Если бы я была действительно Большим Человеком, я бы просто поставила крестик на линии и отправила обратно пригласительное. Это то, что сделала бы Стелла, но Стелла лучше контролирует свои эмоции, чем я. Она бы с легкостью стала Большим Человеком, потому что она присвоила себе все разумные и рациональные гены. Мне же достались дикие, неуравновешенные, что было здорово для энтузиазма и творчества, но это означало, что мои чувства время от времени превосходили меня.
Ладно, часто меня превосходили.
Лучше сказать — обычно.
Марен говорит, что это потому, что я не сосредоточена и испытываю недостаток во внутреннем гомеостазе (который, мне кажется, звучит, как какая-то инфекция, поэтому я очень рада, что у меня его нет). Если бы это случилось с Марен, она, возможно, рассердилась, но потом собралась бы с несколькими глубокими вдохами, повторила бы какое-то душевное одобрение о том, чтобы отпустить гнев, и бросила бы приглашение в мусорный бак. Но я не могла просто отпустить и забыть это, не без ответного шага.
Снова поднимая бутылку к губам, я рассматривала свои варианты. Я могла появиться на их глупой свадьбе, и закатить скандал, но это было бы слишком публично, а мне хотелось, чтобы мое безумство было скрыто, когда это возможно. Так что это было бесполезно. Но, может быть, я смогу отправить обратно пригласительное с небольшим сообщением от меня. Например, я могла бы зачеркнуть "с сожалением" и написать карандашом более точное слово, например, "с отвращением".
Я отложила бутылку, вытащила из ящика толстый черный маркер и сунула колпачок между зубами. Но вместо простого слова я решила добавить свой собственный ответ.
Вот. Так лучше.
Но этого недостаточно.
Возможно, этого было бы достаточно, если бы я не сказала ему, что люблю его. Если бы я не думала, что он может быть тем самым. Если бы я не призналась обо всем этом Люси, которая, вероятно, спала с ним в то время.
Нет, я не могла отправить это обратно. Не хочу, чтобы они думали, что каким-то образом сломали меня или разрушили мою веру в любовь. Возможно, они разрушили мою веру в человечество, но я все еще верила в любовь. Я все еще верила в родственные души. Все еще загадывала желания звездам, выдувала пух из одуванчиков, и каждое утро читала свой гороскоп, надеясь на романтику на горизонте.
Я просто не верила в себя.
Я имею в виду, я, должно быть, сделала что-то неправильное, чтобы быть одинокой в тридцать. И это свадебное приглашение было похоже на удар под дых, напоминание о том, что я была шуткой, гигантским указателем Вселенной, в котором говорилось: «ВЫ НЕ МОЖЕТЕ БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ».
Приглашение должно быть уничтожено.
Когда я открывала вторую бутылку вина, до меня дошло — огонь.
Огонь был ответом.
Это знак!
Я сожгу это приглашение, подожгу один маленький угол, и буду смотреть на то, как пламя съедает их красивую бумагу, их притязательные слова и их выбор из курицы или стейка. Я превращу их любовь в пепел, точно так же, как они сделали с моей гордостью. Тогда я действительно покончу с предательством и отпущу его. Восстану из пепла, как феникс, ликующий и сильный!
Я положила пригласительное обратно в конверт и снова открыла кухонный ящик. Мои руки дрожали, когда я вытащила зажигалку. Она загорелась с приятным щелчком. Я взяла приглашение в другую руку, моя нижняя губа была зажата между зубами. Затем я осторожно подожгла бумагу, сердце сильно билось, когда пламя подкралось к пальцам, намного быстрее, чем я ожидала. На самом деле оно горело так быстро, что испугало меня, и я уронила его.
Возможно, все было бы хорошо, если бы не тот факт, что на моем столе стоял пасхальный кролик, который оказался легковоспламеняющимся. Он был милым — по крайней мере, это было до того, как я его подожгла, — белый кролик, стоящий на задних лапках с большими гибкими ушами, искусственным мехом и соломенной корзинкой за спиной с цветными яйцами в ней, на которых было написано «СЧАСТЛИВОЙ ПАСХИ».
До того, как я успела понять, этот кролик превратился в горящий ад. Я запаниковала и отчаянно начала искать что-то, чем можно потушить огонь. Единственное, что было под рукой, это бутылка вина, но, к счастью, я, по крайней мере, имела здравый смысл не вылить содержимое бутылки на огонь.
Оглядываясь назад, я понимаю, что могла сделать что-нибудь еще. Направить насадку крана на пламя и утопить кролика. Накрыть кролика кухонным полотенцем. Или хотя бы вспомнить, что под раковиной стоял огнетушитель.
Но ничего из этого я не сделала.
Вместо этого я стояла там, размахивая руками и продолжая кричать, воображая заголовки: «ЗЛОБНАЯ СТАРАЯ ДЕВА ИЗ РЕВНОСТИ СЖИГАЕТ ДОТЛА ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗДАНИЕ». Я задавалась вопросом, должна ли набрать 911 или выбежать в коридор и включить пожарную сигнализацию? Казалось, я могла бы спасти больше жизней, если бы вытащила всех из здания, поэтому я выбежала из кухни. Я была на полпути, когда вспомнила урок в детском саду — вы должны ползти, если ваш дом в огне, чтобы вы не дышали дымом! Я сразу же опустилась на колени, и продолжила двигаться.
Прямо в этот момент дверь в мою квартиру распахнулась, и вошел сосед. На нем был костюм и галстук, а его лицо выражало беспокойство.
— Нейт! Помоги! — я посмотрела на него сквозь свои руки и колени.
— Эмми, какого черта? Почему ты орешь?
— Огонь! На кухне!
Он прошел мимо меня длинными, быстрыми шагами. Вскочив на ноги, я последовала за ним. Кролик все еще был охвачен огнем. Ничего не сказав, Нейт направился прямо к огнетушителю, который был под раковиной, и распылил на бедное существо большие облака белой пены. Когда огонь погас, мы вдвоем стояли рядом, глядя на беспорядок на стойке.
— Иисус, Эмми. Что тебе сделал этот кролик?
Я прижала ладонь к груди. Мое сердце билось слишком быстро.
— Кажется, у меня сердечный приступ.
— У тебя нет сердечного приступа. Хочу ли я знать, как это произошло? — Нейт косо посмотрел на меня.
Закрыв глаза, я глубоко вдохнула и выдохнула:
— Скорее всего, нет.
— И все же мне любопытно, — Нейт безумно спокойный, как обычно, вернул огнетушитель в шкаф и закрыл дверь. — Огонь — это одно из тех бедствий, от которых я тебя еще не спасал. А их осталось не так много, — он выпрямился и прислонился к раковине, скрестив руки на груди. На его черном костюме не было ни соринки. Что было неуместно.
Я открыла рот, чтобы защитить себя, но не знала, как это сделать. Спасение показалось слишком сильным словом для того, как Нейт изредка помогал мне, но, признаю, что звонила ему всякий раз, когда видела большого паука в своей квартире или слышала странный шум ночью, или когда случайно запирала себя снаружи. И он всегда отвечал на звонки, даже если ему приходилось возвращаться домой с работы, чтобы спас… Кхм. Чтобы помочь мне. Я не была такой девушкой, которая нуждалась или хотела быть спасенной.
— Это был несчастный случай, — сказала я, пытаясь отряхнуть пыль с моей юбки.
— Я так и подумал. Ты немного сумасшедшая, но не настолько, — его улыбка расширилась, и он поднял голову. — И почему, скажи мне, ты ползала по полу?
Мое лицо стало горячим, но я подняла подбородок и защитила свои детсадовские знания о пожарной безопасности:
— Вы должны ползать, когда ваш дом горит. Все это знают.
— Я вижу, — он рассмеялся. — И куда же ты планировала ползти?
— В коридор, чтобы включить пожарную тревогу, — сказала я, как будто это было очевидно. — Так что, я могла бы спасти всех, включая тебя, смею добавить.
Это заставило его рассмеяться еще сильнее, из-за чего я чувствовала себя еще меньше рядом с его 182 сантиметрами.
— Спасибо тебе за это. Могу ли я спросить, почему ты просто не воспользовалась огнетушителем?
— Не знаю. Я не могла думать, понятно? Я забыла, что он здесь.
