многообразия выделялось в большей степени одно «Я заберу дочь, и ты никогда ее не увидишь, а она о тебе и не вспомнит!».
Моя жизнь стала похожа на клетку, в которой дорогой металл заменили на ржавое железо, оплетенное шипами. А на чаше весов стояли я и моя дочь.
Пока ехала домой в голове вновь возник тот день, когда моя жизнь изменилась. Точнее, когда кто-то решил, что имеет право так поступить со мной.
– Дина Белозерова? – окликают меня, когда я выхожу из стен института после экзамена.
Впереди долгие два месяца отдыха, перед новым учебным годом. Поверить не могу, что я перешла на третий курс.
Оборачиваюсь и вижу молодого парня лет тридцати или около того, но лицо такое, будто насмехается над окружающими и красуется собой. Светловолосый, высокий как я, крепкий, и явно незнакомый мне. С такими дружбу я бы не стала водить.
Я, приезжая, но не жалуюсь на свою жизнь. Родители у меня не богачи, а нам достаточно того, что есть. Институт не МГУ, но он выпускает хороших педагогов. Я не планирую оставаться в столице, мне по душе мой маленький городок.
А этот парень, явно категорией гораздо выше. И чего ему от меня нужно я вообще не понимаю.
– Да.
– Я Константин Подгорный, будем знакомы, – протягивает руку.
Машинально отвечаю на его жест. Но он не отпускает сразу мою кисть, а задает вопрос:
– Вас кофе угостить?
– Простите, я спешу, – вырываю ладонь и пытаюсь его обойти.
Вот только его не устраивает мой ответ.
– Я думаю, тебе лучше подумать над моим предложением, Дина.
– Что вам нужно? Не хочу я никуда идти.
Он реально меня пугать уже начинал.
– Мне нужно твое общество. Составь компанию.
– Да с какой радости? Мне идти нужно, – шаг влево, вновь тупик. – Послушайте, это не смешно.
– Именно так. Поэтому, пока ты не вылетела из института, быстро развернулась и пошла со мной, – его черты лица заострились, прежняя улыбка оставляла жуткое впечатление, а голос был похож на сталь.
– Что это за угрозы? Вы кто вообще такой?
Тут до меня дошло – он в курсе моего имени и того, как я выгляжу, потому что, окликая знал, что я отзовусь.
– Моя фамилия на слуху. И если ты поразмыслишь своей умной головкой, сразу поймешь кто перед тобой.
Самое смешное, что я даже не запоминала его имени.
– Извините, но я правда опаздываю.
– Электричка до Закаминска уходит в восемь. Галина Павловна не ждет тебя раньше девяти, поэтому я не понимаю зачем тебе спешить? Успеешь.
Не дышу, не шевелюсь. Состояние шока и ужаса изнутри меня парализуют.
Он маньяк?
– Не пугайся. Думаю, если ты все-таки пойдешь со мной на двадцать минут разделить маленькую чашку кофе, то будешь в курсе всего, чтобы понимать ситуацию.
– Ситуацию? Какую? – отмираю наконец. – Какую еще ситуацию. Кто вы такой, – повышаю голос. Потому что подобное со мной впервые.
– А ну, успокоилась, не хватало еще, чтобы нас тут засняли, что ты в истерике бьешься. Взяла меня под руку и пошла я сказал.
Не знаю, что именно было в его голосе, но я выполнила сказанное им, и сотрясаясь от страха зашагала вперед.
– Что я должна сделать? – наверное, в десятый раз я задала один и тот же вопрос, этому ненормальному человеку.
– Ты все правильно поняла. Стать женой сына мэра города. Моей женой! Не самая худшая участь, чем та, что ждала бы тебя в твоем ЗаЧертПоймиГде.
– Вы в своем уме? Поверить не могу. Абсурд какой-то.
– Все обстоит именно так.
– Я не согласна. Всего хорошего, – беру сумочку и отодвигаю стул, собираясь уйти.
– Не припомню, чтобы в конце моего предложения стоял вопрос, Дина.
– Не припомню себя, втянутую в сомнительную авантюру.
Встала и услышала главное:
– Сколько зарабатывают сейчас учителя и слесари, напомни.
Тут же облокачиваюсь на стол ладонями и шипя сквозь зубы проговариваю наглецу:
– Не смейте… – дергает за руку так, что я вновь валюсь на стул.
– Если ты еще раз заговоришь со мной в таком тоне, то я начну действовать иначе. И первое, что я сделаю – это лишу всю твою семью покоя, выгнав с работы. Каким был кредит за твое обучение и как далеко до пенсии двух пятидесятилетних мужчины и женщины?
– То, что вы говорите бред. Найдите любую, готовую пойти на подобное. Вам еще и сверху заплатят.
– Ты идеально вписываешься в картинку сына мэра города и его молодой жены, которая смогла покорить меня, как бы отвратительно это не звучало. Простая девушка и богатый бизнесмен, наследник престола Подгорного Вячеслава, – аж скривилась от его пафосной речи. – Если не согласна, можешь возвращаться в деканат за документами, а потом в общагу за вещами. Уедешь на вечные каникулы.
– Я иду на красный диплом, вы не сможете меня просто так выгнать, без оснований.
Маленькая соломинка моей уверенности не успела окрепнуть, и лопнула под тяжестью его следующих слов.
– Я главный спонсор института, как думаешь могу или нет? – и вот я в окончательной ловушке.
Может в полицию обратиться? Ну да, конечно.
А заявление: «Помогите, меня хочет взять в жены бизнесмен и сын мэра города», – вообще произведет фурор.
Нужно подумать.
– Я хочу по…
– Отлично. Раз с этим разобрались, и ты больше не вскакиваешь убегая, мы можем обговорить детали…
– Стойте, стойте, – перебиваю его, как он меня до этого, аж запыхавшись от возмущения. – Я подумать хочу, над вашим предложением.
– Черт, – трет ладонями лицо. – Я решил, что ты уже все поняла. Дина, мы не торгуемся с тобой сейчас. Либо «да», либо «нет». В обоих вариантах есть последствия. Тебе стоит понять, что ты сейчас решаешь судьбу и не только свою.
– Вы мерзавец и ваше предложение я посылаю к черту.
– Отлично. Всего доброго, – встает, кидает деньги на стол, вытаскивает телефон и уходит.
Через три минуты, я отвечаю на звонок и слышу то, к чему не была готова. Точнее, не верила в возможность происходящего:
– Дина Белозерова?
– Да.
– Это декан факультета, Людмила Николаевна. Пожалуйста, вместе с вашим студенческим билетом придите в деканат. Срочное дело и оно не терпит траты времени.
Вылетаю из чертового кафе и тут же останавливаюсь, будто налетая на дерево.
Тот парень стоит около своей навороченной машины и гадко ухмыляется.
Подхожу к нему с намерением влепить звонкую пощечину, за то, что он считает, что вправе распоряжаться жизнями людей, но он тут же перехватывает руку еще на старте и гадко целует меня, притянув к себе, слишком плотно.
Отрывается от меня и обняв
