Когда возвращаюсь, папа уже дома. Ужинает, выслушивая от Виолы болтовню о том, сколько раз её сегодня тошнило. Очень "уместная" тема во время ужина. Я бы уже как минимум рявкнула на неё, чтобы заткнулась. А папа молча ест и нежно улыбается.
Неделю назад они узнали, что Виола ждёт ребёнка. Папа разве что до потолка не прыгал от счастья. Я тоже, поразмыслив, обрадовалась. Теперь, когда у папы появится ещё один ребёнок, он ослабит свой контроль за мной и я смогу дышать полной грудью. Осталось прожить под папиным колпаком оставшиеся до моего освобождения восемь месяцев.
Папа женился на Виоле два года назад. Вместе с ней в доме появился капризный пятилетний карапуз – её сын от первого брака. Эдик не был вредным, злым или подлым. Скорее добрым и любознательным. Иногда с ним было очень интересно и весело. Но чуть что, он тут же пускался в слёзы, а все его прихоти мгновенно исполнялись. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Неужели я в детстве была такой же плаксой?
- О, доча, – папа отрывается от тарелки и широко улыбается.
- Привет, па.
- Ужинать будешь? – голос Виолы звучит недовольно, как и каждый раз, когда она вынуждена обращаться ко мне.
- Нет, спасибо, я поела на корабле.
Готовит нам повар, хозяйством занимается домработница. Виола не делает ничего по дому, не работает. За Эдиком смотрит гувернантка. И при этом мачеха почему-то возомнила, что я ей чем-то обязана. Стоит ещё добавить, что она старше меня всего на девять лет. У неё есть образование, до встречи с папой она работала менеджером в турагентстве. Отец после свадьбы предлагал ей открыть собственный туристический бизнес, но она предпочла сидеть у него на шее.
Никогда не понимала женщин, которые прожигают жизнь в салонах красоты и инстаграмах.
Виола крутится вокруг папы, как заводная обезьянка, корча дебильные рожи и надувая накачанные силиконом губы. Поговорить с отцом сегодня мне вряд ли удастся. Поворачиваюсь, чтобы подняться к себе в комнату. Чувствую себя неважно – видимо, еда на корабле была не совсем подходящей для моего избалованного домашней пищей желудка.
- Ника, я завтра рано уйду. Не забудь: мы записаны на 13 часов.
- Да помню я, пап. Встречаемся, как обычно, на Жуковского?
- Нет, завтра мы пойдём в другую клинику. Я пришлю за тобой водителя, подъедешь с ним сначала ко мне в офис. Так что будь готова к двенадцати.
Это что-то новенькое. Почему другая клиника? Но обсуждать мой визит к гинекологу при мачехе нет ни малейшего желания. Надеюсь, завтра у нас будет возможность обговорить все скользкие вопросы наедине.
- Вообще-то у меня с утра были планы, – вру, но меня бесит, что папа считает, будто я могу всё утро плевать в потолок, как его любимая жёнушка.
- Хорошо, скажи, куда водителю за тобой заехать.
Называю адрес бизнес-центра, где мы с ребятами снимаем небольшое помещение для офиса. Я не собиралась завтра туда ехать. Вряд ли кто-то после сегодняшней гулянки будет в состоянии с утра делать что-то полезное. Но не хочу, чтобы папа даже мысль допускал, что я – бездельница. А потому поеду пораньше и поработаю там в тишине. Или заявлюсь ко входу в бизнес-центр прямо в назначенное время.
Папа разговаривает со мной, а сам поглаживает ягодицы Виолы. Фу! Ненавижу наблюдать за их нежностями. Неужели нельзя дождаться, когда я выйду и они останутся вдвоём?
Поднимаюсь в свою комнату, принимаю душ и заваливаюсь в кровать с ноутбуком. Спать ещё рано, работать настроения нет. Включаю комедию, надеясь перебить кислоту сегодняшнего дня.
Полностью отвлечься не получается, в голову упорно лезут слова Дэна: "Ник, какая женитьба? Мне всего двадцать два! Я не собираюсь запирать себя в клетку так рано".
И вроде бы умом я понимаю, что это правильная позиция для парня: сначала нужно встать на ноги, развить своё собственное дело, чтобы иметь возможность обеспечить безбедную семейную жизнь, не попрошайничая у родителей. Но на душе всё равно мерзко. Уверена, что дело не только в деньгах. "Запереть себя в клетку" наверняка означает "остановиться на одной женщине". Он ещё не перетрахал полгорода, ему ещё рано остепеняться. А я для него просто временный вариант, одна из многих в его послужном списке.
Хоть папа и считает меня не приспособленной к жизни глупышкой, я далеко не дура, умею читать между строк и не стесняюсь отказывать. Я вовсе не стремлюсь поскорее выскочить замуж. У меня собственные амбиции ого-го. Может, мне и не удастся открыть собственное дело, но наш совместный проект с друзьями обещает большие перспективы для развития и роста. Если мне покажется, что тут я исчерпала себя, то я всегда готова двигаться дальше. А это гораздо удобнее делать незамужней девушке. Так что пока меня всё устраивает.
Если бы Дэн захотел на мне жениться, то я бы ему, разумеется, отказала. А получается, что это он раз за разом отказывает мне. Потому что я для него не настолько ценна, чтобы стать единственной.
Комедия не помогает, засыпаю в плохом настроении. Злюсь на папу за придуманные им унизительные осмотры у гинеколога, на Дэна и даже на себя за то, что не могу найти в себе силы разорвать отношения с этим похотливым самцом.
Глава 2
Утром в офис не еду, а работаю дома. Появляюсь возле бизнес-центра незадолго до полудня. Успеваю слегка опередить папиного водителя. Мы с ним едем в известную в городе частную клинику, по дороге делая крюк к офису отца.
Гинеколог не торопится начать осмотр.
- Давай мы сначала с тобой познакомимся, и ты мне немного о себе расскажешь.
Вопросы у неё странные, очень личные. Отвечать на них стыдно, чувствую себя очень неловко, но её это ничуть не смущает.
Если врач, к которой мы ходили раньше, бегло осматривала меня и отпускала, выдавая папе под конец приёма нужный ему вердикт, то эта что-то там делает довольно долго, надавливает на вход во влагалище, затем лезет пальцами или каким-то инструментом в анальное отверстие. Мне не только ужасно унизительно, но и очень неприятно.
За что папа так со мной? Мне двадцать лет! Я имею право распоряжаться своим телом сама. Почему я должна проходить через эту мерзкую процедуру? Чувствую себя товаром на рынке рабов. Меня будто осматривает покупатель, пытаясь определить, стою ли я назначенной цены.
От обиды и неприятных ощущений хочется плакать.
Когда пытка наконец заканчивается и я одеваюсь, врач приглашает папу войти и выписывает ему справку на фирменном бланке.
- Результаты мазка будут чуть позже. Вам прислать на электронную почту или нужен оригинал с мокрой печатью?
- Оригинал. Я подъеду за ним, только позвоните мне, пожалуйста, когда он будет готов.
Что вообще происходит? Раньше никаких справок он не просил – ему достаточно было устного вердикта. И что за мазок?
Не отпускает смутное беспокойство, что всё это неспроста. Только как ни напрягаю мозг и ни призываю на помощь логику, не могу понять, к чему весь этот спектакль.
Порываюсь выяснить это у папы, когда мы покидаем клинику, но он молчит. Вижу, что нервничает, хмурится. Связано ли это со мной – не понимаю. После обеда в ресторане едем к нему в офис.
- Поднимись ко мне в кабинет, нам надо спокойно поговорить без спешки и посторонних ушей.
Плюхаюсь на удобный кожаный диван в отцовском кабинете и смотрю на папу, сигнализируя, что готова слушать.
- Николь, ты у меня взрослая умная девочка, поэтому надеюсь на твоё понимание и помощь.
- Па, ну какие вопросы? У меня каникулы. Я с радостью сделаю всё, что нужно!
- Боюсь, ты пока не совсем понимаешь, о чём пойдёт речь. Не торопись, дай мне всё объяснить.
- Ну хорошо…
Папа продолжает говорить загадками, это порядком поднадоело и совсем мне не нравится. Да что там не нравится – его поведение меня откровенно пугает.
- Начну издали. Некоторое время назад я попал в очень неприятную ситуацию. Соблазнился сомнительной сделкой, потому что в случае успеха прибыль была бы слишком заманчивой, чтобы отказаться. Речь, естественно, о не совсем законных вещах. И мне не повезло – сам не понимаю, как это могло произойти, но я попался. Теперь мне грозит большой срок, а возможно, и конфискация имущества.
