class="p1">Несколько суток я пребывала в этой клинике, не отходя от мужа. Молилась, надеялась, но все напрасно. Будто от меня отвернулся сам господь Бог.
– Я понимаю, – ответила я, на выдохе. – Приду завтра, – вытирая тыльной ладонью мокрую щеку, вставая с места.
– Наберите меня, когда все произойдет. Вы же понимаете, сколько предстоит хлопот, – услышала голос змеи, когда подходила к двери. Резко остановилась, сжимая до хруста ремешок сумки. Это уже переходит всякие границы. Медленно, как в замедленной съемке, развернулась, подошла к ней и врезала звонкую пощечину.
– Мразь, – выплюнула я. – Как я же ты мразь. Он твой родной брат, – со злостью в голосе прошипела я.
Я бы хотела раскрасить ей ботоксную физиономию всеми цветами радуги, да только я другая. Не должна уподобляться таким, как она.
– Потаскуха, – завизжала в ответ. – Я тебя сотру с лица земли, – держась за щеку, кричала она, тряся своими черными, как смоль волосами.
– Сходи, сцеди свой яд в другом месте, – не отводя взгляда, кинула ей, ощущая, как горит огнем ладонь. – Простите нас, – сказала доктору, которому пришлось присутствовать при очередной нашей стычке.
Развернулась и вышла за дверь. Поверить не могу, что все происходит на самом деле. Эта неделя прошла, словно в аду. Больница, скандалы, снова больница. Инвесторы, партнеры Тимофея давят с разных сторон, желая узнать, как обстоят дела. Словно вороны кружат, ожидая момента, когда можно накинуться и рвать плоть. Всем нужно одно – деньги. Никому не интересно, что это живой человек, который дышал, мечтал, творил. Нет, у всех только меркантильные интересы. Хотелось лечь и умереть. Слишком много всего навалилось на мои хрупкие плечи. Даже за три года так и не смогла привыкнуть к жизни в этом мире. Все чуждо. Грела мысль о том, что очень скоро я смогу выполнить обещание, данное себе и детям три года назад. Осталось немного, стройка подходила к концу, но без мужа все усложнялось. Здесь требовалась мужская, жесткая рука.
Сев на заднее сиденье автомобиля, вздохнула, устало потирая лицо. Кивнув водителю, посмотрела в окно. Я не справлюсь. Меня заклюют эти стервятники. Если бы здесь был ОН. Никто бы не посмел так себя вести. Не проходила ни дня, чтобы я не вспоминала, не думала. Где он сейчас? Кто рядом с ним? Кому сегодня повезло оказаться в его крепких объятиях? Закрыла глаза и увидела его красивое лицо. Будто только вчера, он стоял передо мной, улыбаясь.
Замужество не смогло изменить моих чувств, наоборот они окрепли и надежно засели у меня с сердце, напоминая о себе острой болью, в те моменты, когда видела его фотографии в тех проклятых журналах. Только теперь он меня ненавидел…Презирал…
В сумке зазвонил телефон, заставляя вынырнуть из своих воспоминаний.
– Слушаю, – ответила управляющему стройки, где строился приют для бездомных детей.
– Алина, – начал он. – У нас проблемы, – тяжело дыша, проговорил он.
– В чем дело? – сжала трубку, готовясь услышать все что угодно, предполагая, откуда они взялись. Немыслимо, эта дрянь и здесь сунула свой нос.
– Приехали адвокаты, юристы. Сообщили о заморозке стройки, – взволнованным голосом продолжил он. – Сообщили о незаконности. Пригрозили, если продолжим, то будут проблемы.
– Я поняла, – прижимаясь лбом к прохладному стеклу. – Я разберусь с этим, Руслан.
Он был моим другом, еще со времен детского дома. Когда началась стройка, я попросила Тимофея, принять его в качестве помощника управляющего.
– Алина, это все Стелла? – расстроенным голосом спросил меня. Он знал о моих взаимоотношениях с сестрой мужа, но впервые спросил об этом прямо.
–Да, – не увиливая, честно ответила ему. – Не думай об этом, я все решу. Проследи за порядком, сказала, отключая звонок.
Подъехав к особняку Черновых, который так и не смогла считать своим домом, выбралась из машины. Этот дом был отвратительным, ненавистным. В нем была растоптана моя любовь. Сколько раз я просила Тимофея Петровича перебраться в другой, но улыбаясь, он всегда отмахивался. Пройдя пару шагов, остановилась, опираясь о стену кирпичного забора. Черт! сорвалась я, колошматя рукой о шершавую поверхность. Как же мне быть? Я не могу лишиться того, чего добилась кровью и потом. Не могла! Нужно бороться, сражаться, зубами выгрызать то, что по праву принадлежит мне…
– Алина, – бросилась мне на встречу Лана. – Стелла уже в доме. Устроилась в гостиной и празднует скорую кончину хозяина. Это правда? – расстроенно спросила меня.
– Врач сказал, что все плохо, – часто моргая, ответила ей, прогоняя навернувшиеся слезы.
– Он сильный, должен выкарабкаться, – с надеждой в голосе сказала она. Как бы я хотела, чтобы это оказалось так. Но, умом понимала, что все не просто.
– Что у тебя с рукой, – воскликнула подруга.
Только сейчас заметила, что вся ладонь в крови.
– Пустяки, – ответила ей не чувствуя боли, доставая из сумочки платок. Боль под ребрами была намного сильнее, чтобы замечать мелочи. – Идем в дом, – кивнула на дверь, из-за которой раздавалась оглушительная музыка.
Светлана попала в этот дом сразу после, нашей с Тимофеем, свадьбы. Ее работа заключалась в помощи по дому, но именно в ее лице я обрела верную подругу. Лана помогла мне не сойти с ума в этом доме. Поддерживала, помогала приспособиться.
– Алина, может не стоит сейчас с ней разговаривать, она пьяна, – пыталась говорить громче, чтобы перекричать музыку.
В этот раз я не разделяла ее мнения, быстрая шагая в сторону стереосистемы. Сколько можно это терпеть? Выключила музыку, оборачиваясь и смотря на ненавистную родственницу.
– О, а вот и наша голодранка явилась, – заплетающимся языком проговорила она. – Тебя-то я и жду, – ухмыляясь, ткнула пальцем в мою сторону.
– Ты что здесь устроила? – вскрикнула я, смотря на откупоренную бутылку коллекционного виски Тимофея Петровича.
– Праздную! – засмеялась она легкомысленно. Строила из себя дурочку, только меня не провести. Ее коварству и расчетливости мог позавидовать самый матерый преступник.
– Кончай балаган и иди в свою комнату. Своими выходками ты порочишь фамилию собственного брата.
– Он опорочил ее в тот день, когда притащил в свой дом тебя.
Слышать оскорбления из ее уст слышать было не впервой, поэтому я не собиралась обращать на это внимание. Ей не удастся вывести меня из себя, хотя именно это она и пыталась сделать.
Выдохнув, отвернулась к ней спиной, чтобы удалится в свою комнату, понимая, что эта перепалка хорошим не закончится.
– Правильно, иди, пакуй вещички. Даю ровно сутки, чтобы убралась из этого дома, – процедила змея, показывая, наконец, истинное лицо, прячущееся за маской фривольности. – Ты тут никто. Спектакль окончен.
– Не думаю, что она посмеет так с тобой поступить, –
