— Вроде, торговля… — поправила я.
— Что ты там бурчишь? Лучше помолчи и послушай умного и красивого человека. Я плохого не посоветую. Вставай! — она тряхнула копной шелковистых тёмных волос, рассыпавшихся по её плечам, потянув меня за руку, подняла с кровати и поволокла к зеркалу. — Милое личико, правда?
Она улыбнулась, резко подёрнув сияющие блеском губы, от этой улыбки мороз по коже пробирал. Я слабо кивнула, не решившись подать голос, и правильно, что молчала. Улыбка перешла в злобный оскал:
— И зачем, скажи мне, ты его таким образом демонстрируешь?! У тебя тут штамп на лбу стоит «Я дурочка с переулочка». Все твои мысли считать в две секунды можно. Хочешь, озвучу их? Так слушай: «Пису пис! Сгинь, война! Давайте, я помогу!» Мать Тереза, блин. А о себе, — тут она ткнула мне наманикюренным пальцем в лоб, — кто подумает? Ты для них живёшь? Если так, то и одевайся соответственно. А если бы жила для себя, хотя для тебя это нереал полнейший, то тоже одеваться нужно прилично. И макияж, и причёска… А ты, как деревня… Волосы у тебя шикарные. Давай, распустим.
Она сдёрнула с моих волос резинку, взяла расчёску и прошлась по светлой гриве. Затем развернула меня к себе, сделала пробор.
— Теперь всегда так ходи. Простушка с «правильной» причёской — это отстой. Селянка из Мухосрыщинска, и та бы выглядела увереннее.
— Волосы лезут в лицо, — я нахмурилась.
— Так и задумано! Красота требует жертв в виде наших хладных тел, измученных, истерзанных и покоцанных. Но результат, — она провела руками по волосам, легонько взбив их снизу, — того стоит.
— Это же не-у-доб-но.
— Неудобно лысой быть, могу устроить, — ой, нет, я воздержусь.
Мы бы так ещё и около часа препирались, но в Леське такое бывает, что в мозгу что-то щёлкает и переключает её мысли, заставляя течь в ином направлении. Сейчас она вспомнила о том, что девчонка из соседней группы, по совместительству, её бывшая одноклассница и самый злейший враг, всем демонстрировала своё тату. Красивая миленькая мультяшная татуировка. Леся бы и внимания не обратила на другую девушку, а с этой у неё что-то типа соперничества. Они соревнуются во всём: одежда, парни, учёба. Об этом мне сама Радуга рассказала, скрасив подробности, но я самостоятельно додумалась до истины. В её интерпретации звучало, что «идиотка Кулик постоянно её копирует, но ей всё равно до Леськи как до Джомолунгмы», хотя сомневаюсь, что Леська в курсе, что такое сия таинственная Джомолунгма есть. Если у одной появляется нечто шикарное, то у другой в кратчайшие сроки появляется вещь ещё более шикарная и часто более дорогая.
— А ты видела, что себе Яна Куликова из 322-й группы наколола? Джинн, вылетающий из кувшина. Нет, ну ты прикинь? Она совсем дура или прикидывается, как думаешь? Дура, определённо. Я посмотрела в интернете, что это значит. Короче, она наркоша. Угу, не надо смотреть на меня, будто я твоего кота задушила, а потом трупик, завёрнутый в подарочную упаковку, тебе подарила…
Я лишь молча благодарила Бога, что котов у меня сроду не было.
— Да нет, она не наркоманка, — сложно в такое поверить. — Тем более, она не стала бы такое афишировать.
— Откуда тебе знать? Это ты с ней десять лет в одном классе проучилась? Почему ты её выгораживаешь? Всё, прекрати! У меня есть одна суперская идея, — тут она состряпала очень хитрую мордочку. — Одевайся, выбегаем.
Как я ни пыталась выведать, куда мы спешим, она не раскололась, партизанка. Вызвала такси, и мы поехали в центр города. Сама Леся жила в коттеджном посёлке в частном доме, на окраине города. Всю дорогу она загадочно молчала, храня тайну, изредка бросая на меня оживлённые взгляды. Смирившись, что раньше положенного всё равно ничего не узнаю, я уставилась в окно на проносящийся мимо пейзаж. Я люблю смотреть на движущуюся природу, как убегает дорога, плывут облака, деревья сменяют друг друга. В такие моменты голова наполняется всякими разными мыслями, о которых в тягучей повседневности думать не получается, а сейчас в самый раз.
Например, о недавно прочитанном на досуге произведении с романтичным хэппи-эндом. В книге главной героиней являлась одна несуразная Мэри-Сью, которая к своему «счастью» получала все шишки, летевшие на неё с намёком фатализма, да таким обречённым, что сам Лермонтов бы обзавидовался. Тот же самый рок неким чудесным образом связал её брачными узами с одним хамоватым типом. Как так вышло, а главное, зачем и почему, она, будучи овцой в десятитысячном поколении, разумеется, и сама не поняла. Факт брака им пришлось скрывать долго и упорно, потому что у каждого из них уже было по парню и девушке. Но ненавидели оба «счастливчика» друг друга люто. Американский ситком какой-то или комедия-однодневка. Конечно же, всё у них закончилось хорошо, так гласил последний абзац истории, которую лично я даже до середины не осилила, просто заглянула в конец и всё. Лично мне было искренне жаль героиню, а ещё я в тайне радовалась, что в жизни такого отборного «бразильского мыла» в принципе не бывает.
Но вот мы уже в городе. Люди снуют туда-сюда, мы останавливаемся чуть ли не на каждом светофоре, наше движение ощутимо застопорилось, что нервировало подругу. Это выражалось в хаотичном ёрзании на сидении, беспечных звонках-разговорах с кавалерами. Ей не терпелось оказаться в заветном месте. Но трафик в стенах города отличается от «застенного». Пережив все перекрёстки, «зебры», знаки «стоп», сонных постовых, медлительных пешеходов, мы всё же достигли указанной цели.
Расплатившись с таксистом напополам, не люблю, когда за меня платят другие, хотя Леся настаивала, мы вышли из машины и оказались у начала центральной улицы. Эта улица, так и называющаяся Центральной, представляет собой, длиною около трёх километров, торговый центр под открытым небом. Сама улица выложена брусчаткой и является пешеходной, транспорту сюда заезжать нельзя. А по её бокам расположено несусветное количество магазинов, салонов, центров самого широкого профиля, различных площадей и высот. По центру улицы расположены фонтаны и всевозможные статуи, чарующие глаз. Впервые оказавшись на Центральной, я шествовала по ней с широко раскрытыми ртом и глазами, а сейчас уже настолько привыкла, что не замечаю всей её красоты. Леся же вообще не имеет привычки чем-то восторгаться, кроме своего отображения в зеркале.
Она вцепилась в мою руку и сквозь толпу туристов, ринулась куда-то вглубь улицы. Мне оставалось лишь извиняться перед заграничными гостями, потому что подруга этого делать явно не собиралась. Кому-то мы отдавили ногу (и даже не одному), кому-то «зазвездили» в лоб (совершенно случайно, я всего лишь пыталась отмахнуться от мухи), а кому-то заехали по почкам (активно двигали локтями), но изувеченная толпа вскоре осталась позади, а Леся, не останавливаясь, вломилась в полуподвальное помещение, таща и меня за собой. Никаких табличек на дверях не было, а может я просто не заметила. И неудивительно, в таком-то режиме активного марш-броска.
Атмосфера в помещении стояла угнетающая. Тёмная комната, освещённая свечами, посреди которой стоит стол, покрытый тряпичной алой скатертью. Будто мы попали к сектантам. А вдруг они занимаются чем-нибудь ритуальным, и им как раз двух девушек не хватает для жертвоприношения? Аккуратно высвободившись из хватки Леси, я уже развернулась, чтобы убежать и покинуть опасное место, как подруга шёпотом заорала (она так умеет):
— Стоять! Ты хочешь меня здесь одну оставить?
— Зачем мы здесь? — тихо прошептала я.
— Это нечто покруче, чем тату Куликовой. Тут работают настоящие мастера. Я как раз записалась.
Так вот чего она захотела — переплюнуть Яну. Но ведь существуют и нормальные цивильные тату-салоны, а у этих даже квиточка из санэпидстанции не висит на стене, о чём я не преминула её спросить.
— Я в интернете нашла, самые настоящие татушки делают именно здесь! — у подруги был маниакальный взгляд.
— А в других салонах, наверное, ненастоящие? — попыталась съехидничать я.
