сделала последний глоток и звякнул пустой чашкой о блюдце. Макаруны он мужественно сгрыз. Как и предполагалось, они были тошнотворно сладкие.
— А вот обнаглею и скажу «да», — вдруг улыбнулся Мишка. Он вспомнил, что ему не раз говорили, что у него очень обаятельная улыбка. — Только, если можно, в таре покрупнее.
В улыбке дело или нет, но кофе ему принесли. В нормальной чашке. И Мишка, обхватив ее всей ладонью и чувствуя тепло, вдруг сообщил.
— Меня Михаил зовут.
— Алиса, — когда она улыбалась, на ее щеках появлялись ямочки полумесяцами. — Не страшно на такой высоте работать, Михаил? — Алиса потянулась к пачке и, достав сигарету, прикурила.
Миха имя мысленно покрутил так и эдак в голове. Ей оно шло. Такую необыкновенную девушку не могли звать Таней или Наташей. А вот Алиса… В ней было что-то сказочное.
— Нет, не страшно, — спохватился Миша. — Я промышленным альпинизмом уже лет десять занимаюсь.
— Это так называется? — изумилась Алиса. — Промышленный альпинизм?
— Ну да, — Миша пожал плечами.
— А я бы не смогла, — она свесила голову вниз, и ее светлые волосы опустились занавесами, скрыв на несколько мгновений лицо. А Мишка снова пялился на тонкую спину, узкую талию и округлый изгиб бедер. — Это же такая высота! — она подняла голову, белокурые волосы взметнулись волной назад. — Страшно.
— Совсем нет, это просто вопрос привычки, да и вообще…
Мишку перебил звонок его мобильного. Телефон предусмотрительно пристегнут к карману на карабин.
— Да. Примерно две трети готово. Хорошо, я понял. Ага, давай.
Он отключился. Алиса смотрела на него без улыбки.
— Вам надо работать, да?
Что тут скажешь?
— Да.
— И мне тоже пора, дел много, — она взяла чашку.
— Спасибо за кофе, — запоздало спохватился Мишка. — И за макароны.
Она все-таки улыбнулась, сверкнув на прощанье ямочками-полумесяцами.
— Пожалуйста. Хорошего вам дня, Миша.
— И вам, Алиса.
***
— Короче, вискарь мой любимый не забудь. И все остальное — как обычно приготовь.
— Хорошо, Володя.
— Главное, ротик свой приготовь, — хохотнул мужчина на том конце трубки. — И другие сладкие дырочки тоже приготовь. Придется тебе поработать сегодня.
— Конечно, Вовочка, конечно.
— Ну все, мой крольчонок, пока. Жди и предвкушай.
— Обязательно.
Телефон Алиса не выдержала — швырнула в кресло. А потом закрыла руками лицо. Нельзя, нельзя так себя вести с Владимиром! Но все чаще и чаще вместо ласково выходило язвительно, вместо нежно — ехидно, вместо смирения — злость.
Алиса наклонилась и подняла телефон. У нее и в самом деле куча дел сегодня. Через полтора часа ей надо быть в СПА-салоне — маникюр, педикюр, обертывания, скраб, массаж, косметолог. Раньше пяти вечера не освободится. А еще надо успеть вернуться домой и сделать Владимиру как обычно — мясо пожарить и греческий салат приготовить.
Дел и в самом деле много. А самая большая нагрузки придется на поздний вечер, когда Владимир поужинает, накатит три по сто вискаря и…
… и сейчас Алиса об этом думать не будет! Девушка пошла одеваться. Через двадцать минут, в короткой джинсовой юбке, кроп-топе и босоножках на каблуке она вышла из дома. Как же хочется натянуть неприметный спортивный костюм, стянуть волосы в гульку, накинуть на голову капюшон и выйти незамеченной из дома. Но она идет, плавно поводя бедрами, летнее столичное солнце ласкает тронутою медовым загаром кожу, а мужчины от пятнадцати дог семидесяти пяти поворачивают ей вслед голову.
***
Владимир, наконец, уснул. И тут же захрапел. Алиса давно привыкла к его храпу. Да и отчим по пьяни храпел куда громче и противней, на всю их крошечную однокомнатную «хрущевку». Но сейчас этот храп раздражал до мороза по коже. Алиса плотнее закуталась в одеяло. Сейчас бы пойти покурить.
Но Володе не нравится, когда она курит. Он ей несколько раз запрещал, грозил отхлестать по губам, если увидит с сигаретой. Но угрозу свою не выполнил, потому что Алиса не дала ему такой повод. Она курила, только когда Владимир не видит. Курила ароматизированные сигареты — после них не так сильно потом пахнет табаком. Прятала сами сигареты и пепельницу. Но Владимир наверняка догадывался. А, может, и нет.
Как же хочется курить…
Алиса аккуратно откинула одеяло и медленно опустила ноги с кровати. Обернулась. Храпит.
Она встала. И храп вдруг прекратился.
— Ты куда? — раздался хриплый голос.
Вот поди ж ты! После виски и секса должен спать как убитый!
— Я в туалет.
— Воды мне принеси.
— Хорошо.
Алиса сходила на кухню и принесла стакан воды. Владимир пил шумно, потом стукнул на тумбочку пустой стакан. И спустя несколько секунд снова раздался храп.
Медленно переступая босыми ногами, Алиса вышла из спальни.
***
Ночью в августе на балконе в тонком халате свежо. Но Алиса не стала возвращаться и искать более теплую одежду. Она согревалась теплым вишневым дымом. И вспоминала. Как сегодня, под лучами жаркого летнего солнца стояла здесь и тоже курила. А рядом, в воздухе, висел и тоже курил парень.
Михаил. Миша.
У него какие-то кошачьи глаза — с чуть вздернутыми вверх внешними уголками, светлые, желто-зеленые. Пронзительные. А еще — бритые виски и лохматый чуб русых, с рыжеватым, горящим на солнце отливом волос. Щетина на лице тоже светлая, песочная, и на вид мягкая. И татуировки. Везде. От шеи до кистей рук. Их так хотелось рассмотреть, но Алиса не рискнула слишком пристально его разглядывать. А все же интересно, он ими покрыт весь? Там, под футболкой, тоже? Наверняка — сложный рисунок на крепком бицепсе нырял под рукав. А грудь? Спина? А под штанами — тоже есть рисунки?
Алиса тоже хотела бы сделать тату — но и это ей тоже Владимир не разрешал. Даже маленькую. И тут она не решилась ослушаться — тату, в отличие от сигарет, не спрячешь. Единственное, что было сделано на ее теле — две дырочки в ушах. Уши она проколола уже здесь, в Москве. Дома ей такая мысль даже
