Я уже устала смотреть на этого чертова успешного ублюдка и ощущать себя никчемной. Ну и… И кое-что еще за моей спиной тихонько покашливает. И пусть Ветров совершенно точно не разоблачит меня, с чего — столько лет не интересоваться моей жизнью, как получил свидетельство о разводе — так вообще поди забыл, кто я такая и как меня зовут. Все равно покашливает.
Яр щурится. У него глаза цвета ультрамарина. Настолько яркие, что это просто неприлично — иметь такие вызывающе броские глаза. Впрочем, не я одна пала их жертвой, я точно знаю.
Он косится на стеклянные двери нижнего зала ресторана, за которыми беснуются в каком-то идиотском конкурсе с шариками Алинкины гости.
— Там, кажется, весело. Не рано уезжаешь? — Яр бросает взгляд на часы. Этот жест, выставляющий платиновый браслет ролекса на сухом запястье — такой пижонский, что мне хочется закатить глаза.
— У меня жених ревнивый, — беззаботно вру я, — велел, чтобы к его приезду с работы я была дома.
— Это кем он у тебя по субботам работает? — насмешливо хмыкает Яр.
— Летчиком, — я с демонстративным равнодушием пожимаю плечами, — у него рейс перенесли, должен вот-вот приехать домой, чтобы выкроить еще одну ночку напоследок.
Что-что, а врать не моргнув и глазом я умею. Сохранилась привычка из моей короткой адвокатской практики.
Вот только умение врать не всегда согласуется с реальностью. Из дверей ресторана вываливается Руслан.
Боже, про меня вспомнили.
Как никогда не вовремя!
— Зая, ну куда ты ушла? — обиженно тянет Руслан. Рожа виноватая — со свидетельницей явно уже управился. Вон и рубашка из штанов торчит. Ну черт. Что, так быстро? Хотя… Да, я помню его "успехи". Тогда другой вопрос. Почему так долго? Второй вопрос — боже, я вот с этим встречалась два месяца? Решила, блин, послушать маму и "завести дома мужика". Лучше б развела тараканов.
Руслана ощутимо ведет, он чуть не падает на меня всей своей пьяной тушей. Падает, прихватывает пониже талии, мнет мне подол платья. Отпихивать его под ехидным взглядом ультрамариновых глаз Яра — омерзительно.
Черт, куда там пропал таксист, обещали же подать машину через четыре минуты?
— Иди к черту, козел, Аллу иди лапай, — зло шиплю я, выпутываясь из его хватки, — ты хоть руки после неё помыл, прежде чем ко мне лезть?
— Злая ты, зая, — огрызается Руслан, но видимо, “романтические” порывы я все-таки обломала, и он, пошатываясь, бредет обратно в ресторан.
— Зая? — выдыхает Яр, с издевательским хмыканьем, сверкая белоснежной улыбкой. — Это и был твой летчик?
— Это был мой любовник, — медово улыбаюсь я, — не могу сказать, что мой летчик ревнует меня зря.
Быть стервой с любовником и женихом всяко лучше, чем неудачницей, которая расстается с любовником из-за его измены. С так-себе-любовником, но Ветрову я об этом не скажу…
Яр мне не верит, это видно по лицу. Ну, да, мой флеш-рояль весь из крапленых карт, но играть я все равно буду с гордо поднятой головой.
— Впрочем, вакантное место моего любовника, как видишь, недавно освободилось. Хочешь подать свое резюме? Не трать время, Яр, сразу скажу, ты не подходишь.
— Это еще почему… — Яр не успевает договорить, его перебивают.
— Ветров, твою мать, где ты шляешься?!
От этого рыка я чудом не наворачиваюсь со своих каблуков.
На нашей сцене новое лицо — высокий блондин в сером костюме спускается по лестнице и с каждым шагов вниз будто взглядом вбивает Яра на еще один дюйм в твердый кафель.
Фактурный мальчик. Был бы стриптизером в каталоге — заказала бы его на днюху. В том мире, в котором я могла себе позволить стриптизера, а не встретить его дома в компании трех человек.
Ну и что, что трех, зато — самых важных! И ни одной фальшивой лицемерной рожи! А тортик — был вкусный.
Корни у блондинчика темные. Мой взгляд недовизажистки отмечает это как-то сам по себе. Он что, красится, что ли? Хотя плевать, пусть красится, ему идет.
На роже Яра проступает пришибленность. Боже, да неужели? У властного господина Ветрова есть босс? Есть справедливость в этой жизни. Наверное, рули он какой-нибудь даже не очень большой фирмой лично, мне было бы более обидно…
Хотя я тоже хочу такого крутого босса, чтобы давал мне не менее крутую зарплату.
Чтобы хватило и на ролексы, и на платиновые запонки.
Хотя… Неудачницам такое не полагается, я же знаю.
— Эдуард Александрович, я…
— Нет, это я, — блондинчик умудряется оборвать Яра одним движением подбородка, — я там толкаю речь о том, как нам с тобой повезло, бесценный ты мой сотрудничек, о том, какая это была победа и сколько там твоих заслуг. А ты, самка собаки, не выходишь и не берешь эту чертову благодарность. Премию получил — рожей торговать необязательно? Спасибо тебе, дорогой, но корпоративный дух в этот раз мы продолбали.
— Он не самка собаки, он — самец, — занудно замечаю я. Знаю, бородатый прикол, но не могу удержаться. Тем более, что в тему.
О, меня заметили. Темные глаза босса Ветрова останавливаются на мне.
“Что еще за фифа?” — я прям вижу субтитрами в его глазах.
— А вы проверяли нашего Ярослава на наличие самцовых признаков, да? — насмешливо уточняет Эдуард Александрович склоняя голову набок. — Как полагается?
Да-да, сейчас речь о той идиотской пошлой шуточке, которую знает всякий девятиклассник, разумеется. Я понимаю намек. И Ветров понимает, расцветает пакостной ухмылочкой. Думает, мне духу не хватит на откровенность?
Я наконец затягиваюсь, приканчивая сигарету, отправляю окурок в ближайшую урну.
— Случались такие ошибки в моей молодости, — хладнокровно отзываюсь я, а в глазах моего собеседника пляшут заинтересованные искры.
— Эдуард Александрович, это… — Ветров пытается перехватить ситуацию в свои руки. Интересно, почему это у него глазки такие злые стали?
— Ты еще тут? — блондин смотрит на него. — У тебя пять секунд, чтобы исчезнуть и выступить перед коллективом, вдохновить на свершения, и все такое, пока там еще не все спились.
— Она… — Ветров смотрит на меня яростно, пытаясь взглядом заставить испариться. И вот нет бы представить!
— Я сам с ней разберусь, — насмешливо отрезает Эдуард Александрович, продолжая сверлить меня пристальным взором. Да ладно. Что, правда? Может, и телефон спросишь, красивый? Вот это была бы победа. Особенно если Яр потом об этом узнает…
Яр все-таки исчезает. Видимо, спорить с авторитетом босса ему не хочется. Напоследок он лишний раз испепеляет меня укоризненным взглядом, укоряя непонятно в чем. Во флирте с его боссом? Даже не пыталась. Тут удивительно, что меня вообще отличили от стены. Мальчики такого класса на девочек вроде меня обращают внимание только в одном случае — если им надо принести счет или сделать заказ.
— Сигареты не найдется? — вдруг спрашивает меня Эдуард.
— Вы такую дрянь не курите, — я качаю головой, потому что в уме уже взвесила и его. Совокупный ценник — почти тот же, что и у Яра, с одной только разницей — у этого блондина есть пара дополнительных ноликов с конца. Босс боссов.
— У меня жена сегодня родила сына, — фыркает Эдуард, — оцените уровень моего отчаянья — я девять месяцев в завязке. И еще лет десять буду курить только в курилках на работе. Так что давайте сюда вашу дрянь, я сейчас даже на Приму соглашусь.
— О-о-о, понимаю, — я вытаскиваю пачку сигарет из сумочки, — сама завязывала почти на три года. Сейчас курю только не дома.
— Ребенок? — понимающе уточняет мой собеседник. Я же бросаю взгляд на лестницу, вороватый такой взгляд, лишь бы убедиться, что Яр там не спускается.
Нет, нету. Ну, можно и ответить.
— Дочь, — на губах расползается удовлетворенная улыбка, как и всегда, когда я говорю про Маруську.
— Стоит любых лишений, — блондинчик кивает, и недовольно шарится по карманам. Ну ясно. Завязавший!
Я достаю и зажигалку.
— Антикварная? Серебро? — Эдуард удивленно косится на вещицу в моих руках. — А курите Винстон? Это же почти то же самое, что в лабутенах ходить работать на кассу в Пятерочку.
