– Ты хочешь сделать Джонни Бакса членом этой компании снобов? – Элизабет не испытывала особой симпатии к „Клубу Единорогов" – избранной компании самых популярных девочек школы, среди которых была и Джессика.
Пожалуй, подумала она, сестра заходит в своих мечтаниях слишком далеко. Разве знаменитый рок-певец захочет вступать в девчоночий клуб? Особенно если учесть, что члены этого клуба большую часть времени просто сплетничают о мальчиках и нарядах.
– Тише! – Джессика схватила Элизабет за руку, потом оглянулась. – Это секрет. Еще ни один Единорог не оказывал своему клубу такой потрясающей услуги!
– К тому же это будет настоящее чудо. – Лиз надеялась, что шутка вернет сестричку с небес на землю, но та продолжала болтать о Джонни Баксе все время, пока они шли домой.
Дома, в светлой, отделанной кафелем кухне, старший брат Стивен поджидал девочек с дурными вестями.
– Догадайтесь, кто тот взрослый, ответственный старшеклассник, который в следующую субботу ведет девушку на концерт Джонни Бакса? – Стивен стоял, облокотившись на холодильник, откуда он, казалось, успел вытащить все съестное.
Он принялся жонглировать свертком с копченой колбасой, батоном хлеба и куском пирога миссис Уэйкфилд, кофейного с апельсинами и грецкими орехами. В тот момент, когда все три предмета вот-вот должны были упасть на пол, он аккуратно опустил их на стол.
– А еще угадайте, – продолжал он, тщетно пытаясь шлепком по руке остановить Джессику, которая стянула грецкий орех с глазури на пироге, – кто те две школьницы, которым еще рано смотреть на Доллара?
Джессика замерла, не успев донести орех до раскрытого рта.
– Как это?! – воскликнула она. – Неправда! Папа с мамой не могут так с нами поступить второй год подряд!
Девочки переглянулись. Не похоже, чтобы Стивен их разыгрывал.
– Простите меня, девчонки. Я знал, что вы ужасно хотите увидеть Бакса. Поэтому по пути домой я остановился у папиной конторы. Я думал, что если поговорю сначала с ним, то смогу уломать его, и они с мамой пойдут с вами. В таком случае, я бы взял еще четыре билета.
Джессика просияла:
– Надо признаться, это тяжеловато – идти на концерт с родителями, но это лучше, чем не идти вовсе! Я даже на секунду испугалась, что мы пропустим самое важное событие года.
– В том-то и дело, что пропустите, – сказал Стивен. – Папа уезжает на выходные, у него серьезное дело в суде в другом городе, а мама должна встретиться с какими-то важными клиентами. Так что ничего не получится.
Мистер Уэйкфилд был адвокатом, а миссис Уэйкфилд – дизайнером по интерьерам. Вообще-то они старались, чтобы кто-то из них всегда был дома и присматривал за Стивеном и близнецами, но иногда у них просто не хватало времени.
Именно это попыталась объяснить Джессике и Элизабет их мама, когда через несколько минут пришла с работы. Такая же высокая и светловолосая, как ее дочери, миссис Уэйкфилд была председателем родительского комитета класса и членом школьного родительского комитета. Теперь ей пришлось напомнить девочкам, что она еще и деловая женщина.
– Проект, который я разработала для Новых Башен, был одобрен нашим советом. – Ее голубые глаза радостно засверкали. – Если проект понравится клиенту, я буду отвечать за него целиком. Очень жаль, но встреча, которую мы запланировали еще месяц назад, совпадает с вашим концертом.
– Нам тоже очень жаль, мама, – грустно ответила Элизабет. – Мне так хотелось послушать, как Джонни поет „Субботний Блюз".
– Это несправедливо! – не унималась Джессика. – Мы повзрослели за этот год! Сестра Эллен Райтман, Дебби, в одном классе со Стивеном, и она сказала Эллен, что я выгляжу прямо как старшеклассница!
– Выглядеть и быть – не одно и то же, – сказала миссис Уэйкфилд, улыбаясь. – Взрослость лежит глубже. Я люблю вас обеих и не хочу, чтобы моим дочкам сломали шею на концерте. Боюсь, это мое последнее слово.
И она действительно осталась непреклонной, хотя Джессика закатила душераздирающую сцену с обильными слезами, а Элизабет обещала, что после концерта знакомые подвезут их прямо до самого дома.
Мистер Уэйкфилд тоже проявил твердость. Стоило ему войти, как Джессика повисла у него на руке.
– Папочка, – жалобно простонала она. – Ты просто обязан отпустить нас на Доллара. Если ты этого не сделаешь, мы с Элизабет умрем.
Джессика посмотрела на отца, чтобы узнать, добилась ли она своего. Его улыбка была доброй, как всегда, но пронять его явно не удалось.
– Уж ты-то не умрешь, – заверил он. – Скорее, сделаешь блестящую театральную карьеру.
Однако Джессика не собиралась сдаваться. Едва Уэйкфилды сели обедать, она продолжила кампанию. Все время всхлипывала, почти ничего не ела. Перед десертом она разыграла лучшую сцену. Она вытерла глаза салфеткой, уселась очень прямо и ровным, спокойным голосом произнесла:
– Папа, мама, простите нас. Мы с Элизабет слишком много от вас хотим. В конце концов, вы не можете все бросить, лишь бы мы пошли на какой-то идиотский рок-концерт.
Всех, кто сидел за столом, такая быстрая смена настроения очень поразила. Однако как только Джессике удалось привлечь всеобщее внимание, она разразилась новым потоком просьб и обещаний.
– Билеты по двадцать пять долларов каждый, два лишних – это большие расходы. Мы пойдем со Стивеном и Марсией. Мы будем хорошо себя вести. Они даже не заметят, что мы с ними. И мы потом отработаем эти деньги.
– Верно! – поддержала ее Элизабет, заразившись решимостью сестры. – Мы можем подстригать лужайки, работать курьерами… И в округе столько маленьких детей! Мы могли бы их нянчить.
Миссис Уэйкфилд взяла мужа за руку, потом улыбнулась девочкам:
– По-моему, вы забываете об интересах Стивена, – сказала она, ласково взъерошив темные волосы сына. Стивен залился краской. – Это его первое свидание с Марсией Крейн. Я думаю, он волнуется и не станет брать под свою ответственность двух маленьких хулиганок.
– Итак, решено, – заключил мистер Уэйкфилд терпеливо, но твердо. – Вы знаете, мы с мамой не любим вас огорчать. И вы знаете, что проблема не в деньгах. Мы бы с большим удовольствием купили билеты, если бы сами могли пойти с вами. Но это невозможно, а отпускать вас одних – тоже нельзя. Там будет полно народу, многие гораздо старше и сильнее вас. В толпе вас попросту затопчут. Это, юные леди, мое последнее слово. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Мистер Уэйкфилд был адвокатом, и подобные фразы всегда страшно смешили его дочерей. Но в тот вечер девочкам было не до смеха. Управившись с посудой, они понуро отправились к себе, наверх…
Однако Элизабет не могла долго находиться в плохом настроении. Когда она осталась одна в своей комнате, которую сама обставила в веселых голубых и кремовых тонах, к ней вернулся ее обычный оптимизм. Она решила, что единственный выход – это усердно заниматься и завоевать доверие родителей, тогда в следующем году будет совсем другое дело. Через несколько минут Джонни Бакс полностью вылетел у нее из головы, уступив место трудностям перевода простых дробей в десятичные. Вдруг дверь ванной, соединявшей ее комнату с комнатой Джессики, распахнулась.
