Когда девушка вернулась, её ожидало полубессознательное туловище, не способное назвать адрес. Разумеется, она увезла его к себе. А следующие несколько лет? Это было необъяснимо.
Двадцать первое октября - много алкоголя - темнота и эта постель, почему-то все время пахнущая сухой полевой травой вперемешку с розовым маслом.
После второго раза Лев долго извинялся и снова исчез на год. Потом опять появился - смеялись уже вместе, хоть неловкость никуда не исчезла. Тогда же он и сбегал в магазин: принес похмельную бутылку, булку и этот злосчастный кофе вместе с френч-прессом, потому что пить “эту растворимую гадость” Лев ненавидел.
Так и повелось…
Он напивается, чтобы заглушить боль. Она отмечает свой день рождения. А поздно ночью оба встречаются. Она помогает ему дойти до кровати, он отключается, а утром его ждет свежий кофе с булочкой и бутылка похмельного.
И только она знала, что ночью он плачет. Обнимая её изо всех сил, называет другим именем и глотает слезы. Просит прощения, много вспоминает. Говорит о том, что не успел. Говорит, что хочет умереть и быть с ней там, в лучшем из миров. Рите не остается ничего другого, кроме как медленно гладить Льва по спине, запускать руки в лохматую гриву и просить жить дальше. Раз за разом, пока он не уснет. А потом тихо примоститься рядом и уснуть, чтобы встать пораньше и сварить кофе.
“Мужчины не плачут”, - говорил её отец.
Рита хорошо знала эту браваду и прекрасно слышала, как он бесновался после гибели мамы в той автокатастрофе. Она прекрасно знала, что мужчины плачут, еще как плачут. Глубоко в душе и только самые сильные могут выпустить слезы наружу, чтобы продолжать жить дальше.
Глава 2
- Опять сожгла?
Лев вышел из ванной,выудил из раковины сковородку и принялся рассматривать намертво присохшие следы сгоревшей пищи. То, что это яичница можно было определить с трудом, если присмотреться и заметить желтоватые кружки недогоревшего желтка.
- Да, позавчера увлеклась, - Ритка небрежно махнула рукой, мол ничего страшного, и чуть нажала на крышечку френч-пресса.
- Время идет, а ничего не меняется, - улыбнулся мужчина и положил сковороду обратно. Зашумела вода, наполнив её до краев.
Он тщательно просушил волосы полотенцем и педантично повесил его на спинку стула, расправляя неровности. В её творческом беспорядке это ну очень актуально.
Рита не удержалась от смешка и втянула носом воздух. От Льва теперь не пахнет вчерашним загулом, только аромат свежего геля для душа и шампуня с ментолом. Можно и позавтракать. Бросила короткий взгляд на полку, где обычно стояли чашки. Почти пусто. Искать бесполезно, они разбросаны по студии и комнате. Только двум повезло остаться чистыми и то лишь по одной причине - они стояли на самом верху.
Две больших лени скрестили шпаги, дуэль была недолгой - победила та, что за "мне влом бегать по всему жилищу и собирать, а потом мыть. Лучше табуретку пододвинем".
Деревянные ножки царапнули местами рассыпавшийся и потемневший от времени паркет.
- Потом почищу твою сковородку, - фыркнул Лев и капнул в воду немного моющего средства.
- Тебе не надоело еще? - улыбнулась девушка.
- Я делаю это один раз в год, - пожал плечами и с любопытством уставился на девушку, что, напрочь забыв про смущение, запрыгнула на табурет в коротком домашнем халатике в цветочек и потянулась за чашкой.
Смотреть на эти стройные, точеные ножки и чуть приоткрывшуюся округлость... да какой мужчина это выдержит?!
- Давай помогу, - подошел и схватил рукой чашку на секунду раньше.
- Я са...- договорить она не успела. Одна из ножек табуретки с тихим треском переломилась пополам.
Выбор между чашкой и девушкой был очевиден. Фарфор летит в сторону, а визжащая девушка прямо в руки, испуганно обхватывает шею и прижимается.
- В следующем году мне прихватить с собой набор инструментов? - смеющийся шепот заставил очнуться, вздрогнуть и отпустить львиную шею на свободу.
- Думаю, я до следующего года такими темпами не доживу, - шумно выдохнула Рита, пытаясь скрыть смущение и преодолеть неловкость. Обычно она легко выкручивалась из любых странных ситуаций, но сейчас вариантов не было. Даже шутки вышла какая-то неправильная. В этом Лев был с ней согласен.
- Не шути так, - смеха в шепоте больше не было. - Ты опять без тапок, - проворчал недовольно и, аккуратно переступив через осколки, донес до дивана.
Чтобы не упасть, Рита снова обхватила шею и как-то само собой прижалась к нему сильнее. Иногда это так здорово, когда кто-то носит тебя на руках, заботится о сковородке и ругает за отсутствие тапочек. Когда рядом есть кто-то, кому на тебя не наплевать.
- Посиди здесь. Я уберу…
Взгляды на секунду пересеклись. Так близко, что страшно выдыхать, потому что два потока воздуха пересекутся и все станет слишком интимным. Но не дышать невозможно. Выдох одновременно. Голубые глаза против карих. Свет и блеск против темноты и таящейся в глубине боли.
За доли секунды невидимые нити сплетаются в клубок, который уже не распутать. Кто-то резко дергает и обе жертвы подаются вперед. Сталкиваются губами. Живых нет, только сумасшедшие.
Отросшая борода чуть царапает кожу, но это неважно, когда губы сами приоткрываются навстречу поцелую. Впервые за много лет Рита сдалась, позволила себе ответить так, как хочется. Отдаться моменту, яркой вспышке безумия, искре на старой пожарной станции.
Лев отстранился первым. Он глубоко дышал, захватывая в плен легких пропитанный ароматом трав, её удивительным запахом, воздух.
Что произошло? Помутнение? Помешательство? Она все еще у него на руках. Дышит так же тяжело и жадно.
- Прости, я не должен был...
Сейчас отойдет от шока и ударит его, прогонит. На такой ноте они еще не расставались. Но вместо скандала - улыбка на чуть порозовевших губах.
- Это худшая фраза, которую может сказать мужчина после поцелуя, - крепче обняла за шею и притянула к себе снова. - Возвращаю его обратно.
Ибо не ведает, что творит, - это сейчас было про неё. Как никогда верно, как никогда правильно и невозможно иначе. Она не ведала, что творила, возвращая случайный поцелуй. Ей и в голову не могло прийти, что он не закончится так быстро. Что она будет избавлять его от рубашки, утешая каждым выдохом.
Слишком много боли было в этом человеке и сейчас Рита готова была её излечить. Она верила, что сможет. Хотя бы на одно утро, хотя бы на несколько часов.
Если он хочет, она будет с ним. Рядом. Отдаст всю нежность, которая есть внутри. Раз все равно никому другому не сгодилась, то пусть послужит добром здесь.
Это безумие. Лежать на диване, придавленной его телом, изучать руками удивительно рельефный торс, гладить подушечками пальцев родинки и слышать тихое:
- Что мы делаем?
- Это худшая фраза, которую может сказать мужчина, когда его руки под твоим халатом.
Глаза в глаза. Неизбежное произойдет, потому что оба этого хотят. Прямо сейчас.
- Это безумие, - созвучно её мыслям.
- Да. Считай, что мы сошли с ума. Давай станем безумцами на один час.
- Это неправильно.
- Это необходимо. Тебе...и мне тоже.
Вцепиться в него руками и ногами, чтобы не выпустить в мир, где ему больно. Прильнуть всем телом и вернуть поцелуй. Рита позволила себе это и победила Льва. Он сдался под напором нежных ласк, выплетающих для хищника сеть из чистой, непобедимой страсти.
***
Так легко нырнуть в безумие и так страшно вновь подниматься на поверхность. Искусанные губы, ноющие после острого, как бритва, удовольствия мышцы и удивительный покой внутри. Как будто все правильно. Как будто спонтанный секс со странным знакомым - самое лучшее решение в её жизни.
Вот только сам знакомый так не считал.
- Какого мы… - он лежал рядом, выдыхая горячий воздух ей в волосы.
- Считай, что это еще один подарок на мой день рождения. Слишком давно была одна, пара оргазмов в праздничной упаковке, почему бы и нет?
