друг друга из чайника. Спала Таня на одной кровати с сестрой. Было очень тесно и жарко. И стоило повернуться, как средняя сестра больно тыкала своей костлявой ручонкой в бок между ребер. Таня плакала, уткнувшись в подушку. Но приходилось терпеть. Отец не переносил шума. Стоило девочкам повздорить, он сразу выходил из себя. И не дай Бог было попасть под его тяжелую руку.
Когда Тане было 9 лет, в дом принесли еще сестренку. Это был последний ребенок в семье. Тогда же семья переехала в свою собственную благоустроенную квартиру с холлом и двумя спальнями, с ванной и туалетом. С большими окнами. Всё пахло новым. В эти дни Таня впервые испытала настоящее чувство счастья. Всю неделю девочки по очереди лежали в ванной, ежедневно наполняя ее чистой горячей водой. Это было чудо. Таню переполняла радость, что она теперь тоже будет жить как та девочка.
Татьяна тайно завидовала худобе средней сестры и ей очень не нравилась полнота старшей. Ей не хотелось вырасти такой же. Поэтому она попросила маму записать ее в балетную школу при местном доме культуры. Но балет Тане не поддавался. Вокруг были изящные будущие примы. А она не тянула даже на последнего лебедя. Её не брали ни в одну постановку. Она просто ходила к станку ежедневно и смотрела, как танцуют другие. Фигура десятилетней Тани была явно не балетная: плотные бедра, тучная талия, уже намечающаяся грудь. Единственное достоинство, за которое ее приняли в кружок и дали приобщиться к прекрасному, ─ это стройные длинные ноги.
Поначалу местный пьющий худрук, ссыльный артист балета из Санкт-Петербурга, призывал девочку сбросить вес. Говорил: «Меньше кушай хлеба и картошки, больше овощей и фруктов». Невдомек ему было, что не только овощей и фруктов, но и хлеба вдоволь иногда не было в этой семье. Когда все усилия худрука не дали результатов, он предоставил очередную неудавшуюся балерину самой себе.
Тане было 14 лет, когда похоронили папу. Таня ничего не чувствовала. Она видела, что все вокруг плачут и тоже хныкала, чтобы не выделяться. Отец бил маму. Пил. Будучи сильно выпившим, не давал детям ложиться спать, заставлял их сидеть с собой рядом и записывать, все, что он будет диктовать. А говорил он всегда примерно одно и то же: большевики разрушили его жизнь, расстреляли всю его купеческую семью, один он по подложным документам убежал на комсомольскую стройку и остался жив. Вспоминал, что был у них пароход, ходящий по Волге, несколько магазинов, богатый дом. Потом он начинал рыдать в руку, подложенную под голову и, казалось, засыпал. Девочки бежали к своей кроватке, но он просыпался и со словами «цыц, на место» возвращал детей, чтобы опять мучить. Это длилось всё ее детство. И в Тане не было никаких чувств ─ ни жалости, ни злости, ни обиды, ни ненависти. «Ну вот, папа такой», ─ думала она.
Жить без папы стало спокойней. Но денег теперь совсем не хватало. Они остались вчетвером ─ мама, Таня и две сестры. Старшая сестра вскоре вышла замуж. За рыжего столяра, очень доброго и улыбчивого. Он хорошо относился к сестре, но Тане не нравился. «Фу, ─ думала она, ─ рыжий, некрасивый». А он называл ее егозой и приносил, когда они приходили в гости, шоколадные конфеты.
Средняя сестра поступила в педагогический институт в Хабаровске на факультет иностранных языков. Для Тани это стало потрясением. «Какая всё-таки она умная и красивая!» ─ думала Таня про среднюю.
Мама после окончания школы устроила Таню работать на завод помощником столяра. Она вытачивала детали, стоя у станка по 8 часов. Спина ныла. Руки болели. Из-за большого количества брака денег Таня практически не видела. А те, что получала, мама забирала и отправляла средней сестре, потому что той нужно было учиться и на что-то жить.
Через полгода работы на заводе Тане начали сниться кошмары, будто она пытается отойти от станка и не может. Он как магнит пристал к ней и не дает дышать. Работа на заводе превратилась в кромешный ад. Руки были в ссадинах. Ногти всегда грязные. Одетая всегда в черную робу и белый платок, она была похожа на заключенную. Но жалеть ее никто не собирался. Училась Таня в школе на тройки, ни в одной науке, кроме домоводства, не преуспела. Зато научилась неплохо шить. Мама той самой девочки из хорошей квартиры научила ее кроить и сшивать детали. И теперь Таня шила себе юбочки из наволочек, новые платья из старых штор, перешивала старые пальто.
Через три года от средней сестры пришло письмо, что она бросает учебу и возвращается домой. Оказалось, в Хабаровске она успела забеременеть и выйти замуж, а ее молодой супруг неожиданно для всех повесился. У сестры случился выкидыш, она решила всё бросить и вернуться домой к маме и сестрам. Конечно, ее никто не осудил. Только Таня не понимала, для чего она два года горбатилась на заводе, оправляя сестре все заработанные деньги. Поэтому горем сестры она совершенно не прониклась. Сестра, правда, после случившегося стала относиться к Тане добрее. Давала ей советы, как себя вести, как одеваться. И посоветовала бросить завод и пойти учителем танцев в детский кружок. Таня ее послушалась и устроилась на новую работу.
Сестра же в родительском доме не задержалась надолго. Не захотела мириться с равнодушием и пьянством матери ─ после смерти отца Евдокия выпивала ежедневно. Татьяна же не замечала душевного состояния сестры, ведь для нее самой душевной боли не существовало.
Сестра подала документы на преподавательскую работу в соседнем городе. Учителей английского языка, желающих работать в то время на Дальнем Востоке, в Советская гавань, де большинство жилых домов – деревянные бараки с удобствами на улице, прямо скажем, было немного. Поэтому ее приняли на работу даже с незаконченным высшим образованием.
От работы ей предоставили небольшую однокомнатную квартиру без водопровода и с туалетом на улице. Грустно стало ей одной, и она написала Татьяне письмо с приглашением переехать к ней. Вместе всё же веселее.
Татьяна получила письмо и стала собираться. По приезду устроилась в дом культуры учителем танцев. Помогла бумажка, что она училась в школе балета. И они зажили.
Парни бывали у них в гостях часто. Татьяна выросла в грудастую интересную шатенку с крутыми бедрами. Длинные волосы, уложенные в бабетту, удлиняли ее круглое лицо. Шила она себе наряды по последней моде от юбки до шубки. И всё сидело на ней очень экстравагантно. Пробовала шить и для сестры, но для сестры не получалось. И это в глубине души радовало Татьяну: в первый раз в жизни
