С ним мы не общались после выпускного, когда он, подвыпив, пытался меня поцеловать, прижав к стене коридора школы, где проходил наш вечер. Я сначала смеялась, отталкивала его и упиралась в грудь, но он входил в раж, от моего сопротивления.
— Я люблю тебя, глупая, и уже давно. Не противься. Все равно будешь моей, — и его губы касались моей щеки и шеи.
Я пихала его и отворачивалась, а потом просто взвизгнула от злости и так толкнула, что он отскочил к другой стене и чуть не упал. Обалдело глядя на меня и мои действия, он сразу и не понял, что случилось, а потом кинулся ко мне и, прижав еще сильнее, все же нашел мои губы. И тут я укусила его, притом сильно свела зубы. Он взревел и отпрыгнул, схватившись за свой рот.
— Дура! — закричал он, — Ты мне губу откусила!
— А ты не лезь! — закричала и я, одергивая платье, что попытался он задрать, лапая меня везде, куда попадали его руки.
Тут я увидела, как сквозь его ладонь течет кровь и замерла от испуга:
— Неужели откусила! — ахнула я и подскочила к нему, хватаясь за его руку, — А ну, покажь!
Он помотал головой и бросился в мужской туалет, я следом, заглядывая ему в лицо. Открыв ногой дверь, он влетел туда и с силой захлопнул ее перед моим носом. Я осталась стоять и слушать, что там происходит. Такой и застал меня наш классный руководитель.
— Ты что это здесь? — удивился он, глядя на растрепанную меня, — Что случилось?
— Там…Сергей… — заикалась я от страха, — Я укусила его…откусила губу..
И слезы брызнули из глаз. Учитель рывком открыл двери и быстро вбежал в умывальню. Я за ним следом. Там, возле раковины стоял Сергей и рассматривал свой опухший рот. Увидев нас, отпрянул от зеркала и криво усмехнулся:
— Все дороги ведут в Рим?
— Что здесь произошло? — строго спросил, рассерженный классный, глядя то на него, то на меня.
— А ничего, — прощебетал своим перекошенным ртом мой соблазнитель, — Просто неловко ударился и вот слегка припухло.
— Понятно, — усмехнулся учитель, и показал рукой на меня, — А она говорит, что откусила тебе губу.
— Мало ли что ей хочется, — фыркнул он, скривясь, — Нужна больно. Еще и целовать ее. Тоже мне фря длинноногая.
У меня действительно были длинные ноги. Когда была моложе, то они были, как тонкие палочки и это меня угнетало. Особенно, когда смеялись вслед некоторые мальчишки, уверяя меня, что такими спичками только в зубах ковырять. Я обижалась и даже плакала. Брат часто спрашивал отчего, косясь на мои слезы, но я молчала, как партизан и не кололась.
— К чему такие разборки, если так и есть. Не ноги — спицы.
Но потом, когда взрослела, уже слышала, как говорили, что «такие бы ножки да на плечи». Сначала я не понимала эти слова, и расспросила об этом брата, на что тот посмеялся и объяснил, что это такое. Я покраснела до слез и уже больше не велась на такие слова, игнорировала, проходя мимо восхищенных парней, но в душе гордилась. И было чем. Как сказал друг моего брата, что видел меня не часто, лишь изредка приезжая в гости:
— Из этого гадкого утенка выросла такая лебедь! Глазищи, волосы и ноги — все это будет котироваться в ней.
Я смотрела на себя в зеркало и не находила ничего примечательного.
— Ну, серые глаза, и да, большие глазницы. Ну, темные волосы, правда густые и длинные. Так хотел папа. Ну, ноги. Про них уже говорила. Впрочем все, как и у других, обычно. Есть и покрасивее меня, ярче. Вон Лидка из параллельного. Красотка! А я так, среднестатистическая.
И вот поцелуй и признание одного из самых классных пацанов школы, Сереги, по которым девчонки просто слюни пускали, а мне был не нужен. Ну, просто НЕ и все тут. Как друг, как гонщик — пожалста, а как парень…Нет!
После той истории, мы как-то отдалились. Я готовилась к поступлению, а он готовился к армии. Так и случилось. В ту осень мы простились с ним надолго, аж, на целых десять лет.
В тот жаркий месяц августа я поступила на журналистику, как и мечтала, а его призвали в армию и, дождливым октябрем проводили служить. Его служба затянулась на годы. Он закончил после школу прапорщиков и стал классным водителем-механиком БТР. А потом еще и другую школу, ту, о которой не говорят и чаще помалкивают про ее существование. И потом его закинуло в одну африканскую страну, в войска ООН.
Ну, и это уже другая история. Моя же начинается с того, что я попала сразу же в намеченный ВУЗ и принялась серьезно за учебу.
Столица Сибири приняла меня ласково: жара не была уж такой страшной, преподы не гнобили на экзаменах, снятая комнатка была с хорошей хозяйкой, то есть знакомой моей матери. Она-то и приютила меня почти бесплатно, то есть за постой я не платила, только за еду и проезд. Так что в полном комфорте прошли эти тревожные дни, пока не увидела свою фамилию в списке поступивших. И это была моя первая победа. Все радовались ей: я, хозяйка, родители и даже черкнул мне СМС с поздравлением и Серега. И еще прислал свое фото. Я увидела, что он слегка отвернулся от прямого снимка, так как не хотел меня расстраивать своим шрамом возле рта. Это была моя метка и, зная это, мне было чуточку стыдно.
— Но в то же время сам виноват, — всякий раз думала я, видя его фото в своем смарте.
Занятия начались с первым осенним дождиком. Я раскрыла свой прозрачный зонт, который купила уже здесь, прошвырнувшись после зачисления по магазинам, чтобы обновить на радостях свой гардероб. Здесь они были разными: от дорогих бутиков до дешевых рынков. Я нашла магазины по средней цене и накупила всяких шмоток. Оторвалась по полной. Родители на радостях прислали денег именно на мой шопинг и обещались содержать, пока буду учиться. За само ученье не надо было платить, так как я поступила на бюджетное, но вот за все остальное было необходимо, пока не получила свои студенческие. Хотя и они были так малы, что просто смех и родители постоянно меня поддерживали, да и Володька подкидывал иногда. В общем, я не бедствовала. Сразу получила общежитие, то есть койку в трехместной комнате, где познакомилась с одной однокурсницей Валентиной и мы стали подругами. Другая же, Райка, была с другого факультета, и мы уживались довольно долго, так как ее характер был сродни деревенской сплетницы. Так, по-видимому, она слыла у себя в деревне, но со временем мы ее приструнили и она поумерила свой пыл всё и про всех знать и докладывать кому ни лень, лишь бы были уши.
— Не выноси сор из избы, — втолковывали мы ей, — тем более из своей. Тебе же будет хуже.
Так и случилось. Однажды мы едва успели ее защитить, когда двое с ее же курса попытались проучить. Затащили в женский туалет, сбили с ног и надавали тумаков от души. Мы успели вовремя их спугнуть и помогли привести себя в порядок. Замыли грязную блузку, дали салфетки для лица, остановили кровь из носа. На этом наша Раиса поставила крест.
— Что бы я еще… — причитала она, запрокинув голову, утираясь салфетками, — Да никогда…Дуры тупые…
— Вот и хорошо, — приговаривали мы, и улыбались втихаря.
Потом те девчонки прошлись в инете по ней да с картинками побоища, но вскоре все стихло, и Райка стала нормальной девчонкой: смешливой, бойкой, веселой. Даже завела себе кавалера из соседнего техникума. Неплохой парень, вежливый и тихий.
— Как раз тебе под стать, — смеялись мы.
У Вали тоже наметился мужчина, правда она познакомилась с ним на одной из наших вечеринок в клубе. Там она подвыпила, и дала жару. Мы ее не узнавали, так она поменялась: из воспитанной, сдержанной девушки превратилась в бесстыдную гетеру. Такая, и понравилась одному из гостей этого заведения. Как мы потом узнали, он был предпринимателем и другом хозяина этого клуба. Заглянул случайно, увидел и запал на нашу Валюшку. Пригласив на танец, потом потащил к барной стойке и угостил коктейлем, чем еще больше «расслабил» подругу. Мы же, видя такое, тут же встали в стойку и следили за ними внимательно. И когда тот решил ее утащить на второй этаж в ВИП комнаты, мы быстро отобрали ее из его рук и поволокли к выходу. Там стояли свободные такси. Усевшись рядом с возмущенной подругой, сказали адрес и потом еле уболтали, чтобы та угомонилась, наконец.
