбс держит меня подальше от своих знакомых, за что я ему благодарна. А если мы повстречаем кого, мне говорят пойти погулять, и я, как послушная девочка, иду. Это другой уровень, там человеческая жизнь стоит еще меньше, чем здесь.
Стрела была клубом. Довольно неплохим, относительно всех остальных…двух. «Железный зал» был той еще дырой, где на танцполе можно было споткнуться об чей-то труп. Подумаешь, танцевал, потом упал. Алкоголь, наркотики — никого этим не удивишь. А «Ринг» был на то и рингом, что там постоянно кто-то с кем-то выяснял отношения, заканчивающиеся в переулке за клубом. Для кого-то совсем заканчивающимися. Навсегда. Поэтому большинство отдыхало в Стреле. Хозяин тут довольно строго следил за дисциплиной — дебоширов выкидывали на улицу и несколько дней они не могли входить в клуб. Неплохие напитки, музыка, вип-зоны, все это было дополнительными плюсами в выборе заведения. За нами тут уже был забит столик — связи делали свое дело.
— Что пить будешь? — Прокричал Гэбс мне на ухо.
— Как всегда.
Пока он пошел к барной стойке, я села и огляделась. За несколькими столиками заметила знакомых людей. На танцполе снова была толпа. Они двигались в том же ритме, что и всегда. Накидывались алкоголем и забывались под басы и рэп. Пустые глаза. Пустые души. Гэбс принес нам по бутылке пива и сел на соседний стул. Рука парня тут же привычно приземлилась на спинку моего стула.
— Триш и Нокс сегодня будут?
— Да, они позже подъедут. Там какие-то дела улаживают.
Триш и Нокс — двое наших друзей. Триш — темнокожий парень, рос с тетей — родители сгорели в пожаре. Сигареты, алкоголь и сон плохо сочетаются. Тетя была не очень рада прибавлению, но не выкинула на улицу парня. Правда, он и сам почти никогда не приходил домой. Все чаще ночевал на заброшенной фабрике. У нас там есть свое место. Третий этаж, рядом с пожарной лестницей. Изучены «от» и «до» все ходы и выходы, крыши и подвалы. Если нагрянут копы — им нас не поймать. Да и отсидеться есть где, если что.
Нокс — белокожий парень, рос с матерью. Она, как и моя, работает на фабрике. И также допекает его нотациями. Помимо Нокса, в семье еще двое детей. Мальчик, который мечтает смыться из района, и девочка — слишком мягкая, податливая для этого. Она либо сломается под напором матери, и тоже пойдет на фабрику, либо станет одной из тех, что сейчас на танцполе. Они сломались один раз и больше не ломаются. Не с мужчинами. Есть, конечно, шанс, что она что-то сможет изменить, но не одна. А помочь ей некому. Кто бы Ноксу помог. Парень торгует наркотой, и, судя по всему, сам начинает баловаться. А это дорожка известно куда. Может, Гэбс ему все-таки выбьет это дерьмо из головы?
Через полчаса подтянулись парни. Уже в приподнятом настроении, они плюхнулись на соседние стулья.
— Что с вашими лицами? — Триш развалился на сидении и начал постукивать по столу пальцами в такт музыке.
— А что с ними? — Лениво поинтересовался Гэбс.
— Глядя на них, можно заработать импотенцию!
— А у тебя там есть, чему стоять? — Удивился Гэбс.
— И побольше, чем у тебя! Хочешь проверить?
— Нет. Не хочу, чтобы Джен стошнило.
— Да ладно! Боишься, что она после этого на твой стручок и не глянет!
— Ну, конечно! Уж этого мне точно бояться не стоит!
— А может, вы заткнетесь нахер? — Не выдержала я. — Я не хочу разговаривать за столом о ваших членах. Я вообще не хочу о них разговаривать!
— Прости, детка, — Гэбс подтащил мой стул ближе к себе и наклонился к моему уху, заигрывая. — Что мне сделать, чтобы ты меня простила?
— А ты не знаешь, как загладить вину перед телкой? — Триш показал абсолютно однозначное движение языком. В тот же момент я с силой наступила ему на ногу под столом. — Бля*ь! Джен, больно же!
— Я, кажется, попросила закрыть рот!
— Нет, ты попросила перестать говорить о членах. Я перестал! И вообще, за мои слова ты благодарить меня должна!
— Я сейчас поблагодарю. — Угроза в моем голосе была очевидна.
— Вот и пойми после этого баб, — пробурчал Триш.
— Народ, может в джунгли? Баллончики с собой? — Джунглями мы называли город за границами нашего района. И Нокс нам сейчас предлагал разукрасить какой-нибудь фасад.
— С собой. Джен?
— В сумке, — я кивнула на сумку за своей спиной.
— Тогда погнали!
Мы вышли на улицу, и расселись по машинам. Триш с Ноксом ездили на старом форде темно-синего цвета. Гэбс вырулил первым — в нашей команде он был главным. Несколько кварталов и мы выезжаем в город. Контраст тут же бьет по глазам. Тут все такое чистое, красивое — идеально ровный асфальт, бордюры, яркая реклама, фонари по обочинам дороги. Целые. Отделанные камнем дома, побеленные, покрашенные, прилизанные фасады. И такие же люди — в красивой новой одежде, с яркими аксессуарами, сумками, гуляют, улыбаются, сидят в кафе. Наслаждаются жизнью. И завтра утром сказка не исчезнет. Они встанут, поедут на работу, где весь день будут стучать наманикюренными ноготками по клавишам, трещать по телефону и трахаться с боссом ради повышения. Ненавижу. Думают, что выбор сорта кофе по утрам и фильма по вечерам — это и есть жизнь. Просирают кучу бабок на шмотки, жалуются, что в отпуск поедут не на острова, а куда-то в другое место. Манекены. Пустоголовые куклы. В их жизни нет голода, бедности, страха, что сегодняшний день может быть последним. Они живут припеваючи и придумывают себе проблемы, чтобы чем-то занять время, по любому поводу ходят к психотерапевтам, которые несут им хрень и срубают за это бабки. Да что они знают о настоящих проблемах? О жизни? Ничего!
