Из-за папы мама растеряла подруг. Она отказалась от повышения и всю жизнь проработала младшим научным сотрудником. О чем всегда жалела, но никогда об этом не говорила отцу. У нее как бы была двойная жизнь. В одной жизни она была хорошей женой, которая готова была пойти на все ради семьи, а в другой жизни она сожалела о каждом своем шаге и действии. Мне казалось, что она сожалела о рождении двойняшек, что выбрала семью, а не карьеру, что когда-то вышла замуж за отца. Но при этом я видела ее любовь к отцу и не понимала этих сожалений. Могла ли любовь перекрывать сожаления или сожаления мешали полностью наслаждаться любовью? Я не знала ответа.
Как бы я ни любила родителей, но брать их модель жизни в свою семью не хотела. Мне было необходимо для собственного комфорта быть независимой. Крепко стоять на ногах.
— Как тебе? — спросила мама, доставая непонятное нечто, состоящее из воланчиков и кружев нежного розового цвета.
— Как пирожное, — ответила я.
— И буду я аппетитной пироженкой, — прикладывая к груди, сказала мама. Мы рассмеялись.
И все же ходить по магазину с мамой было приятным занятием. В такие моменты мы были как подруги. Пусть она иногда и возвращалась к нравоучениям, но все равно в общение была легкость.
В итоге мама взяла черное блестящее платье, которое было классическим и ей шло.
— Все же классика, проверенная временем — это лучше любого новодела, — сказала мама. — Особенно это касаемо рюшечек и оборочек.
— Но они считаются такой же классикой, — ответила я. — Что нам осталось? Каблуки?
— У меня есть удобные туфли. Вот их точно менять не буду, — ответила мама. — Но тебе сапоги посмотрим.
— Какие сапоги? Кроссовки — наше все, — усмехнулась я.
С ногами мне не повезло. Сорок второй размер поставил крест на туфлях и сапогах. Нет, такие туфли и сапоги существовали. Их можно было купить на заказ, но стоили они дороже, чем обычные ботинки. А я пока только училась и не работала, живя за счет родителей. Поэтому обычно я покупала мужские модели, которые были дешевле, чем туфли на заказ. Об эстетике приходилось забывать. Из-за этого приходилось носить спортивный стиль в одежде. Радовало лишь то, что в моду стал входить смешенный стиль, когда можно было спокойно надевать кроссовки или спортивные тапки под платья. Да и в последнее время в мужском отделе появились весьма кокетливые ботинки и макосины, которые шли для модников.
Самое обидное, что размер ноги не отразился на моем росте. Я была всего лишь метр семьдесят шесть. А хотелось быть выше.
В торговом центре было два магазина, занимающихся именно торговлей обовью. Еще было два магазина, где можно было купить от носков до куртки. В последних магазинах торговали китайскими товарами. Там обувь маломерила или это были ботинки для клоунов. А вот в чисто обувных магазинах можно было найти что-то интересное. Пусть цены там и кусались. Понятно, что хорошая обувь стоит дорого, но не настолько же! Оставалось надеяться, что со временем я смогу ее покупать.
— Как тебе такие? — спросила мама, крутя в руках лакированный ботинок. — Вроде неплохие.
— Быстро трещинам пойдут, — ответила я, рассматривая коричневые ботинки из кожзама.
— Может, тебе кирзовые сапоги купить? — пошутила мама.
— И дутую куртку. Еще цепь массивную на карман джинсов и кастет в карман, — ответила я, сделав на пальцах рогатину.
— Зато вечером будет не страшно возвращаться, — ответила мама, ставя ботинок на место.
— Посмотри на эти туфли. Примеришь? — предложила я маме красивые туфли, которые должны были подойти к платью.
Мама сомневалась, но решилась примерить. К маме сразу подошел продавец, чтоб принести нужный размер. Я же опять отошла к стенду с обувью.
— Есть такие сорок второго? — спросила я, показывая на полусапоги.
— Последний сорок первый. Примерите? — спросила продавец.
Я попробовала, зная, что все равно не подойдут. Должно было случиться чудо, чтоб они налезли на мою лапу. Так и есть. Они были тугими. Не подошли. Зато мама удивилась, что нашла удобные туфли.
— Не подошли? — спросила продавец.
— Нет, — я отдала полуботинки.
— В «Сапоге» посмотрите. Там есть большие размеры.
— Там до сорокового.
— Они ассортимент поменяли.
— Обязательно зайдем, — сказала мама. — Какой же сегодня удачный день! То ходишь, ходишь и ничего не подходит. А тут все идеально подошло. А туфли… Такое ощущение, что я босиком хожу.
— Это здорово. Не просто так вечер потратили, — ответила я, рассеянно смотря по сторонам. Было какое-то неприятное чувство. Нехорошее.
— Пойдем в «Сапог»?
— В другой раз. Может, в кофейный дворик? — предложила я, чувствуя, что хотела избавиться от этого неприятного ощущения.
— Отпразднуем покупки? — охотно откликнулась мама.
— А то, — ответила я.
— Как раньше!
Мы с мамой часто заходили сюда, чтоб выпить кофе и обсудить все на свете. Мама считала, что в этой суматохе торгового центра, мы оказывались на необитаемом острове. В этот остров превращался наш столик. Вначале я не могла понять, как возможно представить тишину и спокойствие в суматохе. Какой остров, если вокруг ходят люди, о чем-то разговаривают, играет музыка и кричат дети? А потом представила, что люди — это море. Они на нас совсем не обращали внимания. Из-за этого по факту мы сидели вдвоем. Нас никто не отвлекал. Здесь можно было разговаривать на самые различные темы и доверять любые секреты, и все это оставалось только за столиком-островком.
— Раньше здесь было намного больше людей, — заметила мама, когда мы спокойно нашли свободный столик.
— Сейчас торговый центр — это не что-то интересное, а всего лишь крытый рынок.
— Да уж, — поморщилась мама. — А раньше мы сюда ходили развлекаться. Все меняется.
— Но это же хорошо.
— Хорошо, но к этому надо привыкнуть, — ответила мама с нескрываемым сожалением. — В моем возрасте перемены уже не так легко даются.
— Мама, перестань. Возраст — это не главное, — отмахнулась я на ее нытье. Мама любила иногда считать себя старой женщиной, которая доживает жизнь, наблюдая за переменами. Потом настроение у нее менялось. Она прекращала хандрить и вновь начинала улыбаться.
— Это ты так считаешь потому, что еще молодая. Но молодость быстро проходит. Я в твоем возрасте уже с твоим отцом гуляла.
— Вот только не надо про парней. Знаешь, что больная тема. Так чего ее поднимать?
— Но мне же интересно узнать о твоих планах, — продолжала давить мама.
— Планы? Они не изменились. Вначале я окончу институт. Потом встану на ноги…
— И внуков я не увижу.
— А тебе обязательно нужны внуки? Так хочешь примерить на себя роль бабушки? — спросила я. — Полчаса назад вроде готовили тебя в королевы.
— Так это роль на один вечер. Как бы не наряжаться в платья и налепить на рожу маску для избавления от морщин, но от времени никуда не деться. Оно всегда догонит. Мы с Ильей говорили о тебе. Самостоятельность и смелость — это очень ценные черты характера, но нужно понимать, что пройдет время, а ты оглянешься по сторонам и что увидишь? Мы невечные.
— Никто не вечен. Все под небом ходим. А увижу я результаты принятых решений. Может, они ошибочны, но я сама приняла эти решения. Понимаешь? Это именно мои ошибки. И винить за них я буду себя, а не тебя с отцом.
— Дети всегда винят родителей за свои ошибки. Даже когда их совершают сами, — грустно улыбнулась мама. — Никогда не думала, что скажу такие слова, но в молодости надо попробовать пожить в свое удовольствие, чтоб потом не сожалеть в семейной жизни о несбывшемся и с неизведанном.
— Нет, мам. Я считаю, что надо не все проверять на собственной шкуре. Да, и кого выбирать? Сейчас парни странные пошли. Не пойми чего хотят. На ноги еще не встали, но уже пафоса! Пальцы веером. Говорят, что нужно думать и жить как миллионеры, чтоб деньги притянуть. А я думаю, что деньги в кошельке появляются после работы. Когда высказываю такие мысли, так надо мной смеяться начинают. И как с таким чего-то строить? Воздушные замки я еще в школе перестала строить, когда поняла, что Питер Пен не существует, а маленькие пони в гости не ждут.
