Про меня говорят за спиной: «что не взял деньгами и хитростью, возьмет кулаками и силой». И ведь правда. Бойцовский опыт очень пригодился мне при создании своей империи. Эльдар был прав – у борца свой особенный кодекс жизни, который открывает двери там, где другие этих дверей даже не видят. Знаете, почему? Потому что на самом деле там этих дверей нет. Мы создаем их сами, выбивая кулаками в стенах. Меня боятся. Передо мной лебезят. Меня облизывают. А я даю им это право.
Мама бы хотела мною гордиться, наверное. А что? Я ведь пошел в итоге, можно сказать, по ее стопам. Я не борюсь на ринге. Я строю дома, как и она. Но ей все равно почему-то не нравится то, чем я занимаюсь. И она недовольно поджимает губы всякий редкий раз, когда мы встречаемся и заходит разговор про мою жизнь… Отец тоже продолжает оставаться всем недовольным. Надоели. Вечно их все во мне не устраивает. С самого начала, с детства… Иногда мне кажется, что это все – результат обстоятельств моего рождения. Алмаз так до конца и не простил ни мне, ни матери фактор присутствия Арсена в нашей жизни… Но если ей с его стороны уже поздно озвучивать свои претензии, то мне их озвучивать изначально просто смешно… Я не был виноват в том, что моя мать, будучи замужем за другим, спуталась со своей первой любовью и родила меня, скрыв это от моего биологического отца. Если что, первая любовь – это Алмаз, мой родной отец, нынешний муж моей матери. Арсен Капиев – мой отчим, бывший муж моей матери, воспитывавший меня до трех лет, принявший меня как родного, потому что всегда любил мою мать. Если объективно, то Алмаз не простил ни Камилле того, что скрыла факт моего появления от него, ни мне, что называл когда-то папой другого. А мама… Мама не простила мне того, что Капиев вошел в мою жизнь во второй раз. Это произошло, когда я перебрался из Штатов в Россию. Именно он вместе с бизнес-партнером Эльдаром помог мне построить империю, во главе которой я теперь стою. Они, а не мать с отцом, стали моей поддержкой и опорой. И, наверное, этот факт уже они оба – ни Камилла, ни Алмаз – мне тоже никогда не простят… Только не нужно мне их прощение. Произошедшее – результат их ошибок молодости. Я не виновен в том, что они наворотили… Я строил свою жизнь, как мог… Я не хотел пожизненно прятаться в тени одного из них…
Да, сегодня действительно день воспоминаний… Хороших и не очень. Но даже не родителям они сейчас посвящены… Все мои мысли о другой… О той, у которой, в отличие от этих, было Имя… Той, кто тогда, семь лет назад, всадила в мое сердце нож, предав… Кому я клялся в любви, ради кого я хотел жить, а Она… Она растоптала наши чувства своим недоверием и неверностью. Я отчаянно тянул к ней руки, умолял верить, а она… Она плевать хотела на мои клятвы и свои обещания. Она ушла с другим… Он позвал – и она побежала. Вот чего стоила ее любовь…
Я хорошо помню тот день, когда несся к ней, бросив свою новоиспеченную жену прямо после ЗАГСа, потому что истинной женой считал ее, мою Бэллу… Мы должны были лететь в Канны. Оттуда на яхте по Лазурному берегу – к Амальфийскому побережью, в Позитано… Только вдвоем… Я хотел туда с ней… Хотел отвезти ее на море мечты, как обещал. Это с ней у меня должен был быть медовый месяц. Готовил этот сюрприз моей малютке заранее. А она… Она сбежала от меня…С другим… Оставив с разбитым окном в аэропорту и разбитым сердцем…
Спустя семь лет она вернется в Россию… Прямо в мои руки… Я сделаю так, что вернется… Только она пока об этом еще не знает. Зато я знаю все наперед: что буду делать с ней, о чем спрашивать. Она ответит на все мои вопросы…
Прикрываю глаза, изо всех сил, до рези, так, что ресницы прогибаются… Представляю ее… Я помню в ней всё – до самой последней детали… Член снова болезненно напрягается в штанах. Я яростно его сжимаю.
Бэлла… Бэлла… Моя малютка… Продажная сука… Неверная… Чужая… Я имею всё на свете… Мне не достает только тебя… И я получу тебя обратно… Только теперь мне плевать на твою взаимность. Я больше не буду спрашивать «да или нет», как спрашивал в наш первый раз. Я просто возьму. А ты дашь…
Алан
Я запрещал себе эти годы думать о ней. Запретил в тот самый день, когда узнал всю правду… Узнал, как она мило ворковала с соседом-иностранцем по квартире все это время, как они проводили вместе часы напролет… Когда Эльдар тряс перед моим носом фотографиями, пытаясь вернуть меня в сознание из затянувшегося коматоза, ее лицо на них расплывалось в моей голове жирными уродливыми кляксами, которые коверкали ее улыбку, коверкали ее ангельски-искреннее, открытое выражение лица… Коверкали этот нежный, обволакивающий взгляд лани… Я думал, она только мне так улыбается… Только на меня так смотрит… Я думал, она такая только со мной… Нет, сука, нет… Рядом с ней был Он… Чужой взрослый мужик… И она была с ним точно такой же, какой была со мной… Лох, какой же я лошара…
– Что ты хотел, Алан… Вебкамщица… Я говорил тебе… Предупреждал… Красивая и продажная… Актриска, одним словом… Умеет играть и притворяться… Иначе бы не была так популярна в своем ремесле…
– Она любит меня. Я знаю… – смог промычать я не своим голосом в ответ. Губы плохо меня слушались, потому что все эти недели я просто молчал. Просто лежал овощем там, в нашей квартире, в нашем с ней мире… Среди ее вещей… На кухне все еще оставалась приготовленная ею еда – и я ел её, растягивая по кусочкам, пока она не стала вонять от того, что протухла… Я не менял постель, все еще хранящую ее запах… Я каждый день перебирал ее одежду и внюхивался, внюхивался, внюхивался… Я часами напролет сидел в ее мастерской, рассматривал и заучивал наизусть ее наброски: удачные и не очень, перечерканные в порыве эмоций, неоконченные или, наоборот, доведенные до художественного перфекционизма… Я жил Бэллой… Я продолжал дико любить ее и ненавидеть… Тогда еще я верил, что она тоже
