2. Эдгар
— Твою мать! — выдыхаю я на грохот посреди зала и поворачиваю голову. Вот знал, что не стоит идти в эту дыру. Обстановка — ахтунг. Вино — дерьмо. И помощник мой, Сева, что притащил меня в эту забегаловку, редкостный прохвост, но за это его и держу.
— Ха-ха, — ржёт он, открыв рот. — Уссаться, Эдгар, девка, что ли, херню эту уронила?
— Что это вообще было? — мельком оцениваю я развалины какой-то экспозиции, которую я и не заметил при входе, и снова смотрю на Всеволода.
— Дон Кихот, — с любопытством разглядывает он, что там происходит. — Ресторан называется «Дон Кихот», вот Гена и заказал эту инсталляцию из старых автомобильных деталей и листового металла. Модная тема, кстати. Не хочешь себе в офис такой арт-объект?
— И раньше не хотел, а теперь и подавно, — кошусь я не столько на останки несчастного Росинанта, сколько на девчонку в фирменном передничке, кашляющую в клубах оседающей пыли и потирающую зашибленную руку. Официантки здесь явно бестолковые, но хоть симпатичные. Вот, пожалуй, и весь плюс. — И это нам ещё даже заказ не принесли.
— Да ладно тебе, Эд, — разваливается на стуле Сева. — Знаю я, что заведеньице так себе, но Гена — мой старый друг, и я давно обещал зайти. Не так всё и плохо.
— Тебя послушаешь, у тебя все друзья да товарищи, — делаю глоток кислого вина и, недовольно поморщившись, отставляю.
— Так ты же за то меня и держишь, что я со всеми дружу, — лыбится он. — Что знаю все входы и выходы.
— И что у нас тогда с Варшавиным, человек из общества? Ты вроде пригласил меня поговорить, а сам пялишься на официанток.
— Бля-я-я, — тянет Сева, глядя мимо меня. — Походу, Гена её сейчас собственноручно придушит.
— Сева, не трать моё время, — не хочу я даже видеть, что там происходит. — Давай к нашим баранам. Они там разберутся сами.
— В общем, Эдгар, — наклоняется он к столу. Опирается локтями. Вздыхает. — С Варшавиным всё плохо. О личной встрече я договориться не смог. О твоём предложении он и слышать не хочет. Но скоро состоится мероприятие, на котором он точно будет. Вот там и можно попробовать его достать.
Но лицо у него что-то не очень обнадёживающее.
— И что не так с этим мероприятием?
— Благотворительный бал. Устраивает его жена, — снова косится он в центр зала. И эти разборки у разрушенной композиции определённо начинают меня раздражать.
— Так достань мне на него пригласительный.
— Так я достал, — лезет он в карман и протягивает конверт.
— И в чём проблема? — достаю я тиснёный серебром розовый прямоугольник. Фу, ну и цвет. — Это что, детский праздник?
— Нет, Эдгар, — выразительно качает он головой. — Но, чтобы туда попасть, тебе нужна жена.
— О, господи, — разглядываю я омерзительную картонку. — Так найди мне подходящую бабу, делов-то.
— Ты не понял, — и снова его этот взгляд больной собаки. — Какая попало баба не подойдёт. Нужна жена. Официальная, всё как полагается.
— Не понял, — пытаюсь я перехватить его внимание, но с набирающей обороты перепалкой мне тягаться становится всё трудней. — Там что прямо паспорта на входе будут проверять? Что за бред, вообще?
— Ну, вот такая очередная блажь у директора холдинга, — пожимает Сева плечами. — Но у меня стойкое ощущение, что он потому и дела с тобой вести не хочет, что ты разведён, свободен, без детей.
— У него какие-то с этим проблемы что ли? — кидаю на стол приглашение. — Или он тупо завидует?
— Тебе, наверное, лучше знать. Это у вас многолетние «дружеские» отношения, — показывает он пальцами кавычки, — А я всего лишь человек из общества. — Он прилетит исключительно на этот бал, потом только если в Нью-Йорке его где-нибудь перехватишь, или на яхте в Средиземном море, смотри сам.
— В общем, мне нужна жена, или плакали мои акции, я правильно понимаю? — сверлю я глазами своего помощника. — В сентябре ежегодное собрание акционеров, и если до этого я…
Попытки хозяина заведения увести свою официантку в служебное помещение, чтобы выяснить всё там, явно потерпели фиаско. Бойкая девчонка ни в какую не согласилась уйти. И конфликт разгорался ярким пламенем, мешая мне уже не только говорить, но и думать.
— Ты хотя бэ прэдставляешь сибэ сколько это стоит? — потирает блестящую лысину разъярённый хозяин. — Да ты за всю жизн, со всэми чаэвыми ни атработаэш, курыца ты криволапаэ.
— Геннадий Палыч, — отстаивает свою правоту девчонка. — Как вы не понимаете! Да не наваливалась я на неё! Не падала, не напирала, и всего лишь… зацепила локтем.
— Нэт, это ты нэ понимаэшь, сколько мнэ должна…
— Сева, может, хватит уже слюни пускать, а? — рассматриваю я ёрзающего на стуле Всеволода.
— Хороша, сучечка, — только что не облизывается он. — У Гены аж лысина вспотела, а она стоит на своём.
И вынуждает же меня, сволочь, присмотреться к девчонке получше. Ну, высокая. Ну, стройненькая. Ну, длинноногая. С тёмными волосами, затянутыми в аккуратный «конский хвост». Сучечкой вот только я бы её точно не назвал. Девчонка явно расстроена, переживает.
— Кароче, я понял, ты бы ей вдул, — отворачиваюсь я.
— Не-е-е, — хмыкает он. — Там мне уже ничего не светит. Там походу Гена теперь будет ей вдувать активно и по первому требованию.
И от того, как песочит девчонку хозяин ресторана и на что, по всей видимости, грязно намекает, меня почему-то корёжит.
— Сколько стоит эта завалившаяся хрень? — показываю я головой, не поворачиваясь.
— Понятия не имею, — пожимает плечами Сева и, отхлебнув вина, тоже морщится. — Ну и бурда.
— Так узнай!
— Серьёзно? — не понимает он намёков.
Чёрт , всё приходится делать самому.
— Простите, любезнейший! — обращаюсь я к хозяину ресторана ледяным тоном, от которого подчинённые обычно мочатся в штанишки.
Пару секунд тот тормозит, обернувшись на мой голос, а потом расплывается в подобострастной улыбке, но я не позволяю ему говорить.
— Мне кажется, это наша официантка. А мы уже так давно ждём заказ.
— Нэт, нэт, ваша другая. Ваша…
— Вы, кажется, не понимаете. Я говорю, это наша официантка. И желаем, чтобы она принесла уже то замечательное косидо по-мадридски, что мы выбрали в вашем богатейшем меню.
— Сэйчас, нэмэдлэнно всё сдэлаэм, господин Гинц. Простите за задержку, — склоняется он в низком поклоне и, одарив Севу тоскливым взглядом, скрывается в дверях кухни.
— Ты на счёт цены не пошутил? — непонимающий Севин взгляд отбивает у меня всякое желание здесь не только есть, но и находиться.
— Узнай, сколько стоит эта инсталляция, — встаю я и бросаю на стол салфетку, — сбей цену до тысячи долларов — красная цена этому металлолому, — и скажи девчонке, что заплатишь за неё, но она нужна мне кое для какой работы.
— Серьёзно? — хлопает он глазами. — А для какой?
— Будет моей женой, — застёгиваю я пиджак. — А ещё раз спросишь «серьёзно», и я тебя на хрен уволю.
3. Тая
— Ну ты, блин, даёшь! — бешено вращает глазами Синица. — Я думала, Падлыча на носилках вынесут с обширным инфарктом миокарда. Раздолбала его священную корову! Ты видела, видела? У него лысина багрового цвета была!
Олька медленно сползает от сдерживаемого хохота по стене. Смеяться сейчас нельзя. Если честно, мне не до смеха. Я пытаюсь умыться, вычесать пыль из волос и отчистить фирменное платье. За него Гена сдерёт три шкуры. Порча хозяйственного имущества.
О рухнувшей инсталляции я даже думать не хочу. С тоской прикидываю, сколько придётся пахать бесплатно и как выкрутиться без тех копеек, что я здесь зарабатываю. Не знаю, как Гена, а тётка меня со света сживёт. На эти деньги я питалась в университете, ездила на метро и покупала кое-что из вещей. Теперь на всём крест.
— Гена, надо поговорить, — слышу я незнакомый голос. Уверенный такой, деловой.
— Сэва, дарагой, нихаращо получилось. Господин Гинц ни захатэл ждат косидо? Пальчики аближеш, такой изысканный вкус. Савсем как в Испании. Ни атличиш.
