Надеялась, что сможет.
Надеялась, что куда бы я ни отправилась, то смогла бы потом следить за ним. Защищать его. Пока он не будет в состоянии двигаться дальше, а не цепляться за то, что было когда-то между нами.
Здесь, в последний раз, я прошептала «прощай».
Он не может почувствовать мои слова, но они исходят из моего тела.
Слова любви, слова надежды.
Слова, которые молили его о прощении.
Наших отношений никогда не должно было быть.
Но, в итоге, это они изменили меня. То, что я хотела тогда, сильно отличалось от того, что я хотела вчера.
Но всё же, наши отношения привели к этому — к концу.
И сейчас всё, что у меня осталось — это время.
Время вернуть вас в самое начало. К тому моменту, когда всё пошло наперекосяк.
Но, чтобы всё понять, вам нужно всё услышать.
Это была не только моя история.
Это была наша история.
Глава 1
Бородач
Я вцепился в волосы шлюхи и потянул их на затылке, чтобы кончить ей в горло. Ее глаза сверкали, пока на ее языке не осталась последняя капля спермы. Губами она провела по головке моего члена, слизывая остатки, а затем немного подержала это дерьмо во рту, прежде чем все проглотить. Жадная сука. Она хотела, чтобы каждая капля досталась только ей, и не хотела делиться ею со второй шлюхой, которая стояла рядом с ней на коленях.
Обе телки по очереди обсасывали меня. Затем телка слева сделала непонятную хрень языком, и это подтолкнуло меня к краю — немного круговых движений язычком, плюс влажные рты, сосущие и двигающиеся по моему члену — сделали свое дело.
Я думал, что шлюха начнет давиться, когда я кончу ей в рот, но она этого не сделала. Ей, черт возьми, понравилось. Она, блядь, стонала и махала своими чертовыми ресницами, как будто я отдал ей то, о чем она мечтала всю свою жизнь.
Я уже знал, как сильно девушка слева любит подставлять свой рот. Это была четвертая ночь подряд, когда она сосала мой член. Девушка справа была новенькой. Но Левенькая, каждый вечер с тех пор, как я прибыл в Майами, располагала свои губы вокруг моего дружка. Первые две ночи она засовывала презерватив в рот и высасывала все в резинку. Прошлой ночью она оставила презерватив и сказала предупредить ее, когда я буду на грани. И в результате я кончил на ее щеку, между прядью светлых волос и размазанной красной помадой. А сегодня она все проглотила. Интересно, что она сделает завтра?
— Поцелуй меня, — сказала Правенькая Левенькой, облизывая ее губы. — Я хочу его попробовать.
Левенькая медленно повернулась к ней, высунув язык, и Правенькая сразу же всосала его. Ей даже удалось слизать маленькую белую каплю с уголка рта Левенькой. Все это время их влажные пухлые губы скользили друг по дружке, как те мини-хот-доги, которые засунули в тесную банку. Пока этим занимались, они не отводили от меня глаз.
Талантливые сучки.
— Теперь моя очередь, — сказала Правенькая, потянувшись ко мне.
Я посмотрел на нее.
— Очередь на что?
— Вылизать твою сперму.
Я схватил ее за сосок и сжал его.
— Ох, — вздрогнула она, раскрывая губы, из которых появилась маленькая дорожка слюны. — Полегче, малыш. Не так сильно. У меня месячные.
Я засмеялся, засовывая член обратно в джинсы и застегивая ширинку.
— Для тебя, — сказал я Левенькой, бросая две сотни на стол за ее отсос. — И для твоей подружки, — сказал я, бросая третью купюру.
— Я увижу тебя завтра? — спросила Левенькая.
Я почувствовал в кармане джинсов вибрацию и вытащил телефон.
Шэнк: Аэропорт. Завтра. 9 утра.
Я взял за подбородок Левенькую.
— К сожалению, нет, сладкая, — я вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, и присел на свободное место в баре.
Это самый популярный стрип-клуб в Майами. Танцовщицы здесь такие высокооплачиваемые, словно у них чертовы золотые дырки. Хотя на самом деле я не особо придирчив. Я не так уж часто бываю в стрип-клубах, но с тех пор, как вернулся в Штаты, мне нужно было сходить в такое место. Прошло много времени с тех пор, как я последний раз был здесь, и еще не успел привыкнуть ни к солнечным лучам, ни к закусочным на колесах.
Ни к улыбкам.
Там, где я жил, в Венесуэле или в тюрьме, в которой работал, мало кто улыбался. Были только бетонные стены и металлические решетки.
И крики.
Их я слышал постоянно... и мне они чертовски нравились.
После криков были рыдания и обещания. Все обещали что угодно, когда их запирали в камере.
Моя работа заключалась в том, чтобы следить за заключенными — их передвижениями по тюрьме, их кормлением, наказаниями. Тюремный охранник, похититель, мучитель — у меня было много кличек. Они все значили одно и то же — я жил во мраке.
А здесь, в Майами, было слишком светло. Будто ярко-желтые стринги какой-то цыпочки вывесили в центре комнаты. Вокруг меня никто не кричал. Даже Левенькая не издала ни звука, когда членом я доставал аж до задней стенки ее горла. Всего лишь этот тихий вскрик от Правенькой, и то, когда я схватил за ее сосок. Но это совсем не то. Этот вскрик даже близко не сравнится с теми, которые я обычно слышал.
Я скучал по крикам.
Я нуждался в них.
— Официантка еще не проходила?
Повернув голову, я посмотрел на женщину, которая только что села рядом со мной. Она была одета не так, как другие девушки, которые ходили по клубу. На
