характер и зудящую занозу в заднице по имени Ольга, уверена, слово свое он сдержит. Я не получу ни копейки. Но по результатам ЕГЭ, а у меня он более чем высокий, мне полагается стипендия и общежитие, как для иногородней, так что как-нибудь прорвемся. Конечно, не спорю, я была бы более довольна, если бы могла жить в небольшой съемной квартирке, с окнами выходившими на залив или, еще лучше, на Невский, но и так неплохо…
«Неплохо…» - подумала я, входя в блок на четыре комнаты.
«Неплохо…» - думала я, глядя на три кровати с продавленными матрацами.
«Неплохо…» - надеялась я, первый раз увидев таракана в шкафу, едва начала раскладывать вещи.
«Зато я на медицинском…» - думала я, лежа в кровати с пустым желудком.
Отец сдержал свое слово. Поток денег он мне перекрыл в тот же памятный день, когда узнал, что я отказалась от будущего в мире экономики и финансов, выбрав стезю врача. Повезло, что у меня были небольшие сбережения, которые я откладывала наличкой. Отец про них знал, но забирать не стал, справедливо решив, что этих денег мне хватит очень ненадолго, но он забыл про огромное количество украшений, которые он мне дарил каждый год, которые я также забрала с собой, думая о том, что в трудные времена они смогут сыграть роль той самой соломки, которую можно подстелить.
В комнату я заехала первая. Две кровати были застелены, а вот третья, у окна, оставалась свободной, и ее я с удовольствием заняла, а завтра… Уже завтра – мой первый учебный день.
«Боже мой, спаси меня…» - молилась я через месяц учебы на медицинском.
Началось все с того, что куратор нашей группы – довольно молодой практикующий кардиохирург – поприветствовал нас фразой:
- Добро пожаловать, студенты. Всех вас запоминать мне не имеет смысла, потому что первая сессия, сама легкая, покажет нам, кто чего стоит. На второй – отсеется большая часть, на третьем курсе вас останется едва ли больше половины, а вот на четвертом – я так уж и быть, подумаю о том, чтобы с вами познакомиться. А теперь записываем…
И понеслось. Я чувствовала себя стенографисткой, но все равно не успевала поймать даже большую часть того, что нам говорили. Через неделю я перестала даже стараться вникнуть в то, что записывала, тупо перенося в тетрадь за лектором. Через две – я стала понимать врачей и причины, по которым их почерк больше похож на китайские иероглифы. А через три, когда к ежедневным лекциям добавились практические задания и задания на дом, я завыла.
С каждым днем денег становилось все меньше и меньше. Я старалась экономить. Оказалось, что большая их часть уходит на еду и какие-то мелочи, которыми я завалила и без того маленькую комнатушку. Я перестала питаться все время в ресторанах, стараясь готовить на общей кухне – да, да, первые разы кухню приходилось выветривать несколько часов, потому что оказалось, что спалить можно даже элементарную яичницу. Повезло, что одна из моих соседок – болтушка Юля, студентка третьего курса – помогла мне освоить такую простую вещь, как плита, а вторая соседка – неразговорчивая Лена – помогла со сковородками и кастрюльками, до первой стипендии. Еще вместо обедов в ресторанах, а именно там я питалась первые две недели, пришлось переключиться на что-то более… соответствовавшее студентке-бюджетнице – в общем, теперь на ланч у меня не паста с морепродуктами, а столовская гречка с котлеткой. Есть можно, но мой желудок жалобно просит его туда больше не водить.
Сегодня денег мне хватало только на гречку. Без мяса.
Я стояла перед прилавком и смотрела на улыбавшуюся Тамару Санну:
- Заинька! – обратилась она ко мне так же, как обращалась к большей части студентов. – Может, тебе все таки мясца какого положить? – Спросила она, поглядывая на меня. – Или ты тоже из этих… - она пощелкала пухлыми пальцами, – из худеющих… Страшно смотреть, ходите все, как жердочки… даже посмотреть не на что. А мужчинам-то что надо? Чтобы наследника родить нормального могла, а вы губите себя сами со своими этими диетами. Может, гуляша? – Она указала большой ложкой на кастрюльку с гуляшом, а я сглотнула вязкую слюну. – Смотри. Мясцо одно. Даже жира нет. Диетическое.
- Нет. Спасибо, – покачала я головой. – Пока стипендию не получу, ни о каком гуляше я даже мечтать не буду. – Ответила я, грустно улыбнувшись.
- Да-да… ох уж эти стипендии, – печально покачала головой повариха. – Давай я тебе хоть подливочкой гречку полью, хотя бы для запаха. Ты не волнуйся, – сказала она, увидев мой скептический взгляд. – Это бесплатно.
Я с удовольствием кивнула и, заплатив за свой обед, подхватила поднос и направилась к ближайшим столикам. Сейчас по всему институту были пары, кроме нашей группы, поэтому я воспользовалась свободной минутной и ускользнула на обед, в то время как остальные мои одногруппники собирались пойти в бильярд погонять шары, а потом вернуться на пару к куратору.
«А вот, кстати, и он», – печально подумала я, когда увидела входившего в столовую куратора нашей группы – Шевцова Романа Юрьевича. Он окинул зал взглядом, задержав его на прогуливающих студентах.
- Дубцова. А ты почему не на паре? – спросил он, когда заметил меня.
- Так пару перенесли, – ответила я. – Жду следующую, вашу.
Неожиданно мне стало стыдно за свою гречку, на которой куратор остановил свой взгляд.
- Ну ладно. Приятного аппетита, – он подошел к Тамаре Санне и стал выбирать обед.
- Ромчик, привет, – к нему присоединилась секретарь ректора, соблаговолившая спуститься со своего четвертого этажа в студенческую столовку. – Ты не поверишь, – тараторила она, пока Тамара Санна наливала суп куратору. – Угадай, кто сейчас приходил к Багненко? Ладно, все равно не угадаешь. – Сама спросила, сама ответила – чудо, а не женщина. – Лежнев.
Я навострила уши, а гречка, даже политая подливой, перестала лезть в горло.
- Лежнев? Это кто? – спросил куратор, забирая свой поднос, и остановился, ожидая, пока секретарь расплатится.
- Ты наверняка слышал, – они сели неподалеку от меня, так что я могла без проблем продолжать слушать разговор. - Большая шишка в строительном бизнесе. Сулил золотые горы, обещал построить новое крыло в больнице. В общем, все блага…
- И кого надо тянуть? – с печалью в голосе спросил куратор.
- Ты не понял, –
