мама, натянув растерянную улыбку привстаёт на цыпочки, пытаясь разглядеть за моей спиной скромнягу-пассию; вижу сочувствие в глазах Вики и иронию тёти Тамары. Глумливые шутки дяди Яши, что скорее отреставрируют Колизей, чем его любимая племянница найдёт себе кавалера…
— Нет, Олег! Ты сейчас же разворачиваешься и едешь сюда, — шиплю, ощущая под пальцами раскалённый металл мобильного. — Немедленно!
— Это невозможно, я уже… О, прости, Гулевич на второй линии. Отключаюсь. Повеселись от души, родная, — короткие гудки как скрип пенопласта по нервам.
Он кинул меня! Бросил в день моего рождения на растерзание родственникам! Это ли не предательство? Я всегда считала, что мужчина это крепкое надёжное плечо, тыл, который и в горе и в радости…
В глазах противно защипало. Ещё чего! Слёзы, это роскошь, которую я не могу себе позволить.
Аппарат ожил в руках и я с облегчением выдыхаю, за долю секунды сочинив длинную тираду, полную обиды и нецензурных слов. «Прости, всё осознал, передумал, лечу на помощь». Но это оказался не Олег…
— Ульяша, ну где вы?! — немного раздражённо вопрошает родительница. — Горячее уже давно остыло… Кстати, какое вино любит Олег? Или, может, заказать для него что покрепче? Папа настаивает, что адвокаты предпочитают неразбавленный виски, но ты как-то проронила, что он практически не пьёт, поэтому я засомневалась…
— Мама, не стоит лезть из кожи вон. Чем проще, тем лучше, верно же? Все свои…
— О чём ты говоришь?! — в голосе мамы столько неподдельного ужаса, будто я окропила святой водой немецкую свастику. — Олег первый мужчина, которого ты решила с нами познакомить, я хочу, чтобы всё прошло на высшем уровне! Дорога-ая, я ведь так хочу уже понянчить внуков…
— Мама, ради всего святого — не начинай! — и пробный шар: — Да и кто знает, может, Олег вообще не сможет…
— Я счастлива за тебя, моя девочка, мы все счастливы. И ждём не дождёмся, когда уже наконец увидим, на кого же будут похожи будущие сорванцы, — в свойственной манере не дослушивать до конца, перебивает мама. — Ладно, пойду попудрю носик и попрошу официанта ещё раз подогреть отбивные. Вы же уже подъезжаете, верно?
— Верно, — обречённо вздыхаю и обессиленно роняю телефон на колени.
Вот не зря я всегда ненавидела свой день рождения. А тридцатилетие и вовсе надолго запомню.
Ситуации подобные этой — отличная лакмусовая бумажка для проверки отношений, Олег тест на вшивость не прошёл…
Может, всё-таки не всё так идеально и это знак? Ведь не просто же так мы до сих пор не съезжаемся. Что-то меня всегда останавливало сделать этот важный шаг и, видимо, не зря.
— Какие-то проблемы? — обернулся таксист.
— Да так, денёк выдался паршивый.
— Если хотите, составлю вам компанию. Ем я немного и друзья говорят, что я мастер рассказывать анекдоты, так что краснеть за меня не придётся. Хотите мой любимый? Как-то в протестантскую церковь пришли американец, русский и еврей…
Даже посторонний человек и тот готов войти в моё положение, а мужчина, которому я на восемь месяцев сдала в аренду свои гениталии не смог отложить все дела и поддержать меня в этот важный день! Разве это похоже на образчик идеальных отношений?
Не слушая, что там вещает таксист, отворачиваюсь от ресторанной вывески и пялюсь в окно кафе на другой стороне улицы. Какая-то дешёвая забегаловка: кривое меню мелом на доске у входа, кричащие неоновые буквы. За столиком у заляпанного окна сидит парень, потягивая пиво из тяжёлой стеклянной кружки. Один.
Наверное, как Ньютона озарило от удара по темечку яблоком, так и меня словно молнией поразила пришедшая в голову абсолютно безумная мысль.
— Спасибо, э…
— Санёк.
— Саша. Сколько я должна? — оставив на сиденье сумму в два раза больше, перебрасываю через плечо тонкую цепочку сумки и, не дожидаясь зелёного, выбегаю на проезжую часть.
В спину мне доносятся возмущённые сигналы и нецензурная брань, но это же я — Ульяна Кароль — вижу цель, не вижу препятствий. Останавливать меня, это то же самое, что тормозить железнодорожный состав силой мысли.
Распахнув дверь забегаловки, целенаправленно шагаю к столику у окна и, отодвинув стул, бесцеремонно приземляюсь на тот своей изящной пятой точкой. Не давая себе шанс передумать, выпаливаю:
— Простите, наверное, то, что я сейчас скажу, покажется вам странным, но… станьте моим парнем, пожалуйста.
Часть 2
Парень напротив несколько раз выразительно моргает и, вытащив наушники, с неподдельным интересом лицезреет на вмешавшуюся в его дзен сумасшедшую.
Отчего-то теряюсь, сглотнув ком неожиданного смущения. А парень-то, оказывается, ничего такой… Даже больше, чем "ничего".
Разгладив ладонями клетчатую скатерть, облизываю вдруг пересохшие губы.
— Я понимаю, что это звучит нелепо, но дело в том, что сегодня у меня день рождения, мне исполнилось… Впрочем, не важно же, да? Мой… жених — Олег, должен был прийти на праздничный ужин в ресторан «Бристоль», вон он, — тычу указательным пальцем в окно, и незнакомец послушно переводит взгляд на старое здание напротив. — Моя мама созвала кучу родственников под предлогом дня рождения устроив смотрины будущего зятя. У неё идея-фикс поскорее выдать меня замуж. Ну, знаете, внуки и всё такое, — «Боже, что я несу!». — А Олег не смог прийти, у него там кое-какие дела… по работе.
Парень иронично приподнимает густую бровь и делает большой глоток пива, после чего, водрузив на столешницу скрещенные пальцы, возвращает всё внимание мне. И этот его взгляд… чёрт бы его побрал.
Прямо рентген.
Опускаю глаза на скатерть (тут крошки вообще убирают?) и снова смело смотрю на взъерошенное "нечто" напротив:
— В общем, есть причины, по которым я не могу прийти на праздник одна, поэтому я хочу, чтобы вы сделали вид, что вы — Олег.
Взгляд из любопытного превращается в изучающе-насмешливый. Отставив кружку, парень откидывается на резную спинку деревянного стула и складывает на груди руки, обтянутые чёрной кожей куртки.
"Ну-ну, и что дальше?" — транслирует его поза.
Ёрзаю, нервно приглаживая растрёпанные от ветра волосы. Какого дьявола он так таращится…
— Это не займёт много
