Боря пулей вылетел из палаты и громко хлопнул дверью. Ник в кроватке закрутился, но не проснулся. Слава богу, потому что подойти к ребенку сейчас сил у меня уже не было.
Усталость после родов, затуманенность сознания после капельниц и ссора с мужем — все навалилось воедино. Не хотелось ни бежать за мужем, ни просить проверить результаты, ни чего-то еще… Даже маме не стала звонить! Я прижала к груди маленькую подушку и молча уставилась на потолок палаты.
Это безумие какое-то. Так не может быть. Вот завтра выяснится, что медсестра перепутала пробирки, и Боре станет стыдно. Он придет, будет умолять простить его. Я сжала губы — по щекам ползли и ползли щекочущие слезы.
Глава 2
Ася
Сколько я так пролежала, не знаю. Очнулась, когда дверь в палату открылась.
Вошла акушерка, которая принимала роды. Еще недавно строгая, сейчас она широко улыбалась.
— Ну, как вы, мамочка?
Молоденькая медсестра прикрыла за ними дверь и положила на столик документы. Принялась что-то записывать.
— Какая группа крови у моего сына? — хрипло спросила я.
— Третья, — не оглянувшись, ответила девушка.
Я зажмурилась, не в силах поверить услышанному. Как это может быть?
— А вы не ошиблись? — прошептала.
— Никакой ошибки, — подошла ко мне акушерка. Проверила мою грудь. — Молочко появилось? Прикладывали уже богатыря своего?
— Нет, — пытаясь осознать, как так получилось с группой крови, пролепетала я.
— Так, а чего ждем? Жалеем себя? А ребенка кто кормить будет? Или голодным решила оставить?
Медсестра уже склонилась над сыном, чтобы взять его на руки и передать мне. Я же едва не задохнулась. Муж сказал, что в дом не пустит… Мамочка, а что мне делать-то? Куда я пойду? Чем я буду кормить Николашу? Мои родные в другом городе, я здесь ничего своего не имею: жили мы в квартире Бори, с работы я ушла в декрет давно, подруг всех муж отвадил еще на стадии свиданий. Все время дулся, что я им времени уделяю больше, чем ему. И что теперь? Я одна с новорожденным на руках. Без помощи, поддержки, жилья и денег.
— Эй, это что ты тут удумала, девка! — нахмурилась акушерка. — А ну, сырость мне тут прекращай разводить. Или хочешь, чтобы молоко пропало?
Я помотала головой. Нет, не хочу. Иначе точно не прокормлю. Смеси сейчас стоят очень дорого. Мы с Борей одну баночку на всякий случай купили, так что сейчас сыну будет что дать, но грудь надо разрабатывать.
Сжав зубы, я массировала молочные железы как учили и пыталась сцеживаться. Выходило плохо и адски больно, но сдаваться было нельзя. Ради Николаши я должна быть сильной.
Завтра же с утра я пойду к врачу и потребую переделать анализ крови. Это точно ошибка! Боря еще извиняться будет за жестокие слова в такой тяжелый период, но я, конечно, прощу. Просто он сильно перенервничал, вот и наговорил лишнего.
Я посмотрела на сына, который жадно присосался к бутылочке со смесью.
— Давай-давай, не отлынивай, разрабатывай, — подгоняла меня генеральша в белом халате.
— Крепкий парень и аппетит хороший, — улыбнулась мне медсестра. — Сразу видно — покорителем женских сердец будет. Я таких синих глаз еще не видела, а в сочетании с белоснежными волосами и этой ямочкой на подбородке… вот, посмотрите! Вырастет Казановой!
— Эх, разве в красоте счастье? Глупая ты, Анька, молодая еще! Не слушай ее. Богатырь будет! Сильный, храбрый, защитник мамин. Да, карапуз?
Женщины между собой еще переговаривались, спорили, а я сцеживалась и напряженно думала. Как у двух брюнетов может родиться блондин? Да еще и с ямочкой на подбородке? Ни у меня, ни у Бори ее нет. Голубых глаз тоже, но они со временем могут изменить цвет. Стать такими как у мужа — зелеными, или как у меня — карими. Или не могут?
Жаль, что у меня на телефоне закончились деньги и смартфон работает только на прием звонков, — посмотрела бы по интернету. С женщинами об этом поговорить я не решилась.
Какой-то нелепый кошмар! Я не изменяла Боре. У меня никого, кроме него, никогда и не было. Выходила замуж, гордо надев белоснежное платье. Оно действительно являлось для меня символом чистоты. За два года нашего брака я даже в сторону других мужчин ни разу не посмотрела! Зачем, если я всем сердцем люблю мужа?
Выдохнула. Так, нужно успокоиться и не накручивать себя. Завтра доктор попросит переделать анализ, и я спокойно поговорю с Борей. Всему этому должно быть логическое объяснение! В конце концов, я заставлю сделать мужа тест на отцовство! Он точно убедит Борю, что Ник его ребенок.
— Вот, молодец. Получилось-таки. — Акушерка посмотрела на бутылочку, прикрепленную к молокоотсосу. — Двадцать пять граммов? Замечательно! Как проснется богатырь, дашь ему свое, а не смесь, а после попробуешь и к груди приложить. Поняла?
— Да.
— Ну, вот и молодец. А сейчас отдыхай, спи подольше, набирайся сил, мамочка.
Они вышли, и в палате стала совсем тихо. Все-таки их болтовня отвлекала от грустных мыслей. Акушерка заставляла меня переключить внимание на сына, но сейчас… Николаша спит, а я, кажется, снова плачу.
Притронулась кончиками пальцев к мокрым щекам. Точно, слезы…
— Прекрасно! Если хочешь остаться без молока, продолжай в том же духе, — зло сказала я себе.
Истерика набирала обороты. Я всерьез думала надавать себе пощечин, но тут зазвонил телефон.
Боря! Это точно он. Наверняка звонит, чтобы извиниться, сказать, что погорячился. Я бросилась к мобильному, но на дисплее высветился совершенно другой контакт. Леонид Григорьевич? Интересно, что понадобилось боссу?
Глава 3
Лео
Машина остановилась, и я, покачнувшись, сонно встрепенулся.
— Леонид Григорьевич, приехали, — отчитался водитель.
— Спасибо, Петя, — зевнув, отозвался я, мечтая как можно быстрее добраться до кровати, прижать к себе Валю и… дальше по обстоятельствам. — На сегодня все. Я позвоню, как будешь нужен.
— Всегда на связи, — услужливо улыбнулся Шолов, отрабатывая повышенную зарплату за ненормированный рабочий день. — Хорошего дня!
Я выбрался из машины и, глядя на светлый двухэтажный дом, с удовольствием потянулся.
Утреннее солнышко щекотало кожу, но организм упрямо твердил, что время сна. Сказывалась разница во времени. Поэтому я, махнув на все, решил взять отгул. У самого себя. И, отправившись с самолета прямиком домой, радовался своему решению. Обычно поблажек я себе не давал.
Открыв дверь ключом, подумал, что жена, наверное, уехала по магазинам. Бросив звякнувшие ключи на столик в холле, скинул осточертевшие лоферы и, развязывая на ходу галстук, вошел в зал.
Оглядел новую мебель с темно-фиолетовой обивкой и на миг скривился. Ненавижу этот цвет. Валя снова все тут переставила, сменила шторы. А мне прежние нравились, света в дом больше пропускали. Но это все неважно, ведь я в основном на работе, а перед сном мне некогда рассматривать новые ковры. Добраться бы до кровати, чтобы утром вновь спешить на фирму.
Но сегодня у меня выходной! Я стянул пиджак и, бросив его на диван, направился к светлой лестнице, до которой пока не добралась ни фантазия моей супруги, ни загребущие лапки ее любимого дизайнера.
Пора уже этого Бориса в штат принимать. С ним я общаюсь чаще, чем с некоторыми из своих сотрудников. Утром он уже здесь, вечером — еще здесь. Благо сегодня его улыбающейся и вечно небритой физиономии я не вижу.
Поднялся на второй этаж и, расстегнув рубашку, направился через спальню в душ, но остановился при виде растекшейся на кровати жены. На Вале из одежды были только туфельки на прозрачной платформе и белые чулочки.
— Привет! — улыбнулась она.
— Ты дома? — удивился я. — Думал, в магазине или в СПА…
— Сюрприз! — опустила Валя густые ресницы и, откинув растрепанные волосы, поманила меня пальчиком. — Чего же ты стоишь? Или японочки тебя любили так, что и жены не надо?
— Скажешь тоже, — фыркнул я и сбросил брюки. — Они на детей похожи. Мелкие, глазастые…
