– Окей, ответил я.
Саня записал всё, что необходимо в таких случаях и напомнил, чтобы я звонил.
Периодические заходил проверить девушку, но она была всё ещё в том же состоянии.
Снова я только под утро. Я уже отменял даже успокоительные, которые назначил в очень небольших дозах, но никаких результатов не было.
На третьи сутки я перевёл её в обычную палату, поближе к дежурному пасту. Никого больше не потеряли к девушке, но я уже откровенно места себе не находил. Успокаивает мне себя было нечем, время шло а изменений не было. Я часто сидел смотрел на неё представлял, как она откроет глаза, а всё остальное решаемо.
Конечно, было странно, что никто её не ищи ты вообще наверное что–то страшное случилось. Вот так теряют теряюсь в догадках, я усну но соседней кровати у девушки в палате а, в состоянии, когда теряется всякая надежда, что всё ещё может быть хорошо.
Проснувшись ночью, я принял дальше ходить взад и вперед без всяких чувств эмоций, просто чтобы не сидеть на одном месте, свет в палате был тусклый и поэтому, когда я шёл от окна по направлению к лежащей девушки, мне показалось что её ресницы дрогнули. В первый в первый момент и я подумал, что у меня галлюцинации, одно движение начались. Поэтому я остановился и присмотрелся.
Она действительно открыла глаза. Моё сердце забилось сильнее от едва осознаваемой радости.
Глава 2. Лиза.
Открываю глаза, медленно. Свет пробивается через пелену. Проходит несколько секунд, и я начинаю видеть чётче. Вижу белый потолок. Пытаюсь пошевелить головой, замечаю какие–то трубки, идущие от меня. Делаю попытку пошевелиться, но всё тело кажется онемевшим. Очень болит голова, даже в сторону посмотреть боюсь, но боковым зрением замечаю какое–то движение.
– Очнулась! – произнёс мужской, как мне показалось, голос.
Мне не показалось. Перед моими глазами появился молодой человек в очках и белом халате. Может быть врач, подумала я, ведь посетители не застегивает пуговицы, а просто накидывают на плечи, почему–то это пришло мне в голову.
– Как вы себя чувствуете? – спросил врач.
Я попыталась что–то ответить, но губы пересохли, поэтому даже звука никакого не получилось. В этот момент мозг будто бы только что включился и начал свою работу с вопросов: кто я? Где я? Как я здесь оказалась? Как меня зовут? И ещё много всяких других.
Человек в белом халате поднес к моим губам воду и приподнял мне голову, как–то по–хозяйски.
– Вот, попейте, – сказал он. – Немного можно.
Я сделала большой глоток, потому что мне очень хотелось пить, но вода сразу же впиталась в язык. Несколько капель сбежали по подбородку, но врач избавил меня от них с помощью полотенца. Подоткнул ещё одну подушку мне за спину, взяв её соседний пустой кровати.
Мне все это показалось странным, почему медсёстры это не делают, и почему врач ко мне относится с таким вниманием?
– Вы помните, что с вами произошло? – задал он достаточно простой вопрос, на который я ответить была не в силах. Я даже имени своего вспомнить никак не могла.
Я просто отрицательно помотала головой в ответ, боясь, что у меня опять не получится с разговором. Но, ладно, не буду вас больше мучить, отдыхайте, сказал молодой врач вышел. И осталась одна в палате, хотя она была двухместная.
Сделала новую попытку сказать хотя бы что–то, у меня получилось принести пару слов шёпотом. После чего почувствовал ужасную усталость, и слабость во всем теле. Врач вернулся, взяв стул возле окна, он сел напротив меня.
– Меня зовут Денис Сергеевич, извините, что сразу не представился, я ваш лечащий врач, – сказал он и заулыбался какой–то мальчишеской улыбкой. Я опять кивнула в ответ головой, думая, что тратить на разговор силы пока не стоит. Денис Сергеевич смотрел на меня, было чувство, что он собирается с духом. На вид врач ростом был выше среднего, в начале он показался мне худым, но потом я поняла, что халат, который был на нём, свисал с плеч, рукава были завернуты, он ему был явно не по размеру. Когда Денис Сергеевич вытягивал руки, чтобы поправить капельницу ткань натягивалась на внушительных мышцах.
– Вас привезли на скорой три дня назад в моё дежурство, – начал рассказывать Денис Сергеевич, глядя на меня своими серыми глазами. Я молчала, ожидая продолжения. – Это вы меня сегодня впервые увидели, я к вам уже почти привык, – продолжал он, а щетина на его щеках подтверждала, что побриться ему было некогда.
Я вдруг захотела увидеть свое лицо.
– Вы не можете принести мне зеркало? – неожиданно даже для себя спросила я. Денис Сергеевич какое–то время не двигался, даже, может быть, ждал, что я ещё что–нибудь скажу, а потом его глаза как будто проснулись, задумчивость исчезла с его симпатичного лица.
– Да, конечно! – с каким–то облегчением сказал Денис Сергеевич и вышел в коридор.
Может быть, если я увижу себя в зеркало, то что–нибудь вспомню. Эта мысль меня обнадежила ненадолго.
Вернувшись через пару минут зеркалом в руках, он протянул его мне. Я взяла зеркало, но чуть не уронила его на себя. Тело меня совсем ещё не слушалось.
– Осторожно! – испуганно подхватил зеркало Денис Сергеевич.
Вторая попытка оказалась удачнее. Теперь я взяла зеркало обеими руками. Из отражения на меня смотрела молодая девушка с большими карими глазами. Под повязкой было заметно, что и волосы тоже тёмные. Лицо абсолютно точно было мне знакомо, оно было моим и это успокаивало. Хотя бы это я помню. Вот только ничего больше мне не дало. В памяти ничего не колыхнулось, собственное имя тоже не всплыло в сознание.
– Вас привезли часов в пять утра, пульс почти не прощупывался. Люди, которые вас нашли, думали, что вы мертвы, но скорую вызвали, – Денис Сергеевич начал рассказ, а я его внимательно слушала. Он забрал у меня зеркало и убрал его в сторону.
– Видимо, мне повезло, – улыбнулась я. – А где меня нашла? – поинтересовалась я, всё ещё надеясь что–то вспомнить.
– В парке, возле пруда, почти что ночью, никого ещё не было на улице, – тут же ответил он.
Я молчала, пытаясь представить себя лежащую на земле возле воды, но никаких воспоминаний не последовало. Денис Сергеевич, так ничего и не дождавшийся, стоял и смотрел на меня.
– Сейчас все показатели в норме, кроме, конечно, памяти. Кратковременная потеря памяти в таких случаях, как ваш, случается, главное, что вы очнулись. Не нужно перегружать мозг сейчас, постарайтесь отдохнусь, прийти в себя, сейчас вам нужно поесть, чтобы набраться сил.
– Но я итак три дня отдыхала, – возразила я, однако врач тут же меня переубедил:
– Для вашего организма это был совсем не отдых, как вы считаете, а борьба за здоровье и жизнь, на которую он потратил уйму ресурсов.
Я пожала плечами, и согласилась:
– Тогда буду есть и отдыхать. Что мне ещё делать–то, – грустно усмехнулась.
– Вот и хорошо. Если вы что–то вспомните, то завтра утром я буду на дежурстве. Вот тут есть кнопка, – он указал на неё, – Вы можете вызвать медсестру, если вам что–то понадобится.
На все его слова я просто кивала, несмотря на то, что старые воспоминания были утеряны, новую информацию я впитывала, как губка.
Денис Сергеевич ушёл, я поела, едва–едва запихнув в себя несколько ложек каши и запив их чаем. Желудок за столько дней, видимо, отвык от пищи, потому как больше ничего съесть я не смогла. Решила, что подвиги совершать буду постепенно.
За окном начинало темнеть. Я сделала попытку встать на ноги, но они были будто бы ватные, не слушались меня, пришлось сесть обратно на кровать. Посидев несколько минут, я повторила свою попытку. Осторожно встала, держась за кровать, потихоньку добралась до тумбочки и дошла до окна. Опираясь на подоконник, я внимательно рассматривала, что находилось за стеклом. Окна палаты выходили, видимо, во двор, чуть подальше был больничный парк. Над деревьями в домике были видны верхушки многоэтажных городских домов. Они были такие большие, непривычные. И, вроде как, этот город был для меня чужим.
