Облачившись в предложенное, она неуверенно выглянула за дверь. В коридоре никого не оказалось, зато растрепавшаяся за ночь коса напомнила о себе, зацепившись за щепу на косяке. Ругнувшись совсем не по-благородному, девушка закрыла дверь обратно и быстро переплела косу. Со своими волосами она всегда разбиралась сама, кроме сложных причёсок на бал. Коса была ее фирменным знаком - толстая, до пояса, практически белая с золотистым оттенком, предмет зависти придворных дам и одна из причин, почему Элизабет уважали простые люди. До неё плести косы у благородных считалось зазорным, нечего уподобляться крестьянству, когда есть парикмахеры. Выход в свет с такой прической стал сначала скандалом и подростковым желанием сделать назло отцу, потом привычкой, а последнее время осознанным политическим ходом. Близость к народу значительно добавляла ей популярности.
Собрав волосы, она отыскала в шкафу тряпицу и перевязала голову на манер крестьян, с крупным узлом на затылке, в котором замаскировала косу. Не надо по всему кораблю светить, что она женщина. Меньше напоминай об этом факте одиноким мужчинам - меньше проблем получишь.
Элизабет снова выглянула в коридор. Он был по-прежнему пуст. Выйдя из комнаты, она направилась к видневшейся в конце коридора лестнице. Ботинки глухо бухали по деревянному настилу, в остальном царила удивительная для огромного корабля тишина. Девушка поднялась по винтовой лестнице. Металлический столб в середине был покрашен давно и успел облезть, ступеньки поскрипывали и подрагивали под ногами. Кораблю не помешал бы ремонт, но его обитатели явно относились к этому вопросу «ещё работает, и ладно».
Открыв тяжелую дверь на скрипучих петлях, Элизабет как будто попала в другой мир. Здесь царил звук и оживление, все куда-то бежали, спешили, но в то же время не хаотично, у каждого было своё задание и четкий объём работ. Все нити сходились в руках капитана. Он стоял на носу корабля, не глядя на мельтешение позади, и изредка хорошо поставленным голосом отдавал команды. Паруса подтягивались, канаты подвязывались, курс выправлялся и корабль продолжал своё плавное путешествие как будто сам по себе.
- Проснулась? - констатировал капитан, когда Элизабет подошла поближе. Он даже не повернул головы, легким кивком обозначив приветствие.
Делать книксен в штанах было бы странновато. Принцесса тоже ограничилась наклоном головы.
- Благодарю вас за спасение.
- Не стоит благодарности. Я не знаком с господами, пытавшимися вас похитить, но сам факт подобной наглости говорит о том, что лучше мне сделать вид, что я вас знать не знаю, и просто нанял нового юнгу. Меня зовут Фредерик Рэйвен, можете, как и все, звать меня просто Рэйвен. Добро пожаловать на борт, Энди.
Элизабет недоуменно покосилась на капитана, но по его примеру не стала задавать лишних вопросов. Не худшее имя, созвучно ее собственному, проще будет привыкнуть и не выдать себя. Рэйвен явно знал точно, кто она такая, и то, что он принял ее на борт и готов был рискнуть гневом короля, дорогого стоило.
- Большинство на корабле не в курсе, кто вы. Те, кто был со мной вчера, будут молчать как рыбы. Поэтому начиная с сегодняшнего дня, вы мальчик на побегушках, найденный мною лично в подворотне. Придётся выполнять тяжелую работу, чтобы вас не заподозрили.
Бездельничать Элизабет не собиралась. Она убедила капитана, что вполне справится с повседневными обязанностями не особо опытного матроса. Завязывать канаты и лазить по мачтам ей не доверили, но бытовые мелочи вроде отдраить палубу, лестницы и переходы, начистить картошки на всю команду или отнести поручение капитана старпому- вполне. Команда попыталась было спихнуть на неё и стирку, но тут уже принцесса взбунтовалась. Ничто так не уродует женские руки, как постоянный контакт с моющими средствами, а она все-таки оставалась женщиной, хоть и скорее всего уже не принцессой.
Судя по тому, как уверенно и нагло произошло похищение, оно было организовано изнутри. Элизабет даже догадывалась, кем. Только на прошлой неделе послы Остерейха обсуждали с ее отцом возможность династического брака. Всем известно, что природа обделила кёнинга Остерейха сыновьями, поэтому для сговора подходил только младший брат Элизабет, Альфред. Наследная принцесса Остерейха уже была замужем, а для заключения союза с ненаследующим принцем Саксонии не прислали бы такого обширного посольства. Так что либо ее собственная семья решила избавиться от прямой наследницы, и освободить дорогу брату, либо шпионы Остерейха постарались.
Этот брак был очень нужен Саксонии. Изолированная на островах, она остро нуждалась в транспорте, морском и воздушном, в изобилии производимом в Остерейхе. По качеству создаваемых моторов, оборудования, и любых работ с металлом им не было равных.
Учитывая все перечисленное, шансов вернуться к прежней жизни у Элизабет практически не было. Если она вдруг сейчас объявится и расскажет о похищении, как минимум ее объявят самозванкой и упекут в тюрьму, а то и устранить могут. Для надежности.
Жить по-простому ей не в новинку. Ещё будучи подростком, она частенько переодевалась в рванину и по несколько недель пропадала по подворотням, чувствуя себя в полной безопасности под присмотром бдительной стражи на расстоянии полквартала и с коротким ножом в сапоге. Владеть тонким и легким холодным оружием, рукопашному бою и обороне всеми подручными предметами ее учил дядя Минг. Отношения Хинга и Саксонии тогда только начинали налаживаться, к ним везли деликатный шёлк и потрясающую полупрозрачную невесомую бумагу, от них - огнестрельное оружие. Несмотря на любование красотой и оторванность от мира сего, к безопасности границ и высокопоставленных особ хингийцы относились очень ответственно. Так что все послы прекрасно владели контактными видами самообороны и холодным оружием. Огнестрельное они не признавали, считая, что в этом мало чести - застрелить противника издалека. Была в этом своя логика.
Брат не очень любил подобные авантюры, как он это называл, а сестра Кэти была в восторге и хвостиком следовала за старшей, во что бы та не ввязалась.
Как-то раз они с сестрой месяц провели в глухомани на ферме. Конечно же, чисто случайно отец именно в это время проводил учения в нескольких часах езды. С тяжелой артиллерией и несколькими тысячами войска.
Семья, приютившая их, после получила щедрое вознаграждение от короны в виде двух коров, существенно поправившее их бедственное положение. Они правда так и не поняли за что - не за то же, что они помогли двум сироткам, право?
Элизабет вскоре втянулась в четкий, почти военный режим корабельного быта. Сначала она пыталась следовать общему расписанию, вставать с рассветом и помогать по возможности всем. После того, как ее нос облез третий раз, а все открытые части тела покрылись веснушками, она перешла на ночной образ жизни. На закате вставала, умывалась в своей крохотной каморке - капитан выделил ей подсобку рядом со своей каютой - и шла на камбуз, помогать готовить ужин для команды.
Кок Бен все время норовил ее подкормить чем-то вкусным - насколько это возможно после месяца в открытом море. Как иллюзионист, он иногда доставал из рукава розовое яблоко, или сушеный инжир, неизвестно как оставшийся от прошлогодней вылазки на острова.
Несмотря на дополнительный паёк, Элизабет сильно похудела за недели физической работы и скудной пищи. Теперь в ней вряд ли кто-нибудь признал избалованную, ухоженную до кончиков ногтей принцессу. Ногтей-то как таковых почти не осталось, обломала, тренируясь вязать канаты.
Ночью, при свете луны и фонарей, она отмывала палубу и общие помещения. Так было ещё удобнее, никто не пробегал по свежепомытым доскам и не разносил грязь. Иногда она присоединялась к нёсшим вахту дозорным. Сначала лазать по переплетениям канатов было страшно, особенно на самый верх, в дежурную будку на верхушке мачты. Через пару недель она уже не глядя, наощупь, взлетала наверх за секунды.
