— эхо, мы — эхо, Мы долгое эхо друг друга
Мы — эхо, мы — эхо, Мы долгое эхо друг друга
Люди стали оборачиваться в их сторону. У Яныв самом деле был удивительный голос.
Это было волшебно. Арсений боялся произнести хоть слово, боялся спугнуть ее, как маленькую экзотическую птичку, внезапно севшую ему на плечо.
И мне до тебя, где бы я ни была, Дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы — нежность, мы — нежность, Мы — вечная нежность друг друга! Мы — нежность, мы — нежность, Мы — вечная нежность друг друга!
Ее голос проникал в душу. Вокруг них уже собралась толпа. Каждый хотел услышать это поразительное пение.
И даже в краю наползающей тьмы, За гранью смертельного круга Я знаю с тобой не расстанемся мы! Мы — память, мы — память, Мы — звёздная память друг друга Мы — память, мы — память. Мы — звёздная память друг друга!
Девочка исполнила еще несколько песен под его аккомпанемент. Слушатели аплодировали. Женщины смахивали слезы. А потом мать грудного ребека подошла и попросила их отложить пение до утра. Когда люди понемногу разошлись, Арсений решился, наконец, заговорить с незнакомкой.
— Меня зовут Арсений.
— А я Яна. Вы из Москвы?
— Мои родители москвичи, хотя вырос я в Африке, там работал отец. А сейчас учусь в Сызрани, в авиационном.
— Значит, вы будете пилотом вертолета? — в глазах Яны мелькнуло странное выражение.
— Да. Я… с детства мечтал об этом.
— Мой папа был вертолетчиком.
— Был?
— Он погиб три месяца назад, в Афганистане.
— Простите…
Они немного помолчали.
— А у Вас… потрясающий голос. Вы учитесь музыке?
— Пою в хоре при нашем деревенском клубе… Выступаю на районных конкурсах. Мой папа говорил, что для меня петь, все равно что летать для летчика. А значит, однажды я обязательно добьюсь своего.
— Я уверен, так оно и будет, — искренне сказал Арсений.
Ему отчаянно не хотелось отпускать ее, но он не знал, что еще сказать.
И тут мать позвала Яну.
— Мне пора…
Он понимал, что, скорее всего больше никогда ее не увидит и от этого на сердце стало тоскливо. Должно быть, во всем виновата эта странная ночь в аэропорту захолустного городка. Или коньяк, которым, тайком от матери, поил его из фляжки отец, «чтобы не заболеть». Она последний раз подняла на него свои волшебные синие глаза, помахала на прощание рукой и стала пробираться к своей семье.
Следующим утром Арсению удалось увидеть Яну лишь мельком, их места оказались в разных концах салона. Когда самолет приземлился в Шереметьево и папин водитель, загрузив сумки в багажник, повез их домой, на Фрунзенскую набережную, Арсений все еще думал о ней. Об этой необычной девочке с хрустальным голосом и синими, как африканское небо, глазами.
Свадьба Ани и Миши была скромной и какой-то скомканной. Родители жениха пригласили две пары своих ближайших друзей, у которых были такие сочувствующие лица, будто они не на праздник пришли, а поддержать в трудный час. Мама Миши, хрупкая блондинка Наталья Львовна, пыталась заверить всех, что плачет от умиления, но выходило неправдоподобно и Яна заметила, что она то и дело бегает на кухню. Должно быть для того, чтобы выпить успокоительное.
Отец жениха сидел с каменным лицом. Было ясно, что он уже смирился с происходящим, хотя перспектива жизни в крохотной распашной хрущевке с сыном, невесткой и внуком его не слишком радует. Василий Романович был рядовым инженером на заводе и твердо знал, что никаких перспектив по расширению жилплощади у семьи теперь нет. Правда, после нескольких рюмок водки глава семьи заметно повеселел.
Миша пригласил на свадьбу трех своих институтских товарищей. Один из них прихватил гитару.
— Пусть Яна споет, — вдруг попросила Аня.
Это было очень неожиданно. Аня никогда не просила ее спеть, наоборот, всячески игнорировала и принижала ее талант. Но, должно быть, близость разлуки заставила ее смягчиться.
И Яна запела.
— Под разливы деревенского оркестра
Увивался ветерок за фатой,
Был жених серьёзным очень, а невеста
Ослепительно была молодой…
Гости подняли головы от тарелок и стали слушать. Никто не подозревал, что эта худенькая, плохо одетая девочка, младшая сестра невесты, может так петь. Она будто преобразилась, как только раздались первые аккорды.
— Потрясающе, — сказала, на мгновение забыв о своих горестях, Наталья Львовна. — Ей в консерваторию поступать надо. Такой талант.
— Да какое там! — махнула рукой Елена Ивановна. — В машиностроительный техникум пойдет. Муж погиб, мне одной ее тянуть.
Друг жениха играл плохо, но она, как могла, старалась скрыть огрехи. И невольно вспоминала, как пела в аэропорту, под аккомпанемент курсанта. Арсений, без сомнения, был самым красивым мужчиной из всех, кого она встречала. Темные глаза, обаятельная улыбка, широкие плечи. Он мог бы стать знаменитым актером, если бы только пожелал. Но он желал поскорее сесть за штурвал вертолета и выполнять боевые задачи, что бы это не значило. И это делало его еще более притягательным. Она чувствовала, что их встреча не случайна — Арсений слишком напоминал отца. Он даже учился в том самом училище, которое когда-то закончил папа. Это было будто… будто отец передает ей привет. Как жаль, что она больше не увидит его.
Спустя три дня Яна с мамой вернулись в Сафоново. Ребенок Ани и Миши должен был родиться в начале марта и Елена Ивановна сильно сомневалась, что новые родственники будут рады снова видеть их в гостях. Они ясно дали понять, что готовы, скрепя сердце, терпеть в своем доме невестку-бесприданницу, но не ее деревенскую родню.
— Ну и ладно, — вздыхала мама, — главное, что Ане хорошо. — Она теперь замужняя женщина, москвичка. А как ребенка родит, так и вовсе своей там станет. Осталось мне тебя замуж выдать, и тогда моя совесть спокойна.
Но жизнь преподнесла им сюрприз. Первой предложение о замужестве получила не Яна, а Елена Ивановна.
Она уже несколько лет работала официанткой в придорожном кафе, где останавливались перекусить дальнобойщики. И вот один из постоянных клиентов, здоровяк Олег, стал за ухаживать за Еленой Ивановной. Дарил цветы и небольшие подарки. Мать резко похорошела, снова стала следить за собой и выглядела теперь почти как раньше.
В марте пришла открытка из Москвы — у Ани родился мальчик весом три шестьсот, назвали Костей. Приглашения повидаться с внуком и племянником в послании не было.
Мама с дядей Олегом выпили дома вина, по случаю рождения Кости. Впервые налили бокал
